Переводчик — Dariana Black, корректор — Анориэль
Не зная о варлоковом секрете, семья его смеялась, видя его таким холодным и отчуждённым.
— Всё изменится, — пророчествовали они, — когда его душу покорит девица!
Но душа молодого варлока оставалась нетронутой. И хотя многих девиц пленили его высокомерные манеры, и они применяли самые утонченные искусства, чтобы угодить ему, ни одной не удалось тронуть его сердце. Варлок гордился своим равнодушием и проницательностью, породившей его.
Юношеская свежесть проходила, и сверсники варлока стали играть свадьбы и рожать детей.
«Их сердца должны быть пустыми оболочками, — про себя усмехался он, глядя на нелепо выглядящих молодых родителей, окружающих его. — Ссохлись от бесконечных требований их хнычущих отпрысков».
И вновь он поздравлял себя с мудростью сделанного ранее выбора.
В положенное время родители молодого варлока умерли. Сын не оплакивал их, напротив, он полагал их кончину благословением для себя. Теперь он один властвовал в их замке. Спрятав своё величайшее сокровище в самом глубоком подземелье, он придался жизни в покое и изобилии, где его удобство было главнейшей целью всех его слуг.
Варлок был уверен, что должен являться предметом неимоверной зависти для всех, кто видел его утопающее в роскоши, беззаботное одиночество. А потому жестоки были его гнев и разочарование, когда однажды он услышал, как свое из его лакеев обсуждали хозяина.
Первый жалел варлока, которого, несмотря на всё его богатство и силу, никто не любил.
Но его собеседник язвительно спрашивал, почему мужчина, владеющий таким состоянием и роскошным замком, не смог привлечь внимания ни одной женщины.
Их слова оказались страшным ударом для гордости слушающего варлока. Он тут же решил взять себе жену и такую, которая будет лучше всех других жён. Она будет поразительной красавицей, возбуждающей зависть и страсть в любом мужчине, который её увидит. Она будет из магического рода, чтобы их отпрыск унаследовал выдающийся магический дар, и она будет хозяйкой состояния не меньшего, чем его собственное, чтобы ему был обеспечен комфорт, несмотря на прибавление в числе домочадцев.
Варлок мог потратить пятьдесят лет на поиски такой женщины, но так случилось, что на следующий же день после того, как он решил искать её, девушка, отвечающая всем его желаниям, приехала в округу навестить родственников.
Она была невероятно умелой ведьмой и сказочно богатой. Красота её была такой, что пленяла сердце любого мужчины, взглянувшего на неё. Любого, кроме одного. Сердце варлока не чувствовало совсем ничего. Но, тем не менее, она была тем, что он искал, и он начал оказывать ей знаки внимания.
Все, кто заметил перемены в поведении варлока, были поражены и говорили девушке, что у неё получилось то, что не удалось сотне других.
Саму же молодую женщину внимание варлока и очаровывало, и отталкивало. Она чувствовала холодность за теплотой его лести и никогда еще не встречала человека столь странного и далёкого. Её родственники же полагали их весьма подходящей парой и, желая поспособствовать их соединению, приняли приглашение варлока на пышный пир в честь девушки.
Стол ломился от лучших вин и изысканнейших яств, поданных на золотой и серебряной посуде. Менестрели наигрывали на среброструнных лютнях и пели о любви, которой их хозяин никогда не испытывал. Девушка сидела на троне возле варлока, и он тихо говорил ей нежные слова, которые позаимствовал у поэтов, не имея ни малейшего представления об их истином значении.
Девушка озадаченно слушала и, наконец, ответила:
— Ты хорошо говоришь, варлок, и я была бы очарована твоим вниманием, если бы только я думала, что у тебя есть сердце!
Варлок улыбнулся и сказал, что ей нечего беспокоиться на этот счёт. Предложив ей следовать за ним, он увёл её с пира вниз, в запертое подземелье, где хранил своё величайшее сокровище.
Там, в зачарованной хрустальной шкатулке, билось сердце варлока.
— О, что же ты наделал! — запричитала она. — Верни его туда, где оно должно быть, умоляю тебя!
Видя, что это необходимо, чтобы понравиться ей, варлок достал волшебную палочку, отпер хрустальную шкатулку, разрезал собственную грудь и вернул волосатое сердце на пустовавшее место, которое оно некогда занимало.
— Теперь ты излечился и познаешь настоящую любовь! — воскликнула девушка и обняла его.
Прикосновение её мягких, белых рук, звук её дыхания у его уха, запах её тяжёлых золотых волос острыми копьями вонзались в его только что проснувшееся сердце. Но оно стало чужим и холодным за свою долгую ссылку, слепым и жестоким ссделалось в темноте, к которой было приговорено, и склонности его стали сильными и развращёнными.
Гости на пиру заметили отсутствие хозяина и девушки. Поначалу они не беспокоились, но шли часы, и они заволновались и, наконец, начали обыскивать замок.
Наконец, они нашли подземелье, и ужасная картина предстала их взорам.
Девушка лежала мёртвая на полу, грудь её была разрезана, а рядом с ней скорчился безумный варлок, сжимая в одной окровавленной руке большое, гладкое, блестящее алое сердце, которое он лизал и гладил и клялся обменять на своё собственное.
В другой руке он держал палочку, пытаясь выманить из собственной груди сморщившееся волосатое сердце. Но волосатое сердце было сильнее его. Оно отказалось ослабить власть над его чувствами или вернуться в гроб, в котором было заперто так долго.
На глазах у полных ужаса гостей варлок отбросил палочку и схватил серебряный кинжал. Клянясь, что никогда его сердце не будет властвовать над ним, он вырезал его из своей груди.
Мгновение победивший варлок стоял на коленях, сжимая по сердцу в каждой руке, а потом упал поперёк тела девушки и умер.
Как мы видели, первые две сказки Бидля подвергались критике за затрагиваемые ими темы великодушия, терпимости и любви. «Волосатое сердце варлока», однако, похоже, не переделывали и не слишком критиковали за сотни лет, минувшие с момента написания. История, которую я в последствии прочёл в оригинальной рунической записи, была почти в точности такой, какую рассказывала мне моя мать. Несмотря на это, «Волосатое сердце варлока» — самое жуткое из произведений Бидля, и многие родители не рассказывали её детям, пока те не подрастали достаточно, на их взгляд, чтобы не мучиться кошмарами1.
Почему же тогда эта ужасающая сказка сохранилась? Я бы поспорил с утверждением, что сказка «Волосатое сердце варлока» осталась нетронутой, потому что взывает к тёмным глубинам, которые есть в каждом из нас. Она обращается к одному из величайших и наименее осознаваемых соблазнов магии — к поиску неуязвимости.
Разумеется, такой поиск есть не более и не менее, чем глупая фантазия. Ни один живой человек, маг или нет, никогда не мог избежать каких-либо ран, физических ли, психологических или эмоциональных. Ранить — это так же по-человечески, как дышать. Однако, мы, волшебники, кажется, особенно предрасположены к мысли, что мы можем подчинить природу бытия нашей воле. Молодой варлок2 в этой истории, например, решает, что влюблённость неблагоприятно повлияет на его комфорт и безопасность. Он видит в любви унижение, слабость, истощение физических и моральных ресурсов человека.
Разумеется, извечная торговля любовными зельями показывает, что наш придуманный волшебник едва ли единственный, кто пытался контролировать неисповедимые пути любви. Поиски истинного любовного зелья3 ведутся по сей день, но ни одного подобного эликсира до сих пор создано не было, и ведущие зельевары сомневаются, что это возможно.
Герой этой сказки, однако, не заинтересован даже в видимости любви, которую он мог бы создать или разрушить по желанию. Он хочет навсегда остаться незаражённым тем, что считает болезнью, и для этого прибегает к такой тёмной магии, которая возможна лишь в сказке: он запирает собственное сердце.
Схожесть этого действия с созданием хоркрукса отмечали многие писатели. Хотя герой Бидля не стремится избежать смерти, он разделяет то, что, несомненно, не должно быть разделено — тело и сердце, а не душу, и поступая так, он сталкивается с первым из Фундаментальных Законов магии Адальберта Уэффлера:
«Манипулируй глубочайшими тайнами — источником жизни и сутью своего существа, только если готов к самым крайним и опасным результатам».
И действительно, стремясь стать сверхчеловеком, этот безрассудный юноша превращает себя в нечеловека. Сердце, которое он запер и спрятал, постепенно съёживается и обрастает волосами, что символизирует его собственную деградацию до звероподобного состояния. В конце концов он опускается до уровня жестокого животного, которое силой берёт то, чего хочет, и умирает в тщетной попытке вернуть то, что теперь навсегда вне пределов его досягаемости— человеческое сердце.
Хоть и являющееся в некоторой степени устаревшим, выражение «иметь волосатое сердце» вошло в обиход у волшебников для описания холодного и бесчувственного волшебника или ведьмы. Моя незамужняя тётя Гонория всегда утверждала, что расторгла помолвку с волшебником из отдела Неуместного Использования магии, потому что вовремя обнаружила, что у него было «волосатое сердце».(Ходили слухи, однако, что она застала его в процессе ласкания хорклампов4, что глубоко её шокировало). Позднее книга практических советов «Волосатое сердце: руководство для волшебников, которые не докатятся5» возглавилла списки бестселлеров.
* Варлок (англ. Warlock) — от староанглийского wærloga — клятвопреступник. В одном из значений — тёмный маг, злой колдун, искусный в тёмной магии. Транслитерировано за неимением полноценного аналога в русском языке (прим. пер.)
1 Согласно собственному дневнику Беатрис Блоксэм, она так никогда и не оправилась после того, как случайно услышала, как тётя рассказывает эту сказку старшим кузенам. «Совершенно случайно моё маленькое ушко оказалось у замочной скважины. Я могу лишь предполагать, что была парализована ужасом, потому что нечаянно дослушала эту отвратительную историю до конца, не говоря уже о жутких подробностях ужасно противного дела моего дяди Нобби, местного чародея, и мешка ловких луковиц. Шок почти убил меня. Я пролежала в постели неделю и была так глубоко травмирована, что завела привычку ходить во сне, каждую ночь возвращаясь к той замочной скважине, пока мой дорогой папа, желая мне лишь самого лучшего, не стал накладывать на мою дверь склеивающие чары на время сна.» По-видимому, Беатрис не нашла способа сделать «Волосатое сердце варлока» подходящим для чувствительных детских ушей, потому что она так и не переписала его для «Поганкиных побасенок».
2 Термин «варлок» очень старый, и хотя его иногда используют, как заменитель слова «волшебник», изначально он обозначал человека, обученного искусству дуэли и прочей убийственной магии. Этим титулом так же награждали волшебников, совершивших геройские подвиги, примерно как магглов иногда посвящали в рыцари за проявления храбрости. Называя молодого волшебника в этой истории варлоком, Бидль показывает, что тот уже был признан необычайно искусным в наступательной магии. В наши дни волшебники используют понятие «варлок» в одном из двух значений: описывая волшебника особенно свирепого вида или как титул, обозначающий конкретное умение или достижение. Так, например, сам Дамблдор был верховным варлоком Визенгамота. — Дж.К.Р.
3 Гектор Дагуорт-Грейнджер, основатель Самого замечательного сообщества зельеваров, объясняет: «Сильное увлечение может быть усилено искусным зельеваром, но никогда до сих пор никому не удавалось создать по-настоящему нерушимую, вечную, безусловную привязанность, которая только и может быть названа Любовью».
4 Хорклампы — розовые, щетинистые, грибоподобные существа. Очень сложно понять, зачем бы кому-нибудь захотелось их приласкать. Для более подробной информации см. «Волшебные твари и где их искать».
5 Не путать с «Волосатая морда — человечье сердце», душераздирающим повествованием о борьбе человека с ликантропией.