«И поделилась Москва надвое. И остался на Севере свет, и погрузился Юг во тьму. И когда на Севере люди ездили в метро, воспитывали детей и смотрели телевизор, на Юге грели воду на кострах, ходили пешком на большие расстояния и охотились на электриков. Так возникли Воины Света и Воины Тьмы...»
Магловский автобус-малышка притормозил у остановки и выплюнул на улицу спешащих пассажиров, сообщив зычным голосом водителя: «Метро!» Москвичи, в том числе командированная в мир маглов Алгебра, помчались к ступенькам, открывающим в нашем городе нормальному человеку самый быстрый способ добраться из точки А в точку Б - Московский метрополитен. Проходя быстрым шагом мимо ларьков с цветами, газетами, сувенирами, косметикой и прочим, Алгебра, как и многие другие, увидела, как постепенно гаснет свет в ларьке с цветами. Недоумевающая продавщица металась перед букетами, но скоро все восстановилось, и поток пассажиров целенаправленно устремился в заветные двери с надписью «ВХОД В МЕТРО». Начинался обычный рабочий и учебный, нормальный весенний день, 25 мая 2005 года, от которого никто не ждал никаких сюрпризов.
Перед турникетами Алгебра притормозила, вынула карточку и сунула её в пасть аппарата, когда свет мигнул два-три раза и, слегка замерцав, засиял в полную силу. Турникеты же сошли с ума и, выплюнув карточки, запели на все лады «ты туда не ходи», в произвольном порядке выдвигая и вдвигая свои лапы-заграждения. Турникетная дама, поохав, попаниковав и позвонив для приличия в ремонтную службу, махнула рукой:
- Идите все так! Напряжение прыгнуло.
И, как утята, все гуськом прошли мимо неё на станцию.
На перроне продолжалась жизнь. Поезд стоял на путях и закрыл двери прямо перед носом Алгебры. «А, не последний! Пройду лучше до края платформы!» И Алгебра потопала через опустевшую станцию, на которой стало твориться что-то странное. Свет, радостно освещающий все красоты московского гранитного чуда, начал постепенно гаснуть, лампы зажигались и гасли группками и индивидуально, и Алгебра уже подумала – а не пробежаться ли до конца платформы, вдруг свет потом совсем погаснет? – как свет погас совсем.
Всеобщее «ах!» стихло в абсолютной темноте. Алгебра остановилась в растерянности: колдовать нельзя, но и в темноте, на платформе метро, недалеко от рельс и колонн…
«Люмус?»
В тот же момент под потолком тускло засветились лампочки-аварийки, дающие слабую, но хотя бы какую-то возможность видеть, куда идешь. Станция метро постепенно наполнялась людьми «снаружи» и все больше напоминала освещенный последними лучами Солнца прохладный грот. Как по мановению палочки, из всех дверей «посторонним вход строго воспрещен» полезли служащие – тетеньки и дядьки в форме, милиционеры и ремонтники. Вглядываясь в тоннель, они констатировали «Стоит!» Там, как пробка в горлышке, мертво стоял тот самый, «непоследний» поезд, как потом оказалось – последний из всех, что доехали-таки до центра.
- Напряжение что-то скакнуло, никогда такого не было, чтобы ток совсем отключали! – обменивались новостями служащие.
***
«БУМ-З!» - враз включились все лампы дневного света, «пам-с» - заработали электронные часы, показывающие 00:00:00 и интервал между поездами 00:00.
- Первый раз такое вижу, - вслух заметила Алгебра, а стоящий рядом машинист-служащий хмыкнул.
Платформа загрохотала, принимая враз пошедшие поезда. В мир метрополитена вернулся свет, голоса дикторов, призывающие не забывать свои вещи, турникеты снова пропускали пассажиров, и жизнь восстановилась. Никакой паники, никакой нервотрепки – все бывает в этом лучшем из миров, и свет иногда выключают, мы это уже проходили…
«Ну, вот и славненько! Все ж не надолго, теперь доедем без происшествий!» - и Алгебра зашла в вагон, удобно разместившись у противоположной двери, и поезд тронулся.
Поезд жизнерадостно взял старт и проехал совсем недолго, временами останавливаясь в тоннелях, пережидая отключения энергии и, наконец, в перегоне «Ленинский проспект - Шаболовская» ВСТАЛ. Пассажиры, ближе к центру заполнившие весь вагон, после первых трех минут простоя стали высказывать беспокойство – что такое, почему стоим? Из кабины машиниста был слышен нервный голос диспетчера, уговаривающий машинистов «ехать только очень-очень осторожно, на своем ходу, очень тихо, так как светофоры не работают, не больше пяти километров в час, света в тоннеле нет, и неизвестно, когда будет, но это не линия, это свет, так как что-то не так с подачей электричества». Насторожившие уши пассажиры стали строить невероятные предположения: кто-то спрыгнул на пути, а может кто-то сбросился под поезд или ушел гулять по тоннелю? Кто-то высказывал удивление, что на этот случай в метро заготовлена запись диктора-женщины «просьба сохранять спокойствие, поезд отправится через пять минут», кто-то продолжил делать вид, что все нормально.
Жара и отсутствие свежего воздуха постепенно дали себя знать – даже самые стойкие и дисциплинированные стали обмахиваться газетами, книгами, любыми плоскостями, вытирать градом льющийся пот платками, куртками, полами футболок, рукавами рубашек. На двадцатой минуте столбняка машинист устал успокаивать пассажиров банальными фразами и сосредоточился на сообщении, что поезд стоит по ТЕХНИЧЕСКИМ причинам (те, кто помнит взрывы в метро и на Рижской, поймут), то бишь по причинам отсутствия нужного напряжения в сети. Эпизодически вагоны дергались и сдвигались на пару десятков метров к станции, после чего пытка духотой и неизвестностью продолжалась. Что радовало – это отсутствие в вагонах паникеров и истеричек. Москвичи и гости столицы, способные в верхнем мире устроить свару на пустом месте, терпеливо сносили все коллизии затянувшегося путешествия и мирно делились впечатлениями, остроумно шутя по поводу очередных «пяти минут» и «Кина не будет, электричество кончилось».
Алгебра, привыкшая к коллизиям с транспортом (в магловском мире постоянно что-то случается с самоходными повозками), достала книжку и, непрерывно обмахиваясь блокнотом с заметками по зельеварению, попыталась заставить себя углубиться в книгу, но получалось плохо. «В этом городе всегда что-то не так, слишком уж он огромен – вчера горело там, сегодня что-то отключилось тут, это нормально для мегаполисов. Переживем – главное, не забыть позвонить со станции и сказать об опоздании!»
Когда поезд рывками выполз на станцию, машинисту готовы были рукоплескать, как пилотам самолета, но по громкой связи он сообщил пассажирам, что «поезд поедет очень не скоро, но мой вам совет – пользуйтесь верхними видами транспорта, так как все метро ходит плохо». После такого жизнерадостного сообщения пассажиры, ведомые до этого надеждой доехать хотя бы до кольцевой, повалили из вагонов. «Шаболовская», и в нормальное время освещаемая по принципу «лишь бы видеть, куда ступить», вовек не видела столько народу на своей территории. Спешащий к единственному выходу люд заполнил её целиком и поспешил к стоящим эскалаторам. О, архитектор, построивший сие чудо гранитного искусства, о, строители, поместившие «Шаболовскую» глубоко под землей, каждый, кто карабкался, влекомый девизом «НАВЕРХ!!!», вспомнил вас…
Энное количество ступенек, стоящие, как памятники, эскалаторы, тетенька-диспетчер, мечущаяся перед ними в порыве запустить хоть один, и умирающий свет тусклых лампочек – все это напоминало ожившие картинки «выход из бомбоубежища после бомбежки» времен Великой Отечественной. И снова – ни одного крика, вопля, драки и скандала, ни одного истеричного голоса – потоки спокойно обтекали остановившихся «сил больше нет!» бабушек, мамы тащили за руки молчаливых, испуганных детей на свет божий. Маглы, не в пример мирной жизни, в располагающих к нервотрепкам условиях вставшей подземки показали себя удивительно любезными и терпеливыми людьми, с юмором и шутками относящимися к такой вот мелкой неприятности.
И никто не мог подумать, что эта мелкая неприятность перерастет в огромную, и никто не связал вчерашний пожар на одной из подстанций с тем энергетическим обмороком, в который рухнет половина Москвы, никто не сделал трагедии из того, что в метро погас свет. Все только начиналось, и люди спешили по делам, как всегда. «Вот так и начинаются, наверное, все войны, революции и прочие катаклизмы, - подумала Алгебра. – Незаметно, массово и спокойно».
Вырвавшись на поверхность и окунувшись в тридцатиградусную майскую жару, толпа растроилась на составляющие с девизами «Пить», «Трамвай» и «Телефон». Как и все прочие наземные станции, Шаболовка радовала цветами, газетами, книгами, табаком, игровыми автоматами и сотовыми телефонами, загнав один-единственный ларек с продуктами и напитками на трамвайную остановку. Получив, отстояв хвост, пол-литра воды, Алгебра решила отправиться в институт пешком, слава Единорогу, хоть дорога была ей известна. Ну, отключилось метро – теперь помирать что ли? Предупредив родителей о том, что она жива и здорова, Алгебра, оживленная водой, в толпе таких же страдальцев, отправилась пешком. Автомобилисты на Шаболовке едва не выпадали из окон, видя СТОЛЬКО народу в одном месте, в одно время – радио еще не успело донести до них новость о «конце света, электрического». Подошедший трамвай взяли штурмом, маршрутки праздновали день монетки, предприятия общепита – необыкновенный для 12 часов дня наплыв голодных, жаждущих посетителей. Дамы чинно отоваривались водой, молодежь – газировкой, мужики постарше – пивком и сухариками.
Глянув на часы, Алгебра присвистнула – на путь из 4 станций, в среднем пролетаемый за 10 минут, она потратила сегодня 54 минуты, и тот звонок родителям был последний, который она успела сделать. На экране телефона светилось «только для звонков первой необходимости». Ну, да, ближайший передатчик – на Шаболовской башне, и если она тоже отрубилась, все правильно – связи не будет, вопрос – на сколько?
Мозги отказывались понимать МАСШТАБ произошедшего.
Отказывались понимать, что если совсем нет электричества, то встанет не только метро:
- отключится и весь электротранспорт (троллейбусы, трамваи),
- замолчат телефоны и радиоприемники, кроме автомобильных,
- погаснут телевизоры и застынут компьютеры,
- ослепнут светофоры,
- перестанут работать холодильники (везде) и кассовые аппараты в магазинах,
- отключится система водоснабжения города,
- перестанут давать деньги банкоматы,
- выйдет из-под контроля канализация,
- остановится система вентиляции,
- встанут лифты,
- промолчит пожарная сигнализация,
- отключатся системы реанимации в больницах,
- остановятся электрички,
- на предприятиях встанут станки, погаснут печи, выключится система охлаждения химических реакторов и контроля и наблюдения за процессами и производством,
- перестанут работать автозаправочные станции и многое, многое другое…
Это все москвичи «с юга» осознают потом, а пока толпы народу бодро выдвигались из метро и атаковали наземный транспорт, торопясь кто на работу, а кто уже и домой. Умирающая связь доставила последнюю СМС-ку: «институт обесточен, мы пошли пить пиво». Это друзья-коллеги отправились в Нескучный сад кайфовать по поводу короткого рабочего дня, не зная еще, что произошло и чем этот безумный день закончится.
Именно в тот момент метро отключат ПОЛНОСТЬЮ, и только на одной Серпуховской линии в «крысиных норах» застрянет в ловушке около 22 000 человек. Кого-то дотянут рывками до станции, а кто-то будет сидеть в полной темноте и выходить потом при фонарном свете спасателей на станцию пешком, по путям, оббивая ноги и ломая каблучки (май!).
***
По пути к альма-матер стали попадаться дети в школьной форме «ах да, у них же Последний Звонок сегодня!!!» Через час хода ножки устали, и Алгебра сняла туфли, топая босиком по траве рядом с тротуаром. Вода кончилась, но на горизонте уже выглядывала башня-ориентир, а значит, не пройдет и часа, как будет вода, родные стены и тень, тень, тень!!! Вымерший институт пугал темнотой коридоров, голосами крадущихся по стенам сотрудников, в полном недоумении выдвигающих версии. Алгебра, волей судьбы оказавшаяся в самом НАЧАЛЕ событий и приползя на работу первой, расскажет людям о беде, её дополнят пришедшие позже, и все, кто будет в состоянии соображать и не имеющие срочной работы и распустив студентов, примут единственно правильное решение: «Домой!»
И начался ИСХОД. И пошли москвичи ДОМОЙ.
Ситуация такова: транспорт – в обмороке, расстояния – московские, пешего пути мало кто знает, жара – тридцать градусов, полная неизвестность «что, где и насколько долго случилось». Сотни тысяч людей, покинув неработающие рабочие места, снимутся с места и решат добираться домой (те, кто еще работают, на севере Москвы и не осознающие масштаба кризиса – начнут свой долгий путь позже). «Домой!»
Будут висеть на подножках еле ползущих от перегрузки автобусов, штурмовать и ждать часами маршрутные такси, пытаться поймать машины, которых ждала перспектива навсегда остаться в пробках – заправочные станции не работают, и бензин никто не продаст. «Домой!»
Вставшие, как памятники самим себе, троллейбусы и трамваи будут двигаться стометровками, включаясь в редчайшие моменты, когда дадут электричество. У многих из них не хватит энергии даже закрыть двери, и машинисты будут читать газеты и книги, переживая катастрофу на рабочих местах.
О том, что творилось на вокзалах и электричках пригородного направления, вставших в самое пекло на путях – лучше не спрашивать.
Таганская площадь в момент отключения светофоров взвоет шинами и визгом тормозов – почти на каждом перекрестке будет авария. Пешеходы, собравшись кучками, будут переходить дорогу перед остановившимся перед ними потоком машин. Московские водители, нещадно ругаясь в мирное время, будут показывать образцовое терпение и взаимовыручку водителей на дороге, пропуская тех, кто едет поперек. ГИББД свернет мозги, пытаясь вручную управлять половиной города, и многим водителям придется самим справляться с новыми правилами и полудохлыми светофорами.
Кто-то своего не упустит и повезет страждущего втридорога, но бог тому судья…
А по жилым районам пронесется волна – нет света, нет воды, что делать? Лифтерные аварийные службы, выезжая по вызовам, потом махнут рукой и будут проверять ВСЕ лифты и подъезды, вызволяя тех, кому не повезло оказаться в лифте во время электроупадка. И в этот момент в центре города начнется гроза, плавно передвигаясь на юг и морально добив тех, кто уже протопал часть пути пешком. «Домой!»
Люди в дороге будут узнавать, кто откуда идет, по внешнему виду, многие трассы милиция перекроет, сделав их пешими и пропуская только «Скорые» и «Аварийные» службы.
Многие офисные дамы, не в силах идти на каблуках, снимут туфли и потопают прямо в колготках, по асфальту – «Домой!»
Многие уже не в силах идти, будут садиться на газоны у дороги, копя силы и собирая попутчиков – «Домой!»
Нормальным станет обнаружить в толпе друзей и семью, завести знакомство – а вы откуда идете? С «Нагатинской»? Да это совсем близко, мы от «Октябрьской» идем, а на «Добрынинской», говорят, такое творилось!
«Домой!»
… Коллеги, напившись пива и отдохнув от работы, попали под самый пресс транспортной истерики и, не ведая совершенно о причинах такого кошмара, попытались уехать на автобусе. В итоге, шагая несколько часов по Каширскому шоссе, к вечеру они оказались все-таки в своих районах и, пешком поднявшись в темные безводные дома, упали без сил: «Дома!!!» Муж одной сотрудницы, простояв в пробке семь часов, бросит своего обездвиженного железного коня (бензин кончился!) и пойдет домой пешком, оставив за передним стеклом бумаженцию с бесполезным в этой ситуации номером телефона. И кинется народ по магазинам, раскупая воду и еду, размораживая холодильники и леча уставшие конечности. Это все не главное – главное, что ты – «Дома!» А все остальное – приложится, дома-то и стены помогают.
***
Судьба спасет Алгебру, подсунув ей соседа-коллегу на машине, который, съездив домой и выключив приборы, вернется на работу, чтобы узнать, как там у всех дела. С этим «гонщиком-джигитом» Алгебра воочию увидит улицы столицы, толпы москвичей и безумства на дорогах, развозя тех, кто остался в институте и совсем не имел шансов попасть домой. Иначе пришлось бы ей, вооружившись приблизительным направлением на юг («Домой!»), топать по Ленинскому проспекту, и, пройдя его половину, шлепать до победного по самой длинной улице Москвы (по Профсоюзной), меряя ногами километры и напевая при этом песни «Любэ», если бы остались, конечно, силы. Только из автомобильного радио она узнает и масштаб событий, и причины, к ней приведшие, и то, что отключены целые области, и про аварии и общую ситуацию в городе.
Исколесив полгорода, отстояв положенное в пробках, Алгебра вернется в свое магловское жилище за полночь и, поднявшись по темной лестнице на верхний этаж своего дома, рухнет на кровать с одним только главным в тот день словом, на котором тогда сошелся клин: «Дома!»
Позже маглы будут долго оправдываться, ремонтироваться, ссориться, Москва будет приходить в себя от последствий, и понесутся электрички метро, и дадут свет и воду.
И каждый «пострадавший» будет вспоминать этот день по-разному – кто как приключение, кто как испытание. Кто-то кинется закупать впрок воду и выходить на полтора часа раньше – но тот факт, что москвичи справились и с этим, уже не будет вызывать сомнений. Москвичи выдержали, за что им честь и хвала.
(Забегая вперед: Карточку на проезд в метро потом пришлось менять – в последнем порыве обезумевший турникет размагнитил её полностью. Брошенную машину службы эвакуации ГИББД отбуксировали на стоянку, после чего утром позвонили владельцу, он приехал и её забрал.)
И жизнь постепенно стала входить в колею и наладилась.
***
То безобразие, которое творилось в столице России в тот день, в принципе, показало, что большой город и его жители оказались менее всего приспособленными именно к потере тех благ, которые мы все считаем чем-то обычным – отсутствию транспорта, воды, связи и света, запасов еды и лекарств. Это не повод спешить на кладбище – это повод задуматься: а случись что с другой подстанцией, сумеют ли жители справиться с бедой достойно?
Теперь каждый человек, живущий в Москве, в другом городе и в другой стране может спросить себя: а вы готовы к тому, что может случиться в любой момент? Лежит ли дома запас лекарств? Знаете ли Вы путь к своему дому? Есть ли запас воды? Еды?
Вы готовы оказаться на той стороне города, которая может оказаться без света? Знают ли ваши близкие, что делать в этой ситуации? Проложен ли краткий путь к дому? Есть ли знакомые, живущие по пути? Сможете ли вы правильно действовать, оказавшись в условиях отсутствия телефона? И помните ли правила пожарной или какой другой безопасности? Знаете ли, как оказать первую помощь упавшему или обессилевшей?
Алгебра уже сможет. А Вы?