Тихая поступь
Распаляет в душе нетерпенье
Смешные уловки
Мне ли не знать
Как разгорается страсть
Рубоко Шо

Кто из нас не видел загадочных коротких стихов, которые похожи на картину-иероглиф? Несколько взмахов кистью - и перед вами законченная мысль, образ, философия.
Хокку, танку, хайку. Что это такое, как и когда появились такие стихи и чем они отличаются?

Появились они в средние века. Никто не знает, когда все началось, то точно известно, что все эти формы японского стихосложения родились из народных песен и… и слоговой азбуки. Те, кто ходил на мои лекции по ИДЦ, знают, что азбука необязательно состоит из букв. Она может состоять из иероглифов или слогов. (Строго говоря, название «азбука» для них не совсем подходит, но, тем не менее, именно оно и закрепилось). Причем тут слоговая азбука – хирагана и/или катакана. Почему я ставлю и/или? Потому что в японском языке ДВЕ формы одной и той же слоговой азбуки – каны. Каждая форма используется при обращении к разным сословиям. Более того, раньше их было еще больше, в частности существовали хэнтайгана и манъёгана, но они остались в историческом прошлом. Дети Японии изучают сначала хирагану, а потом катакану. Сегодня в Японии существует довольно-таки сильная мешанина обеих азбук, но все же обращения к иностранцам или официальные письма обычно пишут на катакане, а все остальное – на хирагане. Катакана вошла в жизнь из-за необходимости переводить китайские тексты, читать которые считалось уделом лишь высокопоставленных особ. Соответственно, для средневековья характерно обращение к вышестоящим только на катакане. Но и сегодня в Японии это отчасти сохранилось.
Кстати, вы, наверное, заметили, что японская передача названий городов, стран или западных имен дает сильное искажение звуков? Дело опять-таки в слоговой азбуке. Вы не можете передать один звук одной буквой. А когда один звук передается слогом, возможно что угодно. Например, название моего города Новосибирска будет звучать как Нобошибирусуку, Москва будет звучать как Мосэкэ или Мосукуба, а Санкт-Петербург станет значительно более легким для произношения: Санкутсу-Петербуругу. Кстати, если любопытно, то здесь можно ввести на латинском любое название и посмотреть, как оно будет звучать на японском. Правда, иногда это будет далеко от истины в силу разных местных традиций.
Но вернемся к стихам.
Народная песня Японии называлась «ута» и делилась по видам деятельности поющих (сендоута, например, означала «песня гребцов») и по длине. Существовали нагаута – длинная песня и мидзикаута – короткая песня. Вот эта вот короткая песня, попав к знати и образованным людям Японии, вытеснила постепенно все остальные варианты разных ута. Только теперь она стала называться танку или танка.
Первый расцвет танка приходится на 8-й век, эпоху Нара. Нам досталась антология стихов тех времен "Манъесю". Вот два примера из этой книги:

3617

Когда услышал голоса цикад,
Средь грохота и шума водопада,
Бегущего со скал,
Я в этот миг
С тоской подумал об оставленной столице!
Оиси Миномаро

3871

У ворот моих
На деревьях вяза спелые плоды,
Сотни птиц их щиплют, прилетев,
Тысячи собрались разных птиц, -
А тебя, любимый, нет и нет...

Неизв. Автор
перевод А. Глускиной.

По классическому канону, танка должна состоять из двух строф. Первая строфа содержит три строки по 5-7-5 слогов соответственно, а вторая – две строки по 7-7 слогов. Итого получается пятистишие. Это то, что касается формы. Обращаю ваше внимание, что строКа и строФа – разные вещи.
Содержание же должно быть таким. Первая строфа представляет природный образ, вторая – чувство или ощущение, которое вызывает этот образ. Или наоборот.

Ах, не заснуть
Одной на холодном ложе.
А тут этот дождь —
Так стучит, что даже на миг
Невозможно сомкнуть глаза.
Акадзомэ-эмон
переводчик: Т. Соколова-Делюсина

В хижине Оямада
Я вызволен из снов
Тревожным зовом.
Ах, это рядом в горах
Олень призывает!
Сайгё
переводчик: А.Белых

Следующий расцвет танку пришелся на эпоху Хэйан (IX-XII в.) Танка этого периода - изящные произведения знатных вельмож, совершенные по форме любовные послания и диалоги, яркие зарисовки и шифрованные игрой слов насмешки. До нас дошли две основные антологии этих стихов (кстати, издание танку или хайку одного автора никогда не было популярным, собирали обычно антологии всех поэтов - от малоизвестных до императора) "Кокинсю" и "Синкокинсю". В это время в Японию из Китая попал буддизм, а с ним китайская культура и философия. Родилось понятие "моно-но аварэ" – "очарование вещей", обычно грустное. Эта эпоха подарила миру еще одного великого писателя Японии САЙГЁ (Сато Норикиё, 1118-1190) и придворную даму Сей-Сенагон, написавшую "Записки у изголовья", подарившие нам столько знаний о быте японского двора, сколько не давала ни одна хроника. Тут можно почитать стихи этой эпохи.

томится душа моя -
лилия, что почти оторвалась
от корней, и легко уплывет -
только б нашелся поток,
чтобы увлечь цветок!
Оно-но Комаци

светлая ночь -
в ярком сияньи луны
слива цветет,
и опадают цветы
вместе со снегом
Фудзивара-но Кинто

встретила, гуляя...
но пока гадала,
он или не он? -
скрылся в облаках
полуночный месяц
Мурасаки-сикибу

если уж умирать -
то в месяце "новых одежд",
под вишенным цветом,
когда сияет
полная луна!
Сайге

Кстати, слияние языческого синто и буддизма породило новую эстетику. Синто, как и любая языческая религия, содержала много "темных" и таинственных элементов, духов и т.п., соответственно, в культуре появляется принцип "югэн", который и задает основное настроение в танка. В них появляется некая мистичность и даже мрачность.

Ветер осенний
гонит облака в вышине.
Сквозь летучие клочья
Так ярок, так чист прольется
Ослепительный лунный луч.

Саке-но Тайфу Акисукэ
(пер. В. Сановича)

Следом в Японии наступают "темные века" междуусобных войн, и вплоть до 19-го века танка вырождается в мрачные буддийско-самурайские песни о скорой смерти. Но даже и после наступления некой стабильности, эта мрачность остается в поэзии:

грустно смотреть,
как улыбается мальчик,
прощаясь с отцом,
который уходит туда,
откуда не возвращаются
Фузии Таканао

Или что-то такое:

Все глубже и глубже в горы
Буду я уходить,
Но есть ли на свете место,
Где горьких вестей не услышу?

"Светло -- спокойно
Я б умереть хотел!" --
Мелькнуло в мыслях,
И тотчас сердце мое
Откликнулось эхом: "Да!"

Сайгё

Постепенно искусство короткой песни достигает такой популярности, что среди знати распространяются даже своеобразные игры: один из играющих произносит начало танки, второй должен или продолжить, или придумать свой ответ. Дипломаты произносят целые диалоги в танках, объявляют войну или заключают мир, узнают намерения противников и ищут друзей.
Любовные танка ничуть не хуже, а то и лучше дипломатических строят свою простую, но такую глубокую схему, позволяющую выразить свои чувства и узнать ответные лучше всяких других способов.
Постепенно игра усложнялась. Например, играли так. Последняя строфа старой танки служила началом новой, причем на каждом "шаге" надо немножечко повернуть события так, чтобы постепенно, сделав полный оборот, вы вернулись бы к исходному описанию. Это чем-то похоже на игру "буриме", но называется она "хайкай-но рэнга" (что-то типа "игра в цепочку"). Кстати, некоторые игры длились годами…

Здесь как на чудо глядят
На серебряную монету -
Глухая харчевня в горах.
Басе

Вот уж совсем не к месту -
У парня длинный кинжал!
Керай

Вдруг выпрыгнет в темноте
Вспугнутая лягушка
Из чащи спутанных трав.
Бонте

Сбиравшая травы женщина
Роняет из рук фонарь.
Басе

. . . . . . . . . . . . .

(пер. В.Марковой)

Рэнга стала отдельным видом стихосложения со своими правилами. Очень важным является для нее выбор "затравки" – первого стихотворения-хокку из трех строк. Ведь именно оно определит и настрой, и стиль, и тему соревнования.
Постепенно стали соревноваться в написании именно этих трех строк первой строфы. Даже целые конкурсы проводили… Особенно отличался в них Мацуо Басе (Мацуо Мунэфуса, 1644-1694), который и стал родоначальником хайку – нового направления в классической японской поэзии – этих самых трех строк хокку.
Но хайку и хокку неправильно считать одним и тем же. Ведь хокку обычно содержит нечто вроде введения или приветствия, и это понятно: соревнования на составление цепочек-рэнга происходили в домах знати или в священных местах, и первые строки было положено посвящать хозяевам дома или месту сбора. В хайку же ничего такого уже не требовалось.

Я закончу тут про танку и вернусь к хайку.

В XX веке танка обрела второе дыхание, в частности благодаря Масаока Сики, который взял за основу "Манъесю", и начал писать "в старом стиле"

наконец-то счастливый
я взобрался на Фудзи
и когда задрожали колени
на самой вершине
проснулся

Сики

Еще один известный современный поэт Исикава Такубоку, который наоборот занялся новаторством и изменением классических тем и форм танку.

На песчаном белом берегу
Островка
В восточном океане
Я, не отирая влажных глаз,
с маленьким играю крабом.

Такубоку
(пер. В.Марковой)

Совсем современным направлениям стихосложения Японии не чужд некий модернизм и постмодернизм и легкая насмешка над собственными торжественными церемониями…

"Объедение!"
воскликнул ты, и отныне
шестое июля - День рожденья салата.

В зеленом свитере - точно в объятьях твоих
утопаю:
зима на носу.

Тавара Мати
(пер. Д. Коваленина)

Для танку характерна еще одна любопытная особенность, которую невозможно не заметить. Их писало огромное количество женщин. Два шедевра "всех времен и народов" в танка "Повесть о Гендзи" и "Записки у изголовья" написаны женщинами. Объясняется это отчасти тем, что мужчинам полагалось писать китайские стихи. Японским слоговым письмом писали, в основном, женщины. Особенно это касается времен после эпохи Хэйан.

Взмахи крыльев
Будто письмена прощальные
На белых облаках.
О подруге, оставленной в поле,
Тоскует гусь одинокий...
Сайгё