Глава 30. Белая Гробница
Переводчик - Сеси Элиот, корректор - Fiona Catdaughter, Ойра, бета-переводчик - Анориэль

Все занятия были приостановлены, все экзамены были отсрочены. За последующие два дня родители забрали из школы многих учеников- близняшки Патил уехали еще до завтрака на следующее утро после смерти Дамблдора, а Захарию Смита сопроводил его высокомерного вида отец. Симус Финниган, напротив, категорически отказался ехать домой со своей матерью; после громкого спора в вестибюле они решили, что они останутся до похорон. Симус сказал Гарри и Рону, что ей было трудно найти комнату в Хогсмиде, потому что туда съезжались волшебники и ведьмы, чтобы в последний раз почтить память Дамблдора.
У младшекурсников, никогда раньше не видевших ничего подобного, сильное возбуждение вызвало появление в небе сине-зеленой кареты размером с дом, запряженной дюжиной пегих крылатых лошадей, которая приземлилась на опушке леса вечером накануне похорон. Гарри видел из окна, как с подножки спустилась огромная, красивая черноволосая женщина с кожей оливкого цвета и бросилась в объятия поджидавшего ее Хагрида. Тем временем, в замке разместилась делигация от министерства, включая самого министра магии. Гарри старательно избегал их всех: он чувствовал, что рано или поздно с него снова стребуют отчет о последнем путешествии Дамблдора.
Гарри, Рон, Гермиона и Джинни проводили все время вместе. Прекрасная погода, казалось, издевалась над ними; Гарри представлял, как бы они проводили конец года, если бы Дамблдор не умер - у Джинни бы закончились экзамены, груз домашней работы уже не висел бы над ними… И час за часом он откладывал тот момент, когда скажет то, что, он знал, он должен сказать, сделать то, что он считал правильным, - но так тяжело было отказаться от лучшего источника успокоения.
Они посещали больничное крыло дважды в день; Невилла выписали, но Билл оставался под присмотром мадам Помфри. Его шрамы выглядели ничуть не лучше, по правде говоря, теперь он сильно смахивал на Шизоглаза Хмури, но, к счастью, у него было оба глаза и обе ноги; но характер его остался таким же, каким и был. Единственное, что изменилось, так это то, что теперь он сильно пристрастился к бифштексам с кровью.
- …как ког’ошо, что он женится на мне, – радостно сказала Флер, взбивая подушки Билла, - потому что бг’итанцы вещно пег’ежаг'ивают мясо, я всегда говог’ила…
- Кажется, мне придется смириться с тем, что он правда женится на ней, – вздохнула Джинни позже тем же вечером, когда она, Гарри, Рон и Гермиона сидели у открытого окна в гостиной Гриффиндора и смотрели, как сумерки опускаются на Хогвартс.
- Она не такая уж и плохая, - сказал Гарри. – Хотя некрасивая, – быстро добавил он, увидев, как Джинни подняла брови, и она вымученно хихикнула.
- Ну, думаю, если мама может это вынести, то и я смогу.
- Еще кто-нибудь знакомый умер? – спросил Рон Гермиону, изучавшую "Вечерний Пророк".
Гермиона вздрогнула от вынужденной напряженности в его голосе.
- Нет, - сказала она с упреком, складывая газету. – Они все еще ищут Снейпа, но никаких следов…
- Еще бы, - сказал Гарри, который становился злым каждый раз, когда они касались этой темы. – Они не найдут Снейпа, пока не найдут Волдеморта, а учитывая то, что они не могли найти его все это время…
- Пойду-ка я спать, – зевнула Джинни. - Я так и не спала толком с тех пор... ну… Могу же я поспать…
Она поцеловала Гарри (Рон подчеркнуто посмотрел в сторону), помахала остальным и удалилась в спальни девочек. Как только дверь за ней закрылась, Гермиона наклонилась к Гарри с фирменным выражением Гермионы на лице.
- Гарри, я нашла кое-что в библиотеке этим утром…
- Р.А.Б.? – спросил Гарри, выпрямляясь.
Он не чувствовал то, что чувствовал бы раньше – волнение, интерес, сильное желание добраться до истины; он просто знал, что проблема поиска правды о настоящих хоркруксах должна быть полностью решена перед тем, как он сможет продвинуться немного дальше по темной и извилистой тропе, лежавшей перед ним, тропе, путь по которой они с Дамблдором начали вместе, и которую теперь он должен пройти один. Где-то было еще целых четыре хоркрукса, и каждый надо найти и устранить перед тем, как появится хотя бы намек на возможность убить Волдеморта. Он повторял их названия про себя, как будто перечисляя, он каким-то образом приближал их: «медальон… чаша… змея… что-то Гриффиндора или Рейвенкло… медальон… чаша... змея… что-то Гриффиндора или Рейвенкло…»
Эта мантра, казалось, пульсировала сквозь мозг Гарри, когда он засыпал вечерами, и его сны были полны чаш, медальонов и таинственных предметов, которых он не мог достать, хотя Дамблдор с готовностью помочь предлагал Гарри веревочную лестницу, которая превращалась в змей каждый раз, когда он начинал взбираться по ней…
Он показал Гермионе записку из медальона наутро после смерти Дамблдора, и хотя она не опознала сразу же инициалы, как принадлежащие какому-нибудь малоизвестному волшебнику, о котором она когда-либо читала, она стала отлучаться в библиотеку значительно чаще, чем это было необходимо при отсутствии домашней работы.
- Нет, - грустно сказала она. - Я пыталась, Гарри, но ничего не нашла… есть парочка довольно известных волшебников с такими инициалами – Розалинда Антигона Бангс… Руперт Аксебангер Брукстантон… но, кажется, они совсем не подходят. Судя по этой записке, человек, укравший хоркрукс, знал Волдеморта, а я не могу найти ни малейших указаний на то, что Бангз или Аксебангер когда-нибудь были с ним связаны… нет, вообще-то, это о… в общем, о Снейпе.
Она нервничала, даже произнося это имя снова.
- Что насчет него? – с трудом спросил Гарри, снова откидываясь на спинку кресла.
- Ну, я в некотором роде была права насчет Принца-Полукровки, - осторожно сказала она.
- Может, оставишь это, Гермиона? Каково мне теперь об этом думать, по-твоему?
- Нет, нет, Гарри, я не то хотела сказать! – сказала Гермиона поспешно, оглядываясь, что бы удостовериться, что их не подслушивают. – Просто я была права, что Эйлин Принц когда-то владела этой книгой. Видишь ли… Она была матерью Снейпа!
- Не думаю, что она была красавицей, - заметил Рон.
Гермиона его проигнорировала.
- Я просматривала другие старые номера "Пророка", и там была маленькая заметка о том, что Эйлин Принц вышла замуж за мужчину по имени Тобиас Снейп, и потом, позже, была заметка о том, что она родила…
- ...Убийцу, – зло бросил Гарри.
- Ну... да, – ответила Гермиона. – В общем… я была в некотором вроде права. Снейп, должно быть, гордился, что он "полу-Принц"... Тобиас Снейп был магглом, как сказано в "Пророке".
- Угу, все сходится, - сказал Гарри. – Он встал на сторону чистокровных, чтобы подружиться с Люциусом Малфоем и с остальными… он такой же, как и Волдеморт. Чистокровная мать, маггл отец… стыд за свое происхождение, попытки заставить бояться себя, используя темные искусства, придумал себе громкое имя – Лорд Волдеморт... Принц Полукровка... как мог Дамблдор проглядеть это?..
Он замолк, глядя в окно. Он не мог перестать думать, почему Дамблдор так непозволительно доверял Снейпу… но, Гермиона только что невольно напомнила ему, что он, Гарри, делал то же самое… Несмотря на то, что эти нацарапанные заклинания становились все более опасными, он отказывался плохо думать о мальчике, который был таким умным, который так помогал ему...
Помогал ему… теперь мысль об этом была невыносима…
- Я все не пойму, почему он не заложил тебя с этой книгой, - спросил Рон. - Он должен был догадаться, откуда ты все это берешь.
- Он знал, - сказал Гарри с горечью. - Он понял, когда я использовал Сектумсемпру. Ему и легилименцию применять не нужно было... он вполне мог догадаться еще раньше, когда Слагхорн рассказывал о моих успехах на зельеварении... Нечего было оставлять эту книгу в шкафу.
- Но почему он тебя не сдал?
- Я не думаю, что он хотел связывать себя как-то с этой книгой, - ответила Гермиона. - Я не думаю, что Дамблдору это понравилось бы, если бы он узнал. И даже если бы Снейп утверждал, что это не он, Слагхорн бы в момент узнал его почерк. Как бы там ни было, книга осталась в старом кабинете Снейпа, и я могу поспорить, что Дамблдор знал, что фамилия его матери была Принц.
- Я должен был показать книгу Дамблдору, - сказал Гарри. - Он все время показывал мне, что Волдеморт был злым даже в школе, и у меня были доказательства, что Снейп тоже был…
- «Злой» слишком сильное слово, – тихо сказала Гермиона.
- Да это же ты говорила мне, что книга опасна!
- Я хочу сказать, Гарри, что ты слишком много вины берешь на себя. Я думала, что у Принца просто мерзкое чувство юмора, но я бы никогда не подумала, что он потенциальный убийца…
- Никто из нас не мог подумать, что Снейп… ну понимаете, - сказал Рон.
Они замолчали, каждый погрузился в свои думы, но Гарри был уверен, что они, как и он, думали о завтрашнем утре, когда тело Дамблдора будет погребено. Гарри никогда раньше не был на похоронах; когда умер Сириус, не было тела, которое можно было бы похоронить. Он не знал, чего ожидать, и немного боялся того, что он может увидеть, что он может почувствовать. Он спрашивал себя, станет ли смерть Дамблдора для него более реальной, когда похороны закончатся. Были моменты, когда ужасное осознание этого грозило сокрушить его, но бывали и периоды оцепенения, когда, несмотря на то, что во всем замке никто не говорил ни о чем другом, он все еще не мог поверить в то, что Дамблдора в самом деле больше нет. Правда, сейчас он не искал, как после смерти Сириуса, какой-нибудь лазейки, какого-нибудь способа вернуть Дамблдора... Он ощущал в кармане холодную цепь фальшивого хоркрукса, который он теперь носил с собой везде, не как талисман, но как напоминание о том, чего он стоил и что еще предстоит сделать.
На следующее утро Гарри встал пораньше, чтобы собрать вещи: Хогвартс-Экспресс отправлялся через час после похорон. Внизу в Большом Зале царило подавленное настроение. Все надели парадные мантии, и, казалось, никто не был голоден. Профессор МакГонагалл оставила похожее на трон кресло посередине учительского стола пустым. Место Хагрида тоже пустовало: Гарри подумал, что, возможно, он был не в состоянии прийти на завтрак; но место Снейпа бесцеремонно занял Руфус Скримджер. Гарри избежал взгляда его желтоватых глаз, когда он осматривал зал; у Гарри было неприятное ощущение, что Скримджер искал его. Среди сопровождения Скримджера Гарри заметил рыжие волосы и очки в роговой оправе Перси Уизли. Рон никак не показывал, что заметил Перси, не считая того, что накалывал кусочки селедки с непривычной злобой.
За столом Слизерина о чем-то перешептывались Крэбб и Гойл. Эти здоровенные парни выглядели до странного одиноко без высокой, бледной фигуры командовавшего ими Малфоя между ними. Гарри не слишком много думал о Малфое. Вся его враждебность распространялась на Снейпа; но он не забыл ни тот страх в голосе Малфоя на вершине башни, ни тот факт, что он опустил свою палочку перед тем, как появились другие Пожиратели Смерти. Гарри не верил, что Малфой мог убить Дамблдора. Он все еще презирал Малфоя из-за его увлечения темными искусствами, но сейчас небольшая толика жалости примешивалась к неприязни. Гарри задавался вопросом, где сейчас Малфой, и что Волдеморт заставляет его делать, угрожая смертью ему и его родителям?
Джинни толчком локтя в ребра прервала его мысли. Профессор МакГонагалл встала со своего места, и в зале сразу воцарилась тишина.
- Пора, - сказала она. – Пожалуйста, следуйте за своими деканами на улицу. Гриффиндорцы, за мной.
Они потянулись из-за скамеек почти в полной тишине. Гарри заметил мельком, что во главе слизеринцев был Слагхорн, одетый в великолепную длинную изумрудно-зеленую мантию с серебрянонй вышивкой. Он никогда не видел, чтобы Профессор Спраут, декан Хаффлпаффа, выглядела так чисто: на ее шляпе не было ни пятнышка; выйдя в вестибюль, они увидели Мадам Пинс, которая стояла рядом с Филчем, в плотной черной вуали, ниспадавшей до колен, а он в старомодном черном костюме и в галстуке, пропахшем нафталином.
Они направлялись, как понял Гарри, выйдя на крыльцо, к озеру. Солнце ласкало его лицо, пока они в молчании следовали за профессором МакГонагалл к месту, где были расставлены рядами сотни стульев. В центре был проход: стулья были развернуты в сторону мраморного стола. Это был самый чудесный летний день.
Половину стульев уже заняла разношерстная толпа: неряшливые и элегантные, старые и молодые. Большинство из них Гарри не узнал, но было и несколько знакомых лиц, включая членов Ордена Феникса: Кингсли, Шеклбот, Шизоглаз Хмури, Тонкс, чьи волосы чудесным образом снова стали ярко-розовыми, Ремус Люпин, с которым она, похоже, держалась за руки, мистер и миссис Уизли, Билл, которого поддерживала Флер, за ними следовали Фред и Джордж в черных куртках из драконей кожи. Далее сидела мадам Максим, занявшая два с половиной стула, Том, Хозяин "Дырявого котла", Арабелла Фигг, сквиб - соседка Гарри, басистка с длинными волосами из группы «Роковые ведьмы», Эрни Прэнг, водитель "Ночного Рыцаря", Мадам Малкин, хозяйка магазина «Одежда на все случаи жизни», и несколько людей, которых Гарри знал только в лицо, такие как бармен из «Кабаньей головы» и ведьма, которая развозит еду в Хогвартс-Экспрессе. Здесь были также привидения замка, едва видимые в ярком свете дня, различимые только когда они двигались, призрачно мерцая в светящемся воздухе.
Гарри, Рон, Гермиона и Джинни сели в конце ряда около озера. Народ шептался; и это звучало так, как будто легкий ветерок прошелся по траве, но все же птицы пели громче. Толпа продолжала прибывать; Гарри увидел, как Луна помогала Невиллу занять место, и ощутил прилив нежности к ним обоим. Они были единственными из АД, кто откликнулся на зов Гермионы той ночью, когда погиб Дамблдор, и Гарри знал, почему: они больше всего скучали по АД... возможно, единственные, кто регулярно проверял монеты в надежде, что будет очередное собрание…
Мимо них к передним рядам прошел с несчастным видом Корнелиус Фадж, как обычно, крутя свой зеленый котелок; за ним Гарри увидел Риту Скитер, у которой в руках с ярко-красными ногтями была зажата записная книжка, что привело его в ярость; затем, с еще большим негодованием, он увидел Долорес Амбридж, с неубедительным выражением горя на ее жабьем лице. Ее железного цвета кудри были украшены черным бархатным бантом. При взгляде на кентавра Фиренца, который стоял, как часовой, у самой воды, она вздрогнула, торопливо отбежала и села подальше от него.
Наконец, преподаватели расселись по своим местам. Гарри видел Скримджера, он выглядел серьезно и величаво рядом с профессором МакГонагалл. Он спрашивал себя, было ли Скримджеру и всем этим важным персонам на самом деле жаль, что Дамблдор умер. Но потом он услышал музыку, странную неземную музыку, и забыл о своей неприязни к министерству, пытаясь отыскать источник звука. Он был не единственный: многие слегка встревоженно крутили головами, ища,
- Там, - прошептала Джинни в ухо Гарри.
И тут он увидел их в чистой зеленой воде, освещенной солнцем, в нескольких дюймах от поверхности, вызывая в его памяти жуткие воспоминания об инфери: на непонятном Гарри языке пел хор русалок, их бледные лица рябились, их фиолетовые волосы развевались под водой. От их музыки волосы на голове у Гарри встали дыбом, но она не была неприятной. В ней очень отчетливо пелось о потере и отчаянии. Глядя вниз на нечеловеческие лица певцов, Гарри почувствовал, что они, по крайней мере, сожалеют о Дамблдоре. Затем Джинни снова толкнула его в бок, и он оглянулся.
По проходу между стульев медленно шел, беззвучно плача, Хагрид, его лицо блестело от слез, а в руках, как понял Гарри, он нес тело Дамблдора, завернутое в фиолетовый бархат, усыпанный золотыми звездами. Острая боль подкатила к горлу от этого зрелища: на мгновение странная музыка и осознание того, что тело Дамблдора так близко, казалось, забрали тепло этого дня. Лицо Рона было бледным и потрясенным. На колени Гермионы и Джинни капали частые, крупные слезы.
Они не могли точно разглядеть, что происходило впереди. Хагрид, похоже, осторожно положил тело на стол. Теперь он возвращался назад по проходу, сморкаясь с трубным звуком, чем привлек к себе возмущенные взгляды нескольких человек, включая, как отметил Гарри, Долорес Амбридж… но Гарри знал, что Дамблдор не обратил бы на это внимания. Он попытался сделать Хагриду ободряющий жест, когда тот проходил мимо, но глаза того были настолько опухшие, что было удивительно, как он различал дорогу. Гарри взглянул на задний ряд, к которому продвигался Хагрид, и понял, что его направляло, так как там сидел в куртке и брюках с размером с небольшой шатер великан Гроуп, его уродливая голова с размером с валун была наклонена и вся его поза выражала почти человеческую покорность. Хагрид сел рядом со своим сводным братом, и Гроуп потрепал Хагрида по голове, так, что ножки его стула ушли в землю. У Гарри появилось на мгновение острое желание рассмеяться. Но тут музыка смолкла, и они снова повернулись лицом к столу.
Маленький, вихрастый человек в простой черной мантии поднялся и теперь стоял рядом с телом Дамблдора. Гарри не слышал, что он говорил. Через сотни голов до них долетали странные слова. «Благородство духа»… «вклад в науку»… «величие души»… это все значило не так уж много. Это имело мало общего с тем Дамблдором, которого знал Гарри. Внезапно он вспомнил фразу Дамблдора о нескольких словах: «простофиля», «странный», «пузырь» и «щипок», и снова подавил усмешку… что с ним случилось?
Слева раздался мягкий всплеск, и он увидел, как русалки выплыли на поверхность, что бы тоже послушать. Он вспомнил, как два года назад Дамблдор присел над водой, почти на том же месте, где сейчас сидит Гарри, и разговаривал с верховной русалкой на их языке. Гарри задался вопросом, где Дамблдор научился русалочьему языку. Он о стольком не спросил, столького не сказал...
И тут его накрыла ужасная правда, без предупреждения, более полная и неоспоримая, чем прежде. Дамблдор умер, ушел… он до боли сжал в руке холодный медальон, но он не мог сдержать горячие слезы, которые лились из его глаз: он отвернулся от Джинни и от остальных и уставился на Лес за озером, пока маленький человек в черном продолжал бубнить... там среди деревьев было какое-то движение. Кентавры тоже пришли выразить свое почтение. Они не появлялись на виду у всех, но Гарри видел, как они стоят совершенно спокойно, наполовину спрятанные в тени, наблюдают за волшебниками, с луками на плечах. Гарри вспомнил свой первый кошмарный поход в лес, когда он впервые столкнулся с тем, что позднее оказалось Волдемортом, и как он встретил его, и как они с Дамблдором вскоре после этого говорили о борьбе в заранее проигранной битве. Дамблдор сказал, что это очень важно, сражаться снова и снова, и продолжать сражаться, потому что только тогда зло можно прогнать, хотя и не уничтожить до конца…
И тогда, сидя под жарким солнцем, Гарри очень отчетливо увидел, как вставали перед ним один за другим люди, которые заботились о нем: его мать, отец, крестный и, наконец, Дамблдор, полные решимости защитить его; но теперь это закончилось. Он не позволит больше никому встать между ним и Волдемортом; ему нужно навсегда развеять иллюзию, которой он должен был лишиться, когда ему был год: что защита от рук его родителей означала, что ничто ему не повредит. Его никто не будил, когда ему снился кошмар, никто не шептал в ночи, что он был в безопасности, что это все только в его воображении; последний и величайший его защитник умер, и Гарри чувствовал себя более одиноким, чем когда-либо.
Маленький человечек в черном наконец закончил и снова сел на свое место. Гарри ожидал, что кто-нибудь еще встанет; он ожидал речей, возможно и от самого министра, но никто не двигался.
Затем несколько человек вскрикнуло. Вокруг тела Дамблдора и стола, на котором он лежал, вспыхлуни яркие белые языки пламени: они поднимались выше и выше, заволакивая тело. Белый дым свивался в воздухе, образуя странные фигуры: на один завораживающий миг Гарри подумал, что он увидел феникса, радостно улетавшего в синеву, но в следующую секунду огонь исчез. На его месте образовалась белая мраморная гробница, которая заключила тело Дамблдора и стол, на котором он лежал
Все еще раз вскрикнули, когда дождь стрел прорезал воздух, но они упали далеко от толпы. Гарри знал, что это была последняя дань кентавров: он увидел, как они махнули хвостами и исчезли в прохладной тени деревьев. Точно так же и русалки медленно опустились в зеленую воду и скрылись из виду.
Гарри посмотрел на Джинни, Рона и Гермиону: Рон щурил глаза, как будто солнце его ослепляло. Лицо Гермионы блестело от слез, но Джинни уже не плакала. Она встретила пристальный взгляд Гарри таким же горящим взглядом, каким она смотрела на него, когда обняла его после победы в кубке по квиддичу без него, и он понял, что в этот момент они прекрасно понимали друг друга, и что когда он скажет ей, что он собирался делать теперь, она не скажет «Будь осторожен» или «Не делай этого», но примет его решение, потому что она ничего другого от него и не ожидает. И он заставил себя сказать то, что, он знал, он должен был сказать с момента смерти Дамблдора.
- Джинни, послушай… - сказал он очень тихо, пока гул разговоров вокруг нарастал, и люди начинали вставать со своих мест. – Я не могу больше быть связан с тобой. Мы должны перестать встречаться. Мы не можем быть вместе.
Она ответила со странной вымученной улыбкой:
- Это из-за какой-то глупой и благородной причины, да?
- Это как будто… как будто было из чьей-то чужой жизни, эти несколько недель с тобой… - сказал Гарри. – Но я не могу… мы не можем… Есть вещи, которые я должен сделать один.
Она не плакала, просто смотрела на него.
- Волдеморт использует людей, близких его врагам. Он уже однажды использовал тебя как приманку, и только потому, что ты сестра моего лучшего друга. Подумай, в какой опасности ты будешь, если мы оставим все, как есть. Он узнает, обязательно узнает. Он попробует добраться до меня через тебя.
- А что, если мне все равно? – с нажимом спросила Джинни.
- Мне не все равно, – сказал Гарри. – Как ты думаешь я бы чувствовал себя, если бы это были твои похороны... И это была бы моя вина…
Она отвернулась от него к озеру.
- Я никогда не забывала о тебе, - сказала она. – Нет, на самом деле. Я всегда надеялась… Гермиона сказала мне, чтобы я устроила свою жизнь, возможно встречалась с другими, отвлеклась бы от тебя, потому что я никогда не могла разговаривать, если ты был в комнате, помнишь? И она думала, что ты бы обратил на меня внимание, если бы я больше была... собой.
- Гермиона умница, - сказал Гарри, пытаясь улыбнуться. – Я жалею, что не предложил тебе встречаться раньше. У нас бы было время… месяцы… годы, возможно…
- Но ты был слишком занят, спасая магический мир, - посмеиваясь, сказала Джинни. - Ну, что же… не могу сказать, что удивлена. Я знала, что в конце концов это случится. Я знала, что ты не будешь счастлив, пока не разделаешься с Волдемортом. Может быть, поэтому я так тебя люблю.
Гарри не мог слушать все это, и он не думал, что не изменит своего решения, если продолжит сидеть рядом с ней. Он заметил, что Рон обнял Гермиону и гладил ее по голове, а она плакала ему в плечо, и слезы катились по его длинному носу. Печально махнув Джинни, Гарри встал, повернулся спиной к Джинни и гробнице Дамблдора и пошел вдоль берега озера. Двигаться было намного лучше, чем сидеть, как и пытаться уничтожить хоркруксы и убить Волдеморта будет легче, чем ждать этого.
- Гарри!
Он обенрулся. К нему по берегу быстро хромал Руфус Скримджер, опираясь на трость.
- Я надеялся, что смогу поговорить с тобой… ты не против, если я с тобой прогуляюсь немного?
- Нет, - с безразличием в голосе ответил Гарри и продолжил идти.
- Гарри, это ужасная трагедия, - тихо сказал Скримджер. - Я не могу сказать тебе, как меня шокировало это известие. Дамблдор был великим волшебником. У нас с ним были кое-какие разногласия, как тебе известно, но никто лучше меня не знает...
- Чего Вы хотите? – прямо спросил Гарри.
Скримджер выглядел раздраженным, но, как и раньше, быстро вернул лицу выражение сожаления и понимания.
- Ты, конечно, потрясен, - сказал он. – Я знаю, что вы с Дамблдором были очень близки. Я думаю, ты был его самым любимым учеником. Связь между вами…
- Чего Вы хотите? – повторил Гарри, остановившись.
Скримджер тоже остановился, оперся о трость и проницательно уставился на Гарри.
- Говорят, что ты был с ним в ту ночь, когда он умер.
- Кто говорит? – спросил Гарри.
- Кто-то оглушил Пожирателя Смерти на башне после того, как Дамблдор был убит. Так же там были две метлы. Министерство может сложить два и два, Гарри.
- Рад слышать это, - сказал Гарри. – Что ж, где я был с Дамблдором и что мы делали, это мое дело. Он не хотел, что бы кто-либо знал.
- Такая преданность, конечно, похвальна, - сказал Скримджер, казалось, он с трудом сдерживал раздражение. – Но Дамблдора больше нет, Гарри. Его больше нет.
- Его не станет в школе только тогда, когда не останется никого преданного ему, - сказал Гарри, невольно улыбаясь.
- Мой дорогой мальчик… Даже Дамблдор не может вернуться из…
- Я не сказал, что он может. Вы все равно не поймете. Но мне нечего Вам сказать.
После некоторого колебания Скримджер сказал, по-видимому, деликатно:
- Министерство может предложить тебе любую защиту, Гарри. Я был бы очень рад предложить к твоим услугам пару авроров…
Гарри засмеялся.
- Волдеморт хочет убить меня сам, и авроры его не остановят. Поэтому благодарю за предложение, но нет, спасибо.
- Итак, - сказал Скримджер уже холодно, - та просьба, с которой я обратился к тебе в Рождество...
- Какая просьба? Ах, да… я должен рассказать миру, какую прекрасную работу вы проделываете, чтобы…
- ...Чтобы поднять всеобщий боевой дух! – отрезал Скримджер.
Некоторое время Гарри рассматривал его.
- Все еще не выпустили Стэна Шанпайка?
Лицо Скримджера приобрело бордовый цвет, напоминающий лицо дяди Вернона.
- Вижу, ты…
- ...человек Дамблдора целиком и полностью, - закончил Гарри. - Именно.
Скримджер свирепо посмотрел на него, затем повернулся и, не сказав ни слова, захромал прочь. Гарри видел Перси и остальных членов министерской делегации: они ждали Скримджера, бросая нервные взгляды на плачущего Хагрида и Гроупа, которые все еще сидели на своих местах. Рон и Гермиона спешили к Гарри, мимо них в противоположном направлении прошел Скримджер; Гарри развернулся и медленно пошел, дожидаясь, когда они его догонят, и они наконец это сделали под буком, под которым они сидели в счастливые дни.
- Чего хотел Скримджер? – прошептала Гермиона.
- То же, что и на Рождество, - пожал плечами Гарри. – Хотел, чтобы я выдал ему информацию о Дамблдоре и стал новым знаменем министерства.
Рон, казалось, боролся сам с собой некоторое время, а затем громко сказал Гермионе:
- Послушай, дай мне пойти и стукнуть Перси!
- Нет, - твердо сказала она, хватая его за руку.
- Я почувствую себя лучше!
Гарри рассмеялся. Даже Гермиона слабо улыбнулась, хотя ее улыбка померкла, как только она посмотрела на замок.
- Я не могу спокойно думать о том, что, возможно, мы никогда не вернемся сюда, – тихо проговорила она. – Как Хогвартс может закрыться?
- Может, и не закроется, - сказал Рон. – Мы здесь не в большей опасности, чем дома, правда? Везде сейчас одинаково. Я бы даже сказал, что Хогвартс безопаснее, потому что здесь больше волшебников, защищающих замок. А ты что думаешь, Гарри?
- Я не вернусь, даже если школа снова откроется, - ответил Гарри.
Рон в шоке уставился на него, но Гермиона грустно сказала:
- Я знала, что ты скажешь это. Но тогда что ты будешь делать?
- Я еще раз вернусь к Дурслям, потому что Дамблдор так хотел, - ответил Гарри. - Но это будет короткий визит, и потом я уйду от них навсегда.
- Но куда ты пойдешь, если не вернешься в школу?
- Я подумал, что вернусь в Годрикову Лощину, - пробормотал Гарри. У него уже была эта идея с той ночи, когда умер Дамблдор. – Для меня все началось там, все это. У меня есть чувство, что я должен побывать там. И мне бы хотелось навестить могилы родителей.
- А дальше что? – спросил Рон.
- Потом я ведь должен найти остальные хоркруксы, - ответил Гарри, глядя на белую гробницу Дамблдора, отражавшуюся на другой стороне озера. – Это то, что он хотел, чтобы я сделал, вот почему он рассказал мне о них все. Если Дамблдор был прав, а я уверен, что это так, то есть еще четыре хоркрукса. Я должен найти и уничтожить их, и тогда я смогу отправиться на поиски седьмой части души Волдеморта, той, которая находится в его теле, и я тот, кто должен убить его. А если я встречу на своем пути Северуса Снейпа, – добавил он, - тем лучше для меня и тем хуже для него.
Повисло долгое молчание. Толпа почти разошлась. Отставшие по широкой дуге обходили огромную фигуру Гроупа, который крепко обнимал Хагрида, чей полный горя вой все еще разносился над водой.
- Мы будем рядом, Гарри, - сказал Рон.
- Что?
- В доме твоих дяди и тети, - сказал Рон. – а потом куда бы ты не пошел, мы пойдем за тобой.
- Нет... - быстро начал Гарри; он не рассчитывал на это, он думал, что они поймут, что он хотел предпринять это чрезвычайно опасное путешествие в одиночку.
- Ты уже сказал нам однажды, - тихо проговорила Гермиона, - чтобы мы повернули, если хотим. У нас было время, не так ли?
- Мы с тобой, что бы ни случилось, - сказал Рон. – Но, приятель, ты должен будешь приехать к нам перед тем, как что-то предпринять, даже перед Годриковой лощиной.
-Почему?
- Свадьба Билла и Флер, забыл?
Гарри удивленно посмотрел на него; мысль о том, что что-то столь нормальное, как свадьба, все еще могло существовать, была невероятной и в то же время прекрасной.
- Да, мы не можем это пропустить, – в конце концов сказал он.
Его рука автоматически сжала фальшивый хоркрукс, но несмотря ни на что, несмотря на темный и извилистый путь, который ожидал его впереди, несмотря на последнюю встречу с Волдемортом, которая, он знал, должна была произойти, может через месяц, через год или через десять, он почувствовал, что у него на сердце стало легко при мысли о том, что остался еще один последний золотой мирный день, которым он мог насладиться с Роном и Гермионой.