Глава 22. После похорон
Переводчик — Юмаль, корректор — Ойра, бета-переводчик — Dariana Black

Просветы яркого голубого неба стали появляться над башней замка, но эти предвестники приближающегося лета не подняли настроения Гарри.
Ему не везло ни с попытками понять, что делает Малфой, ни с усилиями начать разговор со Слагхорном, который мог бы как-нибудь привести к тому, чтобы Слагхорн отдал воспоминание, которое, по-видимому, гнал от себя десятилетиями.
— В последний раз, просто забудь о Малфое, — мягко сказала Гермиона Гарри.
Они с Роном сидели в освещенном солнцем углу внутреннего дворика после ланча. Гермиона и Рон оба мяли в руках брошюру министерства магии «Распространенные ошибки Аппарации и Как их избежать», потому что обоим предстояло сдавать в этот день после полудня экзамен по аппарации, однако, брошюра в общем и целом не успокоила их нервы.
Рон вздрогнул и постарался спрятаться за Гермионой, когда из-за угла появилась девушка.
— Это не Лаванда, — устало произнесла Гермиона.
— Фух, хорошо, — расслабился Рон.
— Гарри Поттер? — сказала девушка. — Меня попросили передать тебе это.
— Спасибо…
Сердце Гарри упало, когда он взял в руки маленький свиток пергамента. Когда девушка отошла достаточно далеко, чтобы ей не было слышно, Гарри сказал:
— Дамблдор сказал, что у нас больше не будет уроков, пока я не достану воспоминание!
— Может быть, он хочет узнать, как у тебя дела? — предположила Гермиона, пока Гарри разворачивал пергамент.
Но вместо вытянутого, узкого, наклонного почерка Дамблдора он обнаружил небрежную писанину, которую было трудно прочитать из-за больших клякс на пергаменте там, где капнули чернила.
«Дорогие Гарри, Рон и Гермиона!
Прошлой ночью умер Арагог. Гарри и Рон, вы уже встречали его и знаете, каким он был особенным.
Гермиона, я знаю, что он бы тебе понравился.
Для меня бы очень много значило, если бы вы заскочили на похороны сегодня попозже вечером.
Я планирую сделать это на закате, это было его любимое время суток.
Я знаю, что вы не должны находиться за пределами школы в такой поздний час, но ведь вы можете воспользоваться плащом.
Я бы не стал просить, но я просто не выдержу один.
Хагрид».
— Взгляни, — сказал Гарри, показывая записку Гермионе.
— Святые небеса, — ответила она, быстро пробежав глазами текст и передавая его Рону, который в свою очередь читал его с возрастающим недоверием.
— Он ненормальный! — взбесился Рон. — Это жутище сказало своим собратьям съесть Гарри и меня! Предлагало им угощаться! А теперь Хагрит ожидает, что мы придем и будем рыдать над его жутким, волосатым телом!
— И не только это, — сказала Гермиона. — Он просит нас выбраться из замка поздно вечером, зная, что охрана в тысячу раз усилена, и зная, какие неприятности нас ожидают, если нас поймают.
— Мы уже ходили к нему ночью, — сказал Гарри.
— Да, но для чего-то подобного?— возразила Гермиона. — Мы много рисковали, чтобы помочь Хагриду, но, в конце концов… Арагог мертв. Если бы речь шла о его спасении...
— Я бы хотел туда идти еще меньше, — твердо сказал Рон. — Ты просто не видела его, Гермиона. Поверь мне, мертвый он гораздо приятнее.
Гарри забрал назад записку и пристально посмотрел на чернильные пятна по всему листу. Несомненно, на пергамент густо и часто капали слезы.
— Гарри, ты ведь не думаешь идти? — сказала Гермиона. — Нарваться на наказание из-за этого так бессмысленно!
Гарри вздохнул:
— Эх, знаю. Полагаю, Хагриду придется похоронить Арагога без нас.
— Да, придется, — с облегчением сказала Гермиона. — Слушай, на зельеварении сегодня практически никого не будет, большинство будет на этом экзамене…попробуй немного смягчить Слагхорна.
— Думаешь, на пятьдесят седьмой раз удача улыбнется? — горько сказал Гарри.
— Удача! — воскликнул неожиданно Рон. — Гарри, вот оно! Стань удачливым!
— Ты о чем?
— Использовать твой эликсир удачи!
— Рон, это… вот оно! — потрясенно сказала Гермиона. — Ну, конечно же! Почему я не додумалась до этого?
Гарри уставился на них обоих.
— Феликс Фелицис? — сказал он. — Ну, я не знаю... я вроде как берег его...
— Для чего? — вопросил Рон скептически.
— Что на свете может быть важнее этого воспоминания, Гарри? — спросила Гермиона.
Гарри не ответил. Мысли о маленькой золотой бутылочке мелькали в его воображении. Смутные и неоформившиеся фантазии, в которых Джинни расставалась с Дином, а Рон по какой-то причине был рад видеть ее с новым парнем, формировались в глубине сознания, оставаясь неосознанными, кроме как во время сна или в сумерках, на грани сна и яви.
— Гарри? Ты еще здесь? — спросила Гермиона.
— Чт?.. Э-э, угу, конечно, — сказал он, собираясь. — Ну, хорошо. Если я не смогу разговорить Слагхорна сегодня после обеда, я выпью немного Феликса и повторю попытку вечером.
— Значит, решено, — оживилась Гермиона, поднимаясь на ноги и делая изящный пируэт. — Направление… Настрой… Неторопливость… — пробормотала она.
— Ох, прекрати! — взмолился Рон. — Мне и так плохо… Ой! Быстро! Спрячьте меня!
— Это не Лаванда! — нетерпеливо произнесла Гермиона, когда еще пара девочек появились во внутреннем дворике, и Рон кинулся прятаться за ее спиной.
— Отлично, — сказал Рон, выглядывая из-за плеча Гермионы, чтобы проверить. — Черт возьми! Что-то они не выглядят радостными.
— Это сестры Монтгомери и, конечно, они не выглядят радостными, ты разве не слышал, что случилось с их младшим братом? — сказала Гермиона.
— Если честно, я уже запутался в том, что происходит с чьими-то родственниками, — сказал Рон.
— Ну, на их брата напал оборотень. Говорят, что их мать отказалась помогать Пожирателям Смерти. Как бы то ни было, мальчику было всего пять и он умер в больнице Св. Мунго, его не смогли спасти.
— Он умер? — повторил Гарри, пораженный. — Но я был уверен, что оборотни не убивают, это точно! Они только превращают в себе подобных.
— Иногда убивают, — ответил Рон, выглядевший необыкновенно мрачно сейчас. — Я слышал, что это происходит, когда оборотень слишком увлекается.
— Как звали того оборотня? — быстро спросил Гарри.
— Ну, по слухам, это был Фенрир Грейбек, — проговорила Гермиона.
— Я так и знал… это тот самый маньяк, любящий нападать на детей, о котором мне рассказывал Люпин, — зло сказал Гарри.
Гермиона строго посмотрела на него.
— Гарри, ты должен достать это воспоминание, — сказала она. — Это все для того, чтобы остановить Волдеморта, не правда ли? Эти жуткие вещи, которые творятся, это все из-за него!
Наверху, в замке, прозвенел звонок, и Рон с Гермионой вскочили на ноги. Они выглядели перепуганными.
— У вас все получится, — сказал Гарри им обоим, пока они шли по направлению к вестибюлю, чтобы встретиться с остальными, сдающими тест по аппарации. — Удачи!
— И тебе, — сказала Гермиона, кинув на него многозначительный взгляд, когда Гарри направился к подземелью.
В тот день на зельеварении их было всего трое: Гарри, Эрни и Драко Малфой.
— Все слишком юны, чтобы аппарировать? — добродушно заметил Слагхорн. — Семнадцать еще не исполнилось?
Они покачали головами.
— Ну, что ж, — радостно произнес Слагхорн, — раз нас так мало, сегодня мы развлечемся. Я хочу, чтобы вы все мне намешали что-нибудь занятное!
— Звучит неплохо, сэр, — польстил Эрни, потирая руки.
Малфой, однако, не улыбнулся.
— Что Вы подразумеваете под «чем-нибудь занятным»? — спросил он раздраженно.
— О! Удивите меня, — беззаботно ответил Слагхорн.
Малфой открыл свой экземпляр «Продвинутого зельеварения» с угрюмым выражением на лице. Было абсолютно ясно, что он считал этот урок напрасной тратой времени. Несомненно, думал Гарри, наблюдая за ним поверх собственной книги, Малфой жалел время, которое он иначе мог бы провести в Комнате по требованию.
Было ли это его воображением, или Малфой, как и Тонкс, изрядно похудел? Абсолютно точно, что он выглядел бледнее, его кожа приобрела сероватый оттенок, возможно потому, что он так редко стал видеть дневной свет в последние дни. Но не было и намека на самодовольство, волнение или превосходство; ни чванливости, в которой он держался в хогвартс экспрессе, когда в открытую хваставлся возложенной на него Волдемортом миссией. По мнению Гарри, вывод мог быть только один — миссия, в чем бы она ни заключалась, продвигается плохо.
Ободренный этими мыслями, Гарри проглядывал свой экземпляр «Продвинутого зельеварения» и нашел сильно подкорректированный Принцем Полукровкой вариант эликсира эйфории, который, похоже, не только подходил под инструкции Слагхорна, но мог (сердце Гарри подпрыгнуло, когда эта мысль неожиданно пришла ему в голову) привести Слагхорна в такое хорошее расположение духа, что он будет готов отдать воспоминание, если Гарри удастся убедить его попробовать зелье…
— Ну, что ж, это выглядит бесподобно, — через полтора часа сказал Слагхорн, хлопая в ладоши, когда он увидел солнечно-желтое содержимое котла Гарри.
— Эйфория, угадал? О! Чем это пахнет? М-м-м-м… ты добавил веточку перечной мяты, не так ли? Нетрадиционно... Но зато какой порыв вдохновения, Гарри... Да, конечно, скорей всего это нейтрализует побочные эффекты, такие как неуемное пение или щипание в носу... По правде говоря, я не знаю, где ты берешь такие блестящие идеи, мой мальчик... разве что...
Гарри ногой затолкал книгу Принца Полукровки поглубже в сумку.
— …Это просто в тебе проявляются гены твоей матери!
— А! Да, наверное, — сказал Гарри с облегчением.
Эрни выглядел раздраженно. Решив хоть единожды затмить Гарри, он поспешно изобрел свое собственное зелье, которое свернулось и приобрело вид фиолетовой пышки на дне его котла. Малфой уже с весьма кислым видом собирался; Слагхорн удостоил его икотный раствор простым «сойдет».
Прозвенел звонок, и Эрни и Малфой тут же покинули кабинет.
— Сэр, — начал, было, Гарри, но Слагхорн тотчас бросил взгляд через плечо; и когда он увидел, что в комнате остались только он и Гарри, поспешил уйти как можно быстрее. — Профессор… Профессор, вы не хотите попробовать мое зель?.. — отчаянно воззвал Гарри.
Но Слагхорн ушел. Разочарованный, Гарри опорожнил котел, собрал свои вещи, вышел из подземелья и медленно пошел вверх по лестнице, возвращаясь в гостиную.
Рон и Гермиона вернулись под вечер.
— Гарри! — закричала Гермиона, влезая в проем за портретом. — Гарри, я сдала!
— Отлично, — похвалил он, — а Рон?
— Он…он завалил, — прошептала Гермиона, в то время как Рон, ссутулившись, зашел в комнату с самым мрачным видом. — Ему, на самом деле, просто не повезло. Мелочь. Экзаменатор заметил, что он забыл половину брови… А как прошло со Слагхорном?
— Безрезультатно, — сказал Гарри, как только Рон присоединился. — Не повезло, дружище, но в следующий раз ты обязательно сдашь. Мы можем пойти вместе.
— Да, я думаю, — проворчал Рон. — Но полброви! Как будто это так важно!
— Я знаю, — успокоила его Гермиона. — Это действительно слишком уж…
Большую часть ужина они провели, нелестно обсуждая экзаменатора по аппарации, и Рон немного приободрился, когда они возвращались в гостиную и обсуждали насущную проблему — Слагхорна и его воспоминания.
— Так, Гарри, ты собираешься воспользоваться эликсиром Удачи, или как? — вопросил Рон.
— Да, похоже, придется, — сказал Гарри. — Не думаю, что мне понадобится все, мне же не понадобятся сутки, это же не займет целую ночь… Я просто сделаю один глоток. Два или три часа в самый раз.
— Такое замечательное чувство, когда его пробуешь, — сказал Рон, погружаясь в воспоминания. — Как будто ты просто не можешь сделать что-то не так.
— Ты о чем? — засмеялась Гермиона. — Ты же никогда его не пробовал!
— Да, но я же думал, что пробовал, нет? — как будто объяснял очевидное Рон. — Велика разница…
Поскольку они только что видели, как Слагхорн зашел в большой зал, они задержались на некоторое время в гостиной, зная, что есть он любит не спеша. План заключался в том, что Гарри пойдет в кабинет Слагхорна, когда пройдет достаточно времени для того, чтобы тот туда возвратился.
Когда солнце коснулось верхушек деревьев Запретного леса, они решили, что время пришло, и, осторожно проверив, что Невил, Дин и Симус были в гостиной, прокрались в спальню мальчиков.
Гарри вытащил свернутые носки со дна чемодана и извлек маленькую, светящуюся бутылочку.
— Ну, поехали!
Гарри поднял флакон и сделал четко отмеренный глоток.
— Как ощущения? — прошептала Гермиона.
Вначале Гарри не отвечал, потом медленно и непреклонно бодрящее чувство безграничных возможностей пробралось в него. Он почувствовал, что может сделать все, вообще, все, что угодно, и получить воспоминание Слагхорна показалось внезапно не только возможным, но и плевым делом.
Он поднялся на ноги, улыбаясь, переполненный уверенностью.
— Превосходно, — произнес он. — Просто превосходно. Правильно… Я иду к Хагриду.
— Что? — ошеломленно воскликнули Рон и Гермиона.
— Нет, Гарри, ты должен пойти и встретиться со Слагхорном, помнишь? — сказала Гермиона.
— Нет, — с уверенностью сказал Гарри, — Я иду к Хагриду. У меня хорошее предчувствие на счет похода к Хагриду.
— Хорошее чувство по поводу похорон гигантского паука? — ошеломленно спросил Рон.
— Ага, — Гарри достал плащ-невидимку из сумки. — Я чувствую, что это то место, где мне надо быть сегодня ночью, ну, вы понимаете?
— Нет, —хором взволнованно сказали Рон и Гермиона
— Это феликс фелицис, надеюсь? — рассматривая бутылочку на свет, сказала Гермиона. — У тебя же не было никакого другого флакона, наполненного… не знаю, чем…
— Эссенцией безумия? — предположил Рон, когда Гарри накидывал плащ себе на плечи.
Гарри рассмеялся, и Рон с Гермионой обеспокоились еще больше.
— Доверьтесь мне, — сказал он. — Я знаю, что делаю… или в крайнем случае, — он уверенно прошагал к двери, — Феликс знает.
Он накинул плащ-невидимку на голову и стал спускаться по лестнице. Рон и Гермиона поспешили следом. Оказавшись внизу, Гарри выскользнул в открытую дверь.
— Что ты делал с ней там наверху?! — завизжала Лаванда Браун, уставившись прямо сквозь Гарри на Рона с Гермионой, когда те появились вместе из спальни мальчиков. Гарри рванул через комнату прочь от них, слыша за спиной лепет Рона.
Пробраться через портретный проем было легко; когда он приблизился, Джинни и Дин как раз заходили, и Гарри ухитрился проскользнуть между ними. Однако он случайно задел Джинни.
— Не толкай меня, пожалуйста, Дин, — раздраженно сказала она. — Ты всегда так делаешь. Я прекрасно могу пройти сама.
Портрет захлопнулся вслед за Гарри, но не прежде, чем он услышал сердитый ответ Дина. С растущим чувством эйфории, Гарри шагал по замку. Ему даже не надо было красться, так как на своем пути он никого не встретил, но это нисколько его не удивило. Этим вечером он был самым удачливым человеком в Хогвартсе.
Откуда он знал, что идти к Хагриду было правильным решением, он не имел понятия. Это было как будто зелье каждый раз высвечивало путь на несколько шагов вперед. Он не мог видеть конечной цели этого решения, он не мог видеть, как сюда впишется Слагхорн, но знал, что он на верном пути к получению воспоминания.Добравшись до вестибюля, он увидел, что Филч забыл запереть входную дверь. Сияя, Гарри распахнул ее и на мгновение вдохнул чистого воздуха с запахом свежей травы перед тем, как спуститься по ступенькам в сумерки.
Когда он спустился на нижнюю ступеньку, он подумал, как замечательно было бы пройти через овощные грядки по пути к Хагриду. Это не было прямо по пути, но Гарри ясно чувствовалось, что это была та прихоть, которой стоило потакать, поэтому он направил свои стопы прямо к овощным грядкам, где с радостью, но без удивления, застал Профессора Слагхорна за разговором с Профессором Спраут. Гарри притаился за низкой каменной стеной, ощущая себя в гармонии с миром и слушая разговор.
— Я очень благодарен вам за потраченное время, Помона, — учтиво сказал Слагхорн. — Большинство авторитетных источников соглашаются, что они наиболее эффективны, если их собирают в сумерки.
— Да, я вполне согласна, — тепло ответила Профессор Спраут. — Вам этого достаточно?
— Хватит, хватит, — сказал Слагхорн, и Гарри увидел, что он держит охапку каких-то веток с листьями. — Этого должно хватить по нескольку листков на каждого из моих третьекурсников, и немного про запас, если кто-то их переварит в котле… что ж, хорошего вам вечера, и огромное спасибо еще раз!
Профессор Спраут удалилась, растворившись в темноте по направлению к теплицам, а профессор Слагхорн направился к тому месту, где стоял невидимый Гарри. Поддавшись мгновенному желанию раскрыть себя, Гарри с видом победителя сбросил плащ.
— Добрый вечер, Профессор.
— Борода Мерлина, Гарри, ты заставил меня подскочить на месте, — сказал Слагхорн, замирая. Он выглядел настороженным. — Как ты выбрался из замка?
— Должно быть, Филч забыл закрыть двери, — радостно произнес Гарри, с удовольствием наблюдая за хмурым видом Слагхорна.
— Я пожалуюсь на этого человека. Он больше печется о мусоре, чем о безопасности, если тебе интересно мое мнение… Но зачем ты вышел, Гарри?
— Сэр, это из-за Хагрида, — сказал Гарри, который чувствовал, что в данный момент лучше сказать правду. — Он очень огорчен… но вы же никому не скажете, профессор? Я не хочу, чтобы у него были неприятности …
У Слагхорна явно проснулось любопытство.
— Ну, я не могу этого обещать, —резковато сказал он. — Но я знаю, что Дамблдор доверяет Хагриду полностью, поэтому я не думаю, что он задумал что-то совсем уж ужасное…
— Ну, это все гигантский паук, Хагрид держал его у себя много лет… он жил в лесу… он мог разговаривать и все такое…
— Ходили слухи, что в лесу водились акромантулы, — мягко произнес Слагхорн, поглядывая на темную массу деревьев. — Значит, это правда?
— Да, — сказал Гарри, — но этот, Арагог, он первый появился у Хагрида. Он умер прошлой ночью. Хагрид убит горем. Ему нужен кто-то, чтобы был рядом во время похорон, и я сказал, что приду.
— Трогательно, трогательно, — рассеяно сказал Слагхорн, его большие отчаянные глаза смотрели прямо на огни хижины Хагрида. — Но яд акромантула очень ценный… если паук только умер, возможно, яд еще не высох… конечно, я не хотел бы сделать что-то бестактное по отношению к Хагриду, если он так расстроен… но, возможно, есть какой-либо способ добыть немного… Я имею в виду, что почти невозможно достать яд акромантула, пока он жив… — Сейчас Слагхорн разговаривал больше с самим собой, чем с Гарри. — Это будет ужасной ошибкой, не достать его… смогу выручить сотню галлеонов за пинту… откровенно говоря, моя зарплата не так уж высока…
И теперь Гарри ясно знал, что надо сделать.
— Ну, — сказал он с очень правдоподобной неуверенностью, — что ж, если Вы хотите присоединиться, профессор, Хагрид был бы вам благодарен… проводить Арагога наилучшим образом, ну вы понимаете…
— Да, конечно, — произнес Слагхорн, глаза его блестели от возбуждения. — В общем, так, Гарри, я встречусь с тобой там, на месте, с бутылкой или двумя… мы выпьем за... ну, не здоровье... бедного существа. Но проводим его с размахом, когда похороним. И я сменю галстук, этот излишне яркий для такого повода…
Он заторопился в замок, а Гарри умчался к Хагриду, довольный собой.
— Ну, заходь, — прохрипел Хагрид, когда открыл дверь и увидел, как Гарри появляется перед ним из-под плаща-невидимки.
— Это… ну… Рон и Гермиона не смогли, все-таки, — сказал Гарри. — Им очень жаль.
— Ниче… ниче страшного…Он был бы рад, что ты здесь, Гарри…
Хагрид громко всхлипнул. Он сделал себе черную повязку на руку из чего-то, что больше всего походило на тряпье, вымазанное гуталином. Его глаза отекли, покраснели и опухли. Гарри утешительно погладил его по локтю — выше дотянуться было проблематично.
— Где мы будем хоронить его? — спросил он. — В лесу?
— Черт побери, нет, — сказал Хагрид, вытирая низом рубашки текущие из глаз слезы. — Тепереча, когда Арагог умер, другие пауки не дают мне приблизиться к их сетям. Вишь как выходит, ток по его приказу они меня не съели! Мож поверить, Гарри?
Честным ответом было бы «да», Гарри с болезненной легкостью вспомнил, как он с Роном однажды повстречался лицом к лицу с Акромантулами. Они очень ясно выразили, что Арагог был единственным, кто останавливал их от съедения Хагрида.
— Никогда раньше не было и места в лесу, куда я не мог бы пойти, — произнес Хагрид, покачав головой. — Было непросто достать тело Арагога оттудова, надоть те сказать… они обычно съедают своих мертвяков… Но я хотел устроить ему достойные похороны… достойно проститься с ним…
Он начал опять всхлипывать, и Гарри продолжил гладить его по локтю, говоря (эликсир подсказывал, что это было правильно):
—Мне по дороге сюда встретился профессор Слагхорн, Хагрид.
— Ты ж не влип, а? — взволновался Хагрид. — Тьфу, те ж низя выходить из замка ночью… Я знаю, это все из-за меня…
— Нет, нет, когда он услышал, куда я направляюсь, он сказал, что хотел бы прийти и отдать дань уважения Арагогу тоже, — сказал Гарри. — Он пошел переодеться во что-то более подходящее, я так понял... И он сказал, что принесет пару бутылок, чтобы почтить память Арагога.
— Правда? — Хагрид был удивлен и тронут одновременно. — Эт...Эт оч мило с его стороны, и это… он не сдал тя тоже... Я никогда особо не имел дел с Горацием Слагхорном… Придет на похороны старины Арагога, тем не менее, да? Ну… ему б понравилось, Арагогу бы понравилось...
Что и понравилось бы Арагогу в Слагхорне, Гарри подумал про себя, так это большое количество съедобной плоти. Он немного подвинулся к заднему окну хижины Хагрида, где ему открылся весьма устрашающий вид на громадного мертвого паука, лежащего на спине, со скрученными и запутанными ногами.
— Мы будем закапывать его тут, Хагрид, в твоем саду?
— Прямо за грядкой с тыквами, я думал, — сказал Хагрид придушенно. — Я уже выкопал…ну, ты знаешь... могилу … Просто подумал, скажем над ним немного приятных слов, счастливые воспоминания… ну, знаешь…
Его голос задрожал и сломался . В дверь постучали, Хагрид повернулся, чтобы открыть, сморкаясь в свой гигантский грязный носовой платок. Порог поспешно переступил Слагхорн в мрачном черном галстуке, с несколькими бутылками в руках.
— Хагрид, — произнес он низким похоронным тоном. — Я так сожалею о твоей потере.
— Оч мило с Вашей стороны, — сказал Хагрид. — Большое спасибо. И спасибо, что не впаяли Гарри наказание…
— О, даже и не подумал бы! — произнес Слагхорн. — Печальная ночь, печальная ночь… где же бедное создание?
— Там, снаружи, — сказал Хагрид дрожащим голосом. — Ну что… ну… мы это сделаем?
И все трое вышли на задний двор в сад. Бледная луна проглядывала сквозь деревья, ее лучи вместе со светом из окна дома Хагрида и освещали тело Арагога, лежащего на краю огромной ямы рядом с десятифутовой горой свежевыкопаной земли.
— Впечатляюще, — сказал Слагхорн, приблизившись к голове паука, где восемь белесых глаз безучастно глядели в небо, и две огромные изогнутые клешни сияли, бездвижно, в лунном свете.
Гарри услышал звон бутылок, когда Слагхорн нагнулся над клешнями, словно осматривая гигантскую волосатую голову.
— Мало кто пнимает, какие они красивые, — сказал Хагрит в спину Слагхорну, и слезы потекли из уголков спрятанных в морщинках глаз Хагрида. — Я не знал, что Вас интересуют такие создания, как Арагог, Гораций.
— Интересуют? Мой дорогой Хагрид, я преклоняюсь перед ними, — сказал Слагхорн, отступая от тела. Гарри заметил, как блеснула бутылка, исчезая в складках мантии, тогда как Хагрид, в очередной раз промокавший глаза, опять ничего не заметил. — А теперь... Приступим к похоронам?
Хагрид кивнул и вышел вперед. Он поднял гигантского паука на руки и, сильно пыхтя, скатил его в темную яму. Он упал вниз со страшным глухим стуком. Хагрид опять заплакал.
— Конечно, это тяжело для тебя, знавшего его лучше всех, — сказал Слагхорн, который, как и Гарри, не мог достать выше локтя Хагрида, и так же сочувственно поглаживал его. — Почему бы мне не сказать несколько слов?
Должно быть, он получил много качественного яда от Арагога, подумал Гарри, так как Слагхорн самодовольно ухмыльнулся, подойдя к краю ямы, и произнес медленно и с чувством:
— Прощай, Арагог, король арахнидов, чью долгую и преданную дружбу не забудут те, кто тебя знал. Хотя твое тело предано гниению, твой дух будет покоится в тишине на паутине в твоем лесном доме. Пусть твои многоглазые потомки процветают, а твои человеческие друзья оправятся от перенесенной потери.
— Это бы…это было…чудесно! — заревел Хагрид и рухнул на кучу компоста, рыдая еще горше.
— Вот так, — Слагхорн взмахнул своей палочкой, и огромная куча земли поднялась, а потом рухнула с приглушенным звуком на мертвого паука, образовав гладкую поверхность. — Давайте зайдем внутрь и выпьем. Обойди его с другой стороны, Гарри…вот так…вставай, Хагрид… молодец.
Они усадили Хагрида на стул за столом. Клык, который прятался в своей корзине во время похорон, сейчас аккуратно и тихо подошел к ним и положил свою огромную голову на колено Гарри, как обычно. Слагхорн вскрыл одну из бутылок вина, что он принес с собой.
— Я их все проверил на наличие яда, — заверил он Гарри, перелив практически всю первую бутылку в одну из ведроподобных кружек Хагрида и передавая ту ему. — Домашний эльф попробовал каждую бутылку, после того, что случилось с твоим бедным другом Рупертом.
Гарри представил выражение лица Гермионы, если бы она когда-нибудь услышала о подобном жестоком обращении с домовыми эльфами, и решил никогда не рассказывать ей об этом.
— Одна для Гарри, — сказал Слагхорн, разлив вторую бутылку в две кружки, — и одна для меня. Ну, — он поднял свою кружку, — за Арагога.
— За Арагога, — произнесли Гарри и Хагрид.
Слагхорн и Хагрид пили большими глотками. Гарри, напротив, благодаря эликсиру Удачи, который «освещал ему путь», знал, что он не должен пить, поэтому он всего лишь притворился, что делает глоток, а потом поставил кружку на стол перед собой.
— Я его из яйца вырастил, — печально произнес Хагрид. — Такой малюсик был, когда вылупился, где-то размером с пекинеса.
— Мило, — сказал Слагхорн.
— Я держал его в чулане в школе, пока… ну…
Лицо Хагрида потемнело, и Гарри знал почему — Тому Риддлу удалось сделать так, что Хагрида выгнали из школы, обвинив в открытии Тайной Комнаты.
Слагхорн, однако, казалось, не слушал; он смотрел на потолок, где висело несколько медных горшков, а также большой шелковый клубок ярких белых волос.
— Уж не шерсть ли это единорога, Хагрид?
— А, ну да, — равнодушно сказал Хагрид. — Выпадает из их хвостов, они цепляют их за ветки и всякое такое в лесу, ну знаете…
— Но дружище дорогой, ты знаешь, сколько это стоит?
— Я использую это для перевязок и всего такого, если животное травмируется, — Хагрид пожал плечами. — Это жутко полезная штука…сильная…
Слагхорн сделал еще один глоток из своей кружки, его глаза внимательно осматривали хижину, и Гарри знал зачем — в поисках других ценностей, которые он мог бы обратить в обилие материальных благ: медовуху, сушеные ананасы и бархатные пиджаки-смокинги. Он опять наполнил кружку Хагрида и свою тоже, и начал расспрашивать его о созданиях, живущих сейчас в лесу, и как Хагрид мог за ними приглядывать. Хагрид становился все более разговорчивым под действием выпивки и льстивой заинтересованности Слагхорна, перестал вытирать глаза и воодушевленно пустился в рассказ о разведении лукатрусов.
Феликс фелицис слегка подтолкнул Гарри, и он заметил, что запасы выпивки, которые Слагхорн принес с собой, быстро уменьшались. Гарри все еще не умел пользоваться наполняющим заклинанием, не произнося его вслух, однако сегодня мысль о том, что он не может его применить, выглядела смешной: и в самом деле, Гарри усмехнулся и незаметно для Хагрида и Слагхорна (которые травили сейчас байки о нелегальной торговле драконьими яйцами) направил свою палочку под столом на пустеющие бутылки, и они тут же начали наполняться.
Где-то час спустя Хагрид и Слагхорн начали произносить экстравагантные тосты : «за Хогвартс», «за Дамблдора», «за вино, сделанное эльфами» и «за…»
— Гарри Поттера! —взревел Хагрид, осушая где-то четырнадцатую кружку размером с ведро и расплескивая вино себе на подбородок.
— Да, точно! — вскричал Слагхорн. — Пари Оттер, Избранный мальчик, который…ну…что-то в этом роде, — пробормотал он и осушил свою кружку.
Через некоторое время Хагрид снова впал в слезливое настроение и втолкнул Слагхорну целый единорожий хвост, тот упрятал его себе с криками : «За дружбу! За великодушие! За десять галлеонов за волос!»
Еще какое-то время спустя Хагрид и Слагхорн сидели рядышком, обняв друг друга, и пели тихую грустную песню про умирающего колдуна по имени Одо.
— Ахххрр, лучшие умирают молодыми, — проворчал слегка окосевший Хагрид, падая на стол, а Слагхорн продолжал напевать припев. — Мой папа не был еще стариком, чтоб уйти…и твои мама с папой, Гарри...
Огромные слезы опять появились в окруженных морщинами глазах Хагрида, он взял руку Гарри и потряс ее.
— Лушший волшеб… и волшебница их поколения, которых я знал…страшные вещи…страшные…
— А Одо, героя, вернули домой
В места, что он знал молодым, — жалобно пел Слагхорн.
— Уложили его, со шляпой наизнанку
И палочкой сломаной надвое. Жалко...
— …ужасно, — прохрипел Хагрид, его лохматая голова упала ему на руки, и он уснул, громко храпя.
— Прости, — икнул Слагхорн, — не смогу удержать мелодию, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
— Хагрид говорил не о вашем пении, — тихо сказал Гарри, — он говорил про смерть моих папы и мамы.
— А, — сказал Слагхорн, сдерживая отрыжку. — О, да, это было так…так ужасно, в самом деле. Ужасно, ужасно…
Он не нашел, что сказать, и опять наполнил их кружки.
— Я…я не думаю, что ты это помнишь, Гарри? — грубовато спросил он.
— Нет…ну, мне был всего один год, когда они умерли, — Гарри смотрел на огонь свечки, колыхающийся от храпа Хагрида. — Но я узнал многое из того, что тогда случилось. Мой папа умер первым. Вы знали это?
— Я…я нет, — тихо произнес Слагхорн.
— Да… Волдеморт убил его, а потом перешагнул через его тело к моей маме, — сказал Гарри.
Слагхорна пробила дрожь, но он, казалось, не мог отвести полного ужаса взгляда от лица Гарри.
— Он сказал ей убираться с дороги, — беспощадно продолжил Гарри. — он сказал мне, что она могла и не умирать. Ему нужен был я. Она могла убежать.
— О, боже, — выдохнул Слагхорн, — она могла…ей не нужно было… Ужасно…
— Ужасно, правда? — голосом едва громче шепота, говорил Гарри. — Но она не пошевелилась. Папа был уже мертв, но она не хотела отдавать и меня. Она пыталась упросить Волдеморта, но он только смеялся…
— Все, хватит! — внезапно произнес Слагхорн, поднимая трясущуюся руку. — В самом деле, мой дорогой мальчик, достаточно…Я старый человек…Мне не нужно этого слышать…Я не хочу слышать…
— Я забыл, — солгал Гарри, ведомый эликсиром удачи, — Вам она нравилась, не так ли?
— Нравилась? — его глаза опять были полны слез. — Я не представляю, что она кому-то могла не понравится, кто видел ее… очень смелая… очень веселая… это самая ужасная трагедия.
— Но Вы не поможете ее сыну, — сказал Гарри. — Она отдала за меня свою жизнь, а Вы не даете мне воспоминание.
Храп Хагрида заполнил всю комнату, Гарри смотрел прямо в наполненные слезами глаза Слагхорна. Преподаватель зельеварения, казалось, не мог отвести взгляд.
— Не говори так, — прошептал он. — Это не вопрос... Если бы это могло тебе помочь, конечно…но это не поможет достичь никакой цели...
— Поможет, — четко сказал Гарри. — Дамблдору нужна информация. Мне нужна информация.
Он знал, что это безопасно — феликс подсказывал ему, что Слагхорн ничего не вспомнит на следующее утро. Глядя Слагхорну прямо в глаза, Гарри наклонился немного вперед :
— Я — Избранный. Я должен его убить. Мне нужно это воспоминание.
Слагхорн побледнел сильнее, чем прежде, его лоб заблестел от пота.
— Ты — Избранный?
— Конечно, я, — спокойно сказал Гарри.
— Но тогда…мой дорогой мальчик…ты просишь меня о многом. Ты просишь, фактически, поддержать тебя в твоей попытке уничтожить…
— Вы не хотите избавиться от мага, который убил Лили Эванс?
— Гарри, Гарри, конечно, хочу, но…
— Вы боитесь, что он узнает, что Вы помогли мне?
Слагхорн не ответил, он выглядел перепуганным.
— Будьте смелым, как моя мама, профессор.
Слагхорн поднял пухлую руку и прижал свои трясущиеся пальцы ко рту, на какой-то момент он стал выглядеть, как огромный младенец-переросток.
— Мне нечем гордиться, — прошептал он сквозь пальцы, — Мне стыдно от того…от того, что в этом воспоминании…Я думаю, что принес много вреда в тот день.
— Вы бы все это перечеркнули тем, что отдали бы мне это воспоминание, — сказал Гарри. — Это было бы очень смело и благородно.
Хагрид дернулся во сне и продолжил храпеть. Слагхорн и Гарри смотрели друг на друга через стол, поверх оплывшей свечи. Наступила долгая, долгая тишина, но Эликсир Удачи подсказывал Гарри не прерывать ее, ждать.
Затем, очень медленно Слагхорн сунул руку в карман и вытащил палочку. Он сунул вторую руку под мантию и вынул пустой флакон. По-прежнему глядя в глаза Гарри, Слагхорн приложил конец палочки к своему виску и отвел ее так, что длинная, серебряная нитка воспоминания вытянулась, прилипнув к волшебной палочке. Воспоминание вытягивалось еще и еще, пока не оборвалось, покачиваясь на палочке и блестя серебром. Слагхорн опустил его во флакон, где оно свернулось, а затем распространилось, крутясь, словно газ. Он закупорил флакон дрожащей рукой и передал его через стол Гарри.
— Большое спасибо, профессор.
— Ты хороший мальчик, — сказал профессор Слагхорн, слезы бежали по его толстым щекам в густые усы. — И у тебя ее глаза…только не думай очень плохо обо мне, когда ты увидишь все.
И он тоже положил голову на руки, глубоко вздохнул и уснул.