Глава 17. Тайна Батильды
Переводчик -
Ворон (1); Ворон, Серая Метелка (2)
корректор -
Ойра, Чжоули(1); Сантана (2)
- Гарри, стой!
- Что случилось?
Они только что достигли могилы кого-то по фамилии Эббот.
- Там есть кто-то. Кто-то наблюдал за нами, говорю тебе. Там, из-за кустов.
Они стояли неподвижно, вцепившись друг в друга, пристально глядя на чёрную границу кладбища. Гарри ничего не увидел.
- Ты уверена?
- Я видела, как что-то двигалось. Я могу поклясться, что видела... - она вырвала правую руку.
- Мы выглядим как магглы, - напомнил Гарри.
- Магглы, которые только что клали цветы на могилу твоих родителей? Гарри, я уверена, там кто-то есть!
Гарри думал об "Истории магии". Кладбище, предположительно, часто посещалось; что, если...? Но тут он услышал шелест и увидел слабое движение позёмки в кустарнике, на который указывала Гермиона. Призраки не могли переместить снег.
- Это кот, - сказал Гарри через секунду или две, - или птица. Если бы это были пожиратели смерти, мы были бы уже мертвы. Но, давай выбираться, чтобы успеть спрятаться под плащом-невидимкой.
И они, часто оглядываясь назад, стали пробираться с кладбища. Гарри, который не чувствовал себя столь оптимистично, как показывал Гермионе, был счастлив, когда они добрались до ворот и скользкого тротуара, где набросили на себя плащ-невидимку.
Бар был более полный, чем раньше. Множество голосов внутри него теперь пели коляды, которые они услышали, когда приблизились к церкви. На мгновение у Гарри мелькнула мысль укрыться в ней, но прежде чем он успел сказать что-нибудь, Гермиона пробормотала:
- Давай пойдём здесь.
Она потянула его вниз по тёмной улице, уводящей из деревни в направлении, противоположному тому, которым они пришли. Гарри смог разобрать границу, где заканчиваются дома и переулок переходит в открытую местность. Они так быстро, как только могли, проходили мимо множества окон, искрящихся разноцветными огнями, очерчивающих рождественские ёлки, темнеющие сквозь занавески.
- Как мы найдем дом Батильды? - спросила Гермиона, которая немного дрожала и продолжала оглядываться назад через плечо. - Гарри? Как ты думаешь? Гарри?
Она тянула его за руку, но Гарри не обращал внимания. Он смотрел на тёмный силуэт, который вырисовывался в самом конце улицы. В следующее мгновение он ускорил шаг и потянул за собой Гермиону, которая слегка заскользила по льду.
- Гарри...
- Смотри... Смотри, Гермиона...
- Я не... о!
Он мог видеть это: чары Хранителя, должно быть, умерли с Джеймсом и Лили. Зелёная изгородь стала дикой за эти шестнадцать лет, прошедших с тех пор, как Хагрид забрал Гарри из развалин, лежащих в высокой траве. Большая часть дома всё ещё стояла, хотя и была полностью увита тёмным плющом и занесена снегом, но правая сторона верхнего этажа полностью обвалилась. Это, Гарри был уверен, было как раз тем местом, где заклятие нашло выход. Он и Гермиона стояли около ворот, пристально вглядываясь в развалины того, что когда-то было домом, точно таким же, как и соседние.
- Интересно, почему никто не пробовал восстановить его? - прошептала Гермиона.
- Возможно, потому что его нельзя восстановить, - ответил Гарри. - Возможно, это походит на незаживающие раны от тёмного волшебства, и нельзя восстановить разрушенное?
Он высвободил руку из-под плаща и ухватился за заснеженные и насквозь проржавевшие ворота не для того, чтобы открыть их, а просто потому, что это часть его дома.
- Ты ведь не собираешься идти внутрь? Выглядит это небезопасно, здесь может... О, Гарри, смотри!
Казалось, от его прикосновения к воротам что-то произошло. Из земли, прямо перед ними, поднялся знак. Среди путаницы крапивы и сорняков он выглядел подобно причудливому быстрорастущему цветку, и золотые буквы на дереве гласили:
На этом месте, в ночь на 31 октября 1981 года, погибли Лили и Джеймс Поттер. Их сын, Гарри, остаётся единственным волшебником, когда-либо пережившим смертельное проклятие. Этот дом, невидимый для магглов, оставлен в своём разрушенном состоянии как памятник Поттерам и как напоминание о насилии, которое разлучило их семейство.
И всё вокруг было заполнено аккуратными записями других ведьм и волшебников, которые приходили, чтобы увидеть место, где спасся Мальчик-Который-Выжил. Некоторые просто написали свои имена несмываемыми чернилами, другие вырезали свои инициалы на деревянной доске, кто-то оставлял сообщения. Самые последние записи сияли ярче, чем те, что были оставлены около шестнадцати лет назад, но все они говорили примерно об одном и том же: «Удачи, Гарри, где бы ты ни был!», «Если ты читаешь это, Гарри, знай, что мы все тебя поддерживаем!», «Да здравствует Гарри Поттер!»
- Они не должны были писать на табличке! - возмутилась Гермиона.
Но Гарри просиял:
- Это здорово! Я рад, что они написали. Я... - он осёкся.
По направлению к ним ковыляла плохо различимая фигура, очерченная яркими огнями с далёкой площади. Хотя было сложно судить, но Гарри подумал, что это была женщина. Она двигалась медленно, возможно опасаясь поскользнуться на заснеженной земле. Её осанка и полнота, её переваливающаяся походка - всё говорило о пожилом возрасте. В тишине они смотрели, как она приближалась. Гарри ждал, что она зайдёт в один из домов, мимо которых проходила, но инстинктивно он знал, что она не будет никуда заходить. Наконец, она остановилась на расстоянии нескольких ярдов от них и просто стояла там, посреди оледеневшей дороги, повернувшись к ним. Ему не требовалось, чтоб Гермиона крепко сжала его руку. Шансов на то, что эта женщина была магглом, не оставалось: она стояла, пристально глядя на дом, который должен был быть полностью невидим для неё, если бы она не была ведьмой. Даже предположив, что она ведьма, всё равно было странно, что она пришла, на ночь глядя, посмотреть на старые руины. К тому же, по всем правилам волшебства, она не должна была вообще видеть Гермиону и его. Однако, у Гарри было странное ощущение, будто она знала, что они были там, а так же - кто они. Как только он пришёл к этому нелёгкому выводу, она подняла руку в перчатке и поманила их. Гермиона прижалась к нему под плащом-невидимкой, её рука снова сжала его руку.
- Откуда она узнала?
Он покачал головой. Женщина поманила их снова, более активно. Гарри мог бы придумать много причин, чтобы не повиноваться, но всё же его подозрения насчет её личности росли с каждым мигом всё больше и больше, пока они стояли друг напротив друга на пустынной улице. Возможно ли, чтобы она ждала их все эти долгие месяцы? Дамблдор ли сказал ей ждать и что Гарри, в конце концов, придёт? Не была ли она тем, кто двигался среди теней ограды кладбища, а потом шёл за ними до этого места? Даже её способность чувствовать их предполагала некую силу Дамблдора, с которой он никогда не сталкивался прежде. Гермиона резко выдохнула и подскочила, когда Гарри наконец-то заговорил.
- Вы Батильда?
Неясная фигура кивнула и поманила их снова. Гарри и Гермиона переглянулись под плащом-невидимкой: Гарри вопросительно посмотрел на подругу, Гермиона нервно махнула головой в ответ. Они шагнули к женщине, и она тотчас же повернулась и захромала назад, туда, откуда пришла. Миновав несколько домов, она свернула в ворота. Они последовали за ней по дорожке через сад, заросший почти так же, как и ограда, которую они прошли. На мгновение она завозилась с ключом около передней двери, затем открыла её и отступила назад, пропуская их. От неё плохо пахло, или, возможно, это так пахло от её дома. Гарри украдкой сморщил нос, когда они проходили мимо, и снял плащ. Теперь, когда он был около неё, он понял, насколько она была маленькой: согнутая возрастом, она доставала ему лишь по грудь. Она закрыла за ними дверь: её суставы были синими и пятнистыми, как слезшая краска. Затем она повернулась и вгляделась в лицо Гарри. Утонувшие в складках полупрозрачной кожи глаза были закрыты катарактой, и её полное лицо было пятнистым от выступающих вен и старческих пятен. Он спросил себя: как могла она узнать его сейчас, когда перед ней был только лысеющий маггл, облик которого он принял. Запах старости, пыли, грязной одежды и несвежих продуктов усилился, когда она сняла чёрный, изъеденный молью платок, обнажая голову со скудными белыми волосами, через которые ясно была видна кожа.
- Батильда? – повторил Гарри.
Она снова кивнула. Гарри вспомнил о медальоне у себя на шее: что-то внутри него заметалось, он чувствовал пульсирование через холодное золото. Кто знает, может ли медальон чувствовать, что вещь, способная его уничтожить, рядом?
Батильда проковыляла мимо них, толкнув Гермиону, как будто не заметила её, и исчезла, как показалось, в гостиной.
- Гарри, не нравится мне всё это, - выдохнула Гермиона.
- Посмотри на её рост. Я думаю, что мы одолеем её, если захотим, - ободрил её Гарри. - Слушай, я должен был сказать тебе, я знаю, что она не совсем нормальна. Мюриэль называла её «сумасшедшая»...
- Подойди! - позвала Батильда из соседней комнаты.
Гермиона подскочила и сжала руку Гарри.
- Хорошо, - ответил Гарри успокоительно и первым прошёл в гостиную.
Батильда ходила по комнате, зажигая свечи, но было всё равно очень темно, не говоря уже про многочисленную грязь. Толстый слой пыли хрустел под ногами, и нос Гарри уловил, помимо запаха сырости и плесени, ещё что-то, напоминающее разлагающееся мясо. Он снова спросил себя, когда в последний раз кто-либо был в доме Батильды и проверял, как она тут живёт. Казалось, что она забыла о том, что может пользоваться магией, ибо зажигала свечи неуклюжими руками, её манжеты могли в любой момент загореться.
- Разрешите я, - предложил Гарри и забрал у неё спички.
Она стояла, наблюдая за ним, пока он зажигал огарки свечей, опасно расставленных по книжным полкам и на краю столов, загромождённых поломанными и заплесневевшими кубками. Последним местом, где Гарри зажёг свечу, был резной комод, на котором стояло большое количество фотографий. Когда пламя затанцевало, отражение дрогнуло на их пыльном стекле и серебре. Он увидел слабые движения на изображениях.
Пока Батильда возилась с дровами для огня, он пробормотал «Tergeo» - пыль исчезла с фотографий, и он сразу заметил, что с полдюжины наиболее декоративных рамок отсутствует. Гарри невольно задумался: Батильда или кто-то другой снял их. Фотография, стоявшая позади почти всего собрания, привлекла его взгляд, и он достал её. Это был золотоволосый вор с весёлым лицом: молодой человек, сидевший на подоконнике Грегоровича, лениво улыбался Гарри из серебряной рамки. И Гарри тут же вспомнил, где он видел этого мальчика прежде: в «Жизни и лжи Альбуса Дамблдора», рука об руку с юным Дамблдором, а это, должно быть, все фотографии, которые отсутствовали в книге Риты.
- Миссис... Мисс... Бэгшот? – произнёс он слегка дрожащим голосом. - Кто это?
Батильда стояла посреди комнаты, наблюдая, как Гермиона разводит огонь.
- Мисс Бэгшот? – Гарри повторил и подошёл с фотографией в руках в тот момент, когда огонь в камине уже начал разгораться. Батильда повернулась на его голос, и крестраж на его груди забился сильнее.
- Кто этот человек? – спросил её Гарри, протягивая изображение.
Она торжественно вгляделась в изображение, потом снова посмотрела на Гарри.
- Вы знаете, кто это? – повторил он гораздо медленнее и громче, чем обычно. - Этот человек? Вы знаете его? Как его зовут?
Батильда отрешённо смотрела на фотографию. Гарри испытывал сильное отчаяние. Как смогла Рита Скитер добраться до воспоминаний Батильды?
- Кто этот человек? - повторил он громко.
- Гарри, что ты делаешь? - испугалась Гермиона.
- Это изображение. Гермиона, это - вор, тот, который обокрал Грегоровича! Пожалуйста! – он вернулся к Батильде. - Кто это?
Но она лишь пристально посмотрела на него.
- Почему Вы попросили, чтобы мы шли с Вами, миссис... мисс... Бэгшот? - спросила Гермиона, повышая голос. - Вы хотели нам что-то сказать?
Не подав вида, что слышала Гермиону, Батильда сделала несколько шагов к Гарри. Слегка кивнув, она посмотрела обратно в холл.
- Вы хотите, чтобы мы ушли? – спросил он.
Она повторила жест, на сей раз указывая сначала на него, потом на себя, затем на потолок.
- Ох, ладно... Гермиона, я думаю, она хочет, чтобы я шёл с нею наверх.
- Хорошо, - проговорила Гермиона, - пойдёмте.
Но когда Гермиона двинулась, Батильда покачала головой с удивительной энергией, ещё раз указывая сначала на Гарри, потом на себя.
- Она хочет, чтобы я шёл с нею один.
- Почему? - удивилась Гермиона, и её голос громко и резко прозвучал в освещённой свечами комнате.
Старая леди слегка качнула головой.
- Возможно, Дамблдор велел ей отдать меч мне и только мне?
- Ты думаешь, что она действительно знает, кто ты?
- Да, - ответил Гарри, глядя в мутные глаза, смотрящие на него. - Я думаю, что она знает.
- Ладно, хорошо, но только быстро, Гарри.
- Идите впереди, - сказал Гарри Батильде.
Она, казалось, поняла, потому что прошаркала мимо него к двери. Гарри поглядел назад на Гермиону с ободряющей улыбкой, но она, кажется, этого не заметила: она стояла посреди освещённой свечами нищеты, обхватив себя руками и глядя на книжный шкаф. Поскольку ни Гермиона, ни Батильда не видели, как Гарри выходил из комнаты, он спрятал фотографию неизвестного вора в свой жакет.
Лестница была крутая и узкая. Гарри даже хотел поддержать Батильду на случай, если она потеряет равновесие, потому как это казалось очень вероятным. Медленно, слегка хрипя, она поднялась на второй этаж, сразу же свернула направо и провела его в спальню с низким потолком. Здесь было темно, как в угольном мешке, и ужасно пахло: Гарри успел разглядеть ночной горшок, высовывающийся из-под кровати, до того, как Батильда закрыла дверь и всё поглотила темнота.
- Lumos, - сказал Гарри, и на конце его палочки загорелся свет.
Это стало началом: за те несколько секунд темноты Батильда подошла к нему вплотную, и он не услышал этого.
- Ты Поттер? - прошептала она.
- Да, я.
Она кивнула медленно, торжественно. Гарри чувствовал, что крестраж забился быстро, быстрее, чем его собственное сердце. Это было неприятно - ощущение колебаний.
- У Вас есть что-нибудь для меня? – спросил Гарри, но она, казалось, отвлеклась на горящий кончик его палочки. – У Вас есть что-нибудь для меня? – повторил он.
Она закрыла глаза, и сразу же произошло несколько событий: сильно заболел шрам Гарри; крестраж задёргался так, что свитер фактически зашевелился; тьма и зловоние комнаты мгновенно исчезли, а сам Гарри почувствовал внезапную радость и проговорил высоким, холодным голосом: «Держите его!» Вдруг он покачнулся: тёмная, дурно пахнущая комната, казалось, снова сомкнулась вокруг него; он даже не понял, что только что случилось.
- У Вас есть что-нибудь для меня? - спросил он в третий раз, намного громче.
- Здесь, - прошептала она, указывая на угол.
Гарри поднял свою палочку и увидел контуры загромождённого стола под занавешенным окном. На этот раз она не пошла перед ним. Гарри продвигался между нею и разворошённой кроватью, освещая путь палочкой. Он шёл, не выпуская Батильду из виду.
- Что это? – спросил он, когда достиг резного стола, загромождённого под самый потолок тем, что смотрелось и пахло грязной прачечной.
- Там, - сказала она, указывая на бесформенную груду.
И в тот момент, когда он посмотрел в указанную сторону и его глаза выхватили из запутанного беспорядка рукоять меча с рубином, Батильда вдруг странным образом задёргалась. Он увидел это краем глаза. Паника заставила его повернуться, а ужас парализовал, когда он увидел, как старое тело сжимается и большая змея выползает из того места, где только что была шея старушки. Змея атаковала его, едва он успел взмахнуть палочкой. От сильного укуса в предплечье он выпустил свою палочку, и та, вращаясь, взлетела к потолку. Свет палочки метнулся по комнате и погас. Мощный удар хвоста по животу выбил из него дух. Гарри упал назад, на резной стол, в ворох грязной одежды... Он скатился боком, уходя от хвоста змеи, который обрушился на стол в том месте, где он был секундой ранее. Осколки стекла посыпались на него, когда он упал на пол.
Он услышал голос Гермионы внизу:
- Гарри?
Но он не мог вдохнуть, а потому не мог и откликнуться: тяжёлая гладкая масса вбила его в пол, и он почувствовал, как она скользит над ним, мощная, мускулистая...
- Нет! – он задыхался, прижатый к полу.
- Да... – шептал голос. - Дааа... Держу тебя... Держу тебя...
- Accio... Accio палочка...
Ничего не произошло, и он попытался сбросить змею руками, но та обвилась вокруг его тела, не давая дышать, с силой прижимая к груди крестраж – ледяной круг, в котором билась жизнь, в дюйме от его лихорадящегося сердца. Его разум накрыло волной холодного белого света, изгнавшей все мысли. Его собственное дыхание растворилось в далёких шагах, всё завертелось...
Металлическое сердце билось вне его груди, и теперь он летел, летел, торжествуя, не нуждаясь в метле или фестрале... Внезапно он очнулся в дурно пахнущей темноте – Нагини отпустила его. Он вскочил и увидел змею, очерченную пробившимся светом. Она бросилась вперёд, и Гермиона с воплем отпрыгнула в сторону; её проклятие отклонилось и ударило в занавешенное окно, разбив его.
Морозный воздух ворвался в комнату. Гарри пригнулся, уклоняясь от дождя осколков, и его нога поскользнулась на чём-то, похожем на карандаш... Его палочка... Он нагнулся и подхватил её, но теперь комната была полностью заполнена змеёй, бьющей хвостом во все стороны. Гермиону не было видно, и Гарри подумал, что случилось худшее. Но вот раздался громкий звук удара, показалась вспышка красного света. Змея взлетела в воздух и сильно саданула Гарри по лицу. Гарри поднял палочку, но, едва он это сделал, его шрам опалило болью сильнее, чем за все эти годы.
- Он приближается! Гермиона! Он приближается!
Когда он закричал, змея упала, дико зашипев.
Вокруг царил хаос: сломанные настенные полки, осколки фарфора, разлетевшиеся повсюду. Гарри перепрыгнул через кровать и схватил тёмную фигуру, которая, он знал, была Гермионой... Она закричала от боли, когда он толкнул её обратно за кровать. Змея собиралась напасть снова, но Гарри чувствовал, что приближается кое-кто похуже, чем змея, может быть, он даже уже у ворот: его голова раскалывалась от боли в шраме... Змея дёрнулась, когда он прыгал, таща за собой Гермиону. Как только змея бросилась вперёд, Гермиона крикнула: «Confringo!», и её заклинание пронеслось по комнате, взорвав зеркало в гардеробе и срикошетив обратно к ним, так и летая от пола к потолку. Гарри почувствовал, как жар опалил тыльную сторону его ладони. Он порезал щеку осколком стекла, когда, толкая перед собой Гермиону, перепрыгивал с кровати на сломанный туалетный столик, а затем прямо из разбитого окна прыгнул в никуда. Её крик прорезал ночь, они закружились в воздухе... А затем его шрам взорвался. И он стал Волдемортом. Он пробежал по зловонной спальне, его длинные белые руки ухватились за подоконник. Когда он мельком увидел, как лысый мужчина и маленькая женщина кружатся и исчезают, то издал яростный крик, крик, который смешался с криком девушки и эхом пролетел через тёмные сады, над церковными колоколами, звонящими в Рождество... И его крик стала криком Гарри, и его боль стала болью Гарри... как это могло случиться здесь, где уже случалось раньше... здесь, в пределах видимости этого дома, где он так близко подошёл к знанию, что такое - умереть... умереть... боль была так ужасна... она разрывала его тело... Но если у него нет тела, то почему голова так жутко болит? Если он умер, то почему ощущает такой невыносимый холод? Боль не прекращалась со смертью, не проходила... Ночь была мокрой и ветреной; двое детей, одетых как тыквы, перевалили через площадь, прошли мимо витрин магазина, на которых были приклеены бумажные пауки - все эти безвкусные маггловские штучки, в которые они не верили... И он скользил над этим всем, чувствуя себя исключительно сильным, могущественным, правым, как он всегда чувствовал в таких ситуациях... Не гнев... это для слабаков, не для него... Но торжество, да... Он жаждал этого, уповал...
- Классный костюм, мистер!
Он увидел, как улыбка маленького мальчика дрогнула, когда он проходил достаточно близко и заглянул под капюшон плаща. На его огорчённом лице он увидел облако страха. Ребёнок развернулся и побежал прочь... Из складок мантии показалась ручка его палочки... Одно простое движение - и ребенок никогда не увидит своей матери... Но это необязательно, совсем необязательно... Он двигался по тёмной улице: теперь цель его пути стала очевидна, защитные чары были сломаны, хотя они ещё не знали об этом... Он производил меньше шума, идя по тротуару, чем сухие листья, которые гонял ветер. Он поравнялся с тёмной оградой и прошёл через неё... Они не опустили занавески; он ясно видел их в маленькой гостиной - высокого черноволосого мужчину в очках, выпускающего маленькие облачка цветного дыма из своей палочки, чтобы развлечь маленького черноволосого мальчика в синей пижаме. Ребёнок смеялся, пытаясь поймать дым и удержать его в своём маленьком кулачке... Дверь открылась, и вошла мать, произнося слова, которые он не слышал, её тёмно-рыжие волосы падали на лицо. Отец подхватил сына и передал его матери. Он бросил свою палочку на диван, потянулся, зевнул... Ворота слегка скрипнули, когда он толкнул их, но Джеймс Поттер этого не услышал. Его белая рука вытащила палочку из-под плаща и направила на дверь, которую открыло взрывом... Он переступал через порог, когда Джеймс рванул в холл. Это было просто, слишком просто, он даже не взял свою палочку...
- Лили, забирай Гарри и уходи! Это он! Уходи! Быстро! Я задержу его!
Задержу его, без палочки! ... Он рассмеялся, прежде чем бросить проклятие...
- Avada Kedavra!
Зелёный свет залил тесный холл, осветил детскую коляску, стоявшую у стены, заставил перила светиться подобно люминесцентным лампам, и Джеймс Поттер упал, как марионетка, у которой обрезали ниточки... Он услышал её прерывистые крики с верхнего этажа, но до тех пор пока она не вмешивалась, ей всё же нечего было бояться... Он поднимался, со слабым интересом вслушиваясь в её слабые попытки забаррикадировать дверь... У неё тоже не было палочки... Какими же они были глупцами, какими доверчивыми, полагая, что друзья обеспечили их безопасность. Такими доверчивыми, что даже в этот момент у них не было с собой оружия...
Он с силой распахнул дверь, отбросив в сторону стул и кучу поспешно наваленных ящиков всего лишь одним ленивым движением палочки... Она стояла там, держа на руках ребёнка. Увидев его, она положила малыша в колыбельку за своей спиной и широко расставила руки, как будто это могло помочь, как будто его могло защитить такое самопожертвование...
- Не Гарри, не Гарри, пожалуйста, не Гарри!
- Отойди, глупая девчонка... Отойди немедленно!
- Не Гарри, пожалуйста, нет, возьми меня, убей меня вместо него...
- Это последнее предупреждение...
- Не Гарри! Пожалуйста... Смилуйся... Смилуйся... Не Гарри! Не Гарри! Пожалуйста... Я всё сделаю...
- Отойди! Отойди, девчонка!
Он мог силой отбросить её от колыбельки, но ему показалось, что более предусмотрительно покончить с ними всеми... Зелёный свет залил комнату, и она упала так же, как и её муж.
Ребёнок так и не заплакал за всё это время. Он стоял, ухватившись за ограждение колыбельки, и с интересом смотрел прямо в лицо злодея, возможно, думая, что это его отец, спрятавшись под плащом, создал так много красивых огоньков, а его мать в любой момент может вскочить и рассмеяться...
Очень тщательно он навёл палочку на лицо мальчика: ему хотелось увидеть, как он перестанет существовать, эта непостижимая опасность. Ребёнок заплакал: он увидел, что это не отец. Ему не нравился плач, у него всегда сводило желудок, когда он слышал нытьё малышей в приюте...
- Avada Kedavra!
И тут он сломался. Он был ничем, ничем, кроме боли и ужаса, и он должен был спрятаться, не здесь, в развалинах разрушенного дома, где кричал ребёнок, а далеко... Очень далеко...
- Нет, - простонал он.
Змея проползла по грязному, замусоренному полу, и он убил мальчика, и при этом он сам был мальчиком...
- Нет...
Теперь он стоял у разбитого окна дома Батильды, вспоминая свою величайшую неудачу, а позади него большая змея скользила по осколкам фарфора и стекла... Он посмотрел вниз и увидел что-то... Что-то невероятное...
- Нет...
- Гарри, всё в порядке, всё в полном порядке!
Он наклонился и поднял порванную фотографию. Вот он, неизвестный вор, вор, которого он искал.
- Нет... Я уронил... Я уронил её...
- Гарри, всё в порядке, проснись, проснись же!
Он был Гарри... Гарри, не Волдеморт... И то, что шипело, – это была не змея... Он открыл глаза.
- Гарри, - прошептала Гермиона. - Как ты себя чувствуешь? Нормально?
- Да, - солгал он.
Он лежал в палатке, на нижней полке, под кучей одеял. По тихому и холодному свету, разлившемуся за брезентом, он понял, что уже почти рассвело. Он был мокрый от пота - чувствовал это по влажности простыней и одеял.
- Мы ушли?
- Да, - ответила Гермиона. - Мне пришлось использовать чары левитации для того, чтобы перенести тебя на кровать. Я не смогла поднять тебя. Ты был... Ну, ты был не в себе...
Лиловые тени пролегли под её глазами, и он обратил внимание, что в руке она сжимала маленькую губку, которой вытирала ему лицо.
- Ты болен, - закончила она. - Совсем болен.
- Когда мы сюда добрались?
- Час назад. Сейчас раннее утро.
- И я был... Без сознания?
- Не совсем, - неуверенно сказала Гермиона. - Ты стонал, кричал...
Что-то в её голосе встревожило Гарри. Что он сделал? Выкрикивал проклятия, как Волдеморт, или плакал, как дитя в колыбели?
- Я не смогла снять с тебя крестраж, - сказала Гермиона, и он понял, что она хочет сменить тему. - Он застрял, застрял в твоей груди. У тебя осталась отметина. Сожалею, но мне пришлось использовать разрывающие чары, чтобы убрать его. Змея тоже поранила тебя, но я почистила рану и положила немного бадьяна...
Он стянул мокрую футболку и посмотрел вниз. Над сердцем алел выжженный овал – контур медальона. Кроме того, он увидел подживающие на предплечье отметины от укуса.
- Куда ты положила крестраж?
- В свою сумку. Я думаю, лучше некоторое время подержать его там.
Он откинулся на подушки и посмотрел в её осунувшееся, серое лицо.
- Нам не стоило ходить в Годрикову Лощину. Это моя вина, это всё моя вина. Гермиона, прости меня.
- Это не твоя вина. Я тоже хотела пойти; я, действительно, думала, что Дамблдор мог оставить там меч для тебя.
- Эх, ладно... Мы думали неправильно, так?
- Что случилось, Гарри? Что произошло, когда она увела тебя наверх? Змея пряталась где-то там? Она выползла, убила её и потом напала на тебя?
- Нет, - сказал он. - Она была змеёй... Или змея была ею... С самого начала.
- Ч-что?
Он закрыл глаза. Он все ещё чувствовал запах дома Батильды, и ужас вновь оживал.
- Батильда, должно быть, уже давно мертва. Змея... Змея сидела внутри неё. Сама-Знаешь-Кто принес её в Годрикову Лощину и ждал. Ты была права. Он знал, что я вернусь.
- Змея внутри неё?
Он снова открыл глаза. Гермиона выглядела ошарашенной и едва сдерживала тошноту.
- Люпин говорил, что там может быть такая магия, которую мы себе даже не представляем, - произнёс Гарри. - Она не хотела говорить в твоём присутствии, потому что это было бы серпентанго, всё на серпентанго. А я этого не понял, но, конечно, я мог понимать её слова. Когда мы поднялись в комнату, змея послала сообщение Сама-Знаешь-Кому - я слышал, как это произошло, слышал в голове, почувствовал, как он оживился, он приказал задержать меня... И тогда... - он вспомнил, как змея появилась из шеи Батильды… Гермионе незачем знать подробности, - ... она превратилась, превратилась в змею и напала, - он посмотрел на отметины от укуса. - Она не хотела убивать меня, только задержать, пока Сама-Знаешь-Кто не придёт.
Если бы только ему удалось убить змею, тогда бы всё произошедшее имело смысл... С болью в сердце он сел и сбросил одеяла.
- Гарри, нет, я думаю, тебе стоит отдохнуть!
- Это тебе бы стоило поспать. Не обижайся, но ты выглядишь жутко. Со мной всё в порядке. Я посижу на страже немного. Где моя палочка?
Она не ответила, лишь взглянула на него.
- Где моя палочка, Гермиона?
Она закусила губу, и слёзы полились из её глаз.
- Гарри...
- Где моя палочка?
Она наклонилась рядом с его кроватью и достала её: палочка из остролиста, с пером феникса была практически разломлена пополам. Лишь хрупкая сердцевина из пера феникса всё ещё соединяла два кусочка. Дерево было сломано окончательно. Гарри взял палочку в руки, как будто она была раненым, но живым существом. Думать он не мог: все мысли были полны ужаса и страха. Одним движением он протянуть палочку Гермионе:
- Почини её, пожалуйста.
- Гарри, не думаю, что когда она сломана так...
- Пожалуйста, Гермиона, попробуй!
- R-Reparo.
Сломанная палочка склеилась. Гарри поднял её.
- Lumos! – палочка слабо заискрила, потом погасла.
Гарри направил её на Гермиону.
- Expelliarmus!
Палочка Гермионы слегка дёрнулась, но не вылетела из рук. Слабенькое заклинание оказалось слишком сильным для палочки Гарри, и она снова распалась на две половинки. Он уставился на неё, не в силах принять то, что видел... Палочка, которая выдержала так много...
- Гарри, - Гермиона произнесла так тихо, что он едва расслышал её, - мне очень, очень жаль. Кажется, это я. Когда мы уходили, помнишь, змея стала подползать к нам, я использовала чары взрыва, и это дало обратный эффект, и, должно быть, это... По-видимому, поразило...
- Это чистая случайность... – механически проговорил Гарри. Он чувствовал себя опустошённым, ошеломлённым. - Мы... Мы найдём способ её починить...
- Гарри, я не думаю, что мы сможем... – сквозь текущие по лицу слёзы пробормотала Гермиона. - Помнишь... Помнишь Рона? Как его палочка сломалась при аварии автомобиля? Она так и не стала прежней, ему пришлось заказывать себе новую палочку.
Гарри подумал об Олливандере, похищенном и взятом в заложники Волдемортом, о Грегоровиче, который был мёртв. Как он теперь найдёт себе новую палочку?
- Ну что ж, - сказал он деланно бодрым голосом. - Ну что ж, тогда я позаимствую твою, пока что. Пока я на страже.
Её лицо блестело от слёз. Гермиона передала свою палочку, и он, желая больше всего на свете убежать от неё, оставил девушку, сидящей у его кровати.
