Глава 28. Пропавшее зеркало
Переводчик -
Серая Метелка, корректор -
Сантана, Valenta, Чжоули
Ноги Гарри коснулись дороги. Он увидел до боли знакомую Хай Стрит в Хогсмиде: тёмные двери магазинов, туманную гряду чёрных гор за деревней, поворот дороги, который вёл к Хогвартсу, свет, льющийся из окон паба "Три Метлы"…
Он вспомнил с абсолютной точностью, как оказался здесь же почти год назад, поддерживая страшно ослабевшего Дамблдора… Всё это пронеслось перед его глазами за одну секунду в момент приземления на дорогу. И вдруг, едва он отпустил руки Рона и Гермионы, это произошло. Воздух наполнился криком, точь-в-точь таким же, как и вопль Волдеморта, осознавшего, что чаша похищена. Этот крик отдавался в каждом нерве, и Гарри знал, что он был вызван их появлением.
Он взглянул на своих друзей, стоявших рядом с ним под плащом, и в этот момент дверь «Трёх Мётел» распахнулась - дюжина пожирателей смерти, в мантиях, под капюшонами и с палочками наготове, заполонила улицы. Гарри успел схватить поднявшего палочку Рона за запястье. Противников было слишком много, чтобы бежать. Любая попытка колдовства выдала бы их местонахождение. Один из пожирателей поднял палочку, и крик прекратился – только эхо продолжало звучать далеко в горах.
- Accio, плащ! - взревел пожиратель с палочкой.
Гарри вцепился в полы плаща, но тот и не подумал исчезать. Призывное заклинание не сработало.
- Ага, так ты не под своей занавеской, Поттер? – взвыл пожиратель смерти, применивший заклятье. Затем он обратился к своим товарищам: - Разделитесь и ищите! Он здесь!
Шесть пожирателей побежали прямо на них. Гарри, Рон и Гермиона, как могли, стремительно отступили и забежали в ближайший узкий проулок. Пожиратели смерти прошли мимо них буквально в нескольких дюймах. Они стояли в темноте и ждали, прислушиваясь к топоту бегущих ног, присматриваясь к разлетающимся лучам света, выпущенным из палочек пожирателей смерти, занятых поиском.
- Давайте просто уйдём! – шепнула Гермиона. – Дезаппарируем прямо сейчас!
- Отличная мысль, - подтвердил Рон, но, прежде чем Гарри успел ответить, пожиратель смерти закричал:
- Мы знаем, что ты здесь, Поттер! Тебе не уйти! Мы найдём тебя!
- Они приготовились к нашему появлению, - шепнул Гарри. – Установили чары, сообщающие об этом. Я уверен, они сделали что-нибудь, чтобы задержать нас, поймать в ловушку…
- Как насчёт дементоров? – спросил другой пожиратель. – Выпустите дементоров, и они их быстро найдут!
- Тёмный Лорд хочет, чтобы Поттер погиб только от его рук…
- А дементоры его не убьют! Тёмный Лорд хочет лишь жизнь Поттера, а не его душу. И его будет проще убить, если он подвергнется поцелую!
Послышался шум одобрения. Гарри наполнил ужас. Чтобы противостоять дементорам, придётся вызвать патронусов, которые тут же выдадут их.
- Нам придётся попытаться дезаппарировать, Гарри! – шепнула Гермиона.
В тот момент, когда девушка произносила эти слова, он уже почувствовал неестественный холод, распространявшийся по улице. Весь свет, даже звёздный, погас. В полной темноте Гарри почувствовал, как Гермиона взяла его за руку, и все они повернулись на месте. Даже воздух, в котором так привычно двигаться, казалось, стал твёрже. Они не могли дезаппарировать – пожиратели смерти хорошо постарались, накладывая свои чары. Холод пронизывал тело Гарри всё глубже и глубже. Вместе с Роном и Гермионой они пошли вдоль стены, дальше по боковой улочке, стараясь шагать беззвучно. И тут из-за угла появились дементоры, десять или больше. Они скользили бесшумно, и их было видно, поскольку они были темнее, чем окружающая их местность, в своих чёрных плащах и с гниющими, покрытыми струпьями, руками. Почувствовали ли они страх где-то поблизости? Гарри был уверен, что да. Кажется, они стали двигаться быстрее, громко и протяжно дыша, пробуя на вкус отчаяние, висевшее в воздухе, приближаясь…
Он поднял палочку. Он не мог пережить, не пережил бы поцелуй дементора, что бы ни случилось позже. Он подумал о Роне и Гермионе и прошептал: "Expecto Patronum!"
Серебристый олень вылетел из его палочки и бросился в атаку. Дементоры кинулись врассыпную, и откуда-то послышался торжествующий вопль:
- Это он, там, внизу, я видел его патронуса, оленя!
Дементоры отступили, звёзды снова появились на небе, а шаги пожирателей смерти стали громче. Но прежде чем поддавшийся панике Гарри успел придумать, что делать, поблизости послышался скрип засова, в доме слева распахнулась дверь, и чей-то грубый голос произнёс:
- Поттер, сюда, быстро!
Он послушался, ни минуты не сомневаясь, и вся троица быстро влетела в открытые двери.
- Вверх по лестнице, не снимайте плащ и тихо! – буркнул высокий человек, впустивший их в дом, и захлопнул за ними дверь.
Гарри сначала не понял, куда они попали, но сейчас, в тусклом свете единственной свечи, он разглядел пыльный бар в таверне «Кабанья Голова». Они промчались мимо стойки бара через вторую дверь, которая вела к потайной деревянной лестнице, и взбежали по ней так быстро, как только могли. Лестница привела их в гостиную. На полу лежал потёртый ковёр, а над небольшим камином висела одна единственная большая картина: на полотне маслом была написана светловолосая девочка, смотревшая на комнату с нежностью, которой здесь так не хватало.
С улицы доносились крики. Всё ещё спрятанные под плащом, они поспешили к замызганному окну и посмотрели вниз. Их спаситель, которого Гарри теперь узнал – им оказался бармен «Кабаньей Головы», - был единственным человеком без капюшона.
- И что? – орал он на одного из людей в капюшоне. - И что? Вы посылаете на мою улицу дементоров, а я насылаю на них патронуса! Я не потерплю их рядом, я вам уже говорил. Их здесь не будет!
- Это был не твой патронус! - воскликнул пожиратель смерти. – Это был олень. Это патронус Поттера!
- Олень! – взревел бармен и достал палочку. – Олень! Ты идиот! Expecto Patronum!
Что-то огромное и рогатое вырвалось из его палочки. С опущенной головой оно понеслось по Хай Стрит и скрылось из вида.
- Я видел не это, - произнёс пожиратель, но уже не так уверенно.
- Комендантский час был нарушен, ты же слышал шум, - сказал бармену другой пожиратель. – Кто-то был на улице, несмотря на запрет…
- Если я хочу выпустить на улицу кошку, я её выпущу, и пошёл ваш комендантский час к чёрту!
- Так это ты заставил сработать чары «кошачьего концерта»?
- А если и так? Отправите меня в Азкабан? Убьёте меня за то, что я высунул нос из собственной двери? Давайте, вперёд, если хотите! Но, я надеюсь, ради вашего же блага, вы не повесите свой Знак Мрака и не вызовите его. Ему ведь не понравится, что его вызвали из-за меня и моей старой кошки, да?
- О нас не беспокойся, - вмешался один из пожирателей. – Беспокойся о себе, раз ты нарушил комендантский час!
- А как же ваша банда будет переправлять зелья и яды, когда закроется мой паб? Что тогда случится с вашими делишками на стороне?
- Ты нам угрожаешь?..
- Я держу рот на замке, вы же поэтому сюда пришли, разве нет?
- Я всё ещё утверждаю, что видел патронуса-оленя! – крикнул первый пожиратель смерти.
- Оленя? – проревел бармен. – Это козёл, идиот!
- Хорошо, мы ошиблись, - сказал второй пожиратель. – Нарушишь комендантский час ещё раз, и мы не будем столь снисходительны!
Пожиратели смерти развернулись в сторону Хай Стрит и пошли обратно. У Гермионы вырвался вздох облегчения, она выбралась из-под плаща и села в кресло-качалку. Гарри задёрнул шторы и сбросил плащ с себя и Рона. Они услышали, как бармен закрыл дверь на задвижку и стал подниматься по ступеням. Внимание Гарри привлёк какой-то предмет на каминной полке. Это было небольшое квадратное зеркало прямо под портретом девочки. Бармен вошёл в комнату.
- Чёртовы дураки, - грубо бросил он, переводя взгляд с одного на другого. – О чём вы думали, когда явились сюда?
- Спасибо! – сказал Гарри. – Не знаю, как Вас отблагодарить. Вы спасли нам жизнь!
Бармен хрюкнул. Гарри подошёл, глядя ему в лицо, пытаясь что-то разглядеть за его длинной и густой седой бородой. На нём были очки. Сквозь грязные линзы смотрели пронзительные ярко-голубые глаза.
- Это Ваш глаз я видел в зеркале!
В комнате наступила тишина. Гарри и бармен смотрели друг на друга.
- Вы послали Добби.
Бармен кивнул и поискал эльфа глазами.
- Я думал, он будет с вами. Где вы его оставили?
- Он мёртв, - сказал Гарри. – Его убила Беллатрикс Лестрейндж.
Лицо бармена казалось безразличным. Несколько мгновений спустя он произнёс:
- Очень жаль это слышать, мне нравился этот эльф.
Он отвернулся и, не глядя на них, стал зажигать лампы движением палочки.
- Вы – Аберфорт, - сказал Гарри ему в спину.
Он не сказал ни да, ни нет, продолжая зажигать огонь.
- Как оно к Вам попало? – спросил Гарри, подойдя к зеркалу Сириуса.
Своё он разбил почти два года назад.
- Я купил его у Дунга около года тому назад, - ответил Аберфорт. – Альбус сказал мне, что это. Я пытался приглядывать за тобой.
Рон изумился:
- Серебристая олениха! – с восторгом воскликнул он. – Это тоже были Вы?
- О чём ты? – спросил Аберфорт.
- Кто-то послал патронуса в виде оленихи к нам для защиты!
- С такими мозгами ты мог бы стать пожирателем смерти, сынок. Разве я только что не доказал, что мой патронус – козёл?
- Ой, - замялся Рон. – Да… ну… я голоден! – добавил он, обороняясь.
Его желудок громко заурчал.
- У меня есть еда, - откликнулся Аберфорт и спустился вниз.
Спустя несколько минут он вновь появился с большим батоном хлеба, сыром и оловянным кувшином с медовухой. Всё это он поставил на небольшой столик перед камином. Ребята жадно накинулись на еду и питьё, и на некоторое время в комнате воцарилась тишина – все сосредоточенно жевали.
- Хорошо, - начал Аберфорт, когда они, наконец, наелись, и сонные Гарри и Рон опустились в кресла. – Нужно обдумать, как вам лучше выбраться отсюда. Ночью этого делать нельзя – вы слышали, что творится, когда кто-то ходит по улицам в темноте. Они установили чары «кошачьего концерта», и, когда они срабатывают, пожиратели немедленно появляются. Я не уверен, что смогу выдать своего козла за оленя в следующий раз. Подождите, пока не наступит день и не закончится комендантский час. Тогда вы сможете снова надеть плащ и уйти. Выходите прямо из Хогсмида в горы, там вы сможете дезаппарировать. Может, вы встретитесь с Хагридом. Он там где-то прячется в пещерах вместе с Граупом, с тех пор как его пытались арестовать.
- Мы не уйдём, - заявил Гарри. – Нам нужно проникнуть в Хогвартс.
- Не будь идиотом, парень, - возразил Аберфорт.
- Мы должны, - ответил Гарри.
- Что вы должны, - наклонился к нему Аберфорт, - так это выбраться отсюда и уйти как можно дальше.
- Вы не понимаете. У нас мало времени. Нам нужно проникнуть в замок. Дамблдор… Я имею в виду, Ваш брат… хотел, чтобы мы…
Огонь из камина осветил тусклые линзы очков Аберфорта, которые на мгновение стали непроницаемыми, ярко-белыми и матовыми, и Гарри вспомнил слепые глаза гигантского паука Арагога.
- Мой брат Альбус многого хотел, - произнёс Аберфорт. - И люди обычно страдали, пока он претворял в действие свои грандиозные планы. Уходите из школы, Поттер, и уезжайте из страны, если можете. Забудьте о моём брате и его умных схемах. Его нет, он там, где его никто не потревожит, и ты ему ничего не должен.
- Вы не понимаете, - повторил Гарри.
- Разве? – уточнил Аберфорт тихим голосом. – Не думаешь ли ты, что я не понимаю собственного брата? Думаешь, ты знаешь Альбуса лучше, чем я?
- Я не это имел в виду, - Гарри почувствовал, что его мозги плавятся от усталости, после еды и вина. – Я… Он оставил нам работу.
- Работу? – переспросил Аберфорт. – Хорошую работу, я надеюсь? Приятную? Лёгкую? Как раз такую, с какой может справиться неквалифицированный юный волшебник, не делая лишних усилий?
Рон мрачно усмехнулся. Гермиона напряглась.
- Н-нет, это не просто, - подтвердил Гарри. – Но я должен…
- Должен? Почему должен? Он мёртв, не так ли? – грубо прервал его Аберфорт. – Брось это, парень, пока ты не последовал за ним! Спасайcя!
- Я не могу.
- Почему нет?
- Я… - Гарри растерялся; он не мог объяснить и потому начал нападать сам. – Но ведь и Вы тоже боретесь, Вы же в Ордене Феникса…
- Я был, - сказал Аберфорт. – Ордена Феникса больше нет. Сам-Знаешь-Кто победил, всё кончено, и любой, кто притворяется, что это не так, обманывает сам себя. Здесь ты никогда не будешь в безопасности, Поттер, он слишком сильно хочет тебя заполучить. Отправляйся за границу, прячься, спасайся. Лучше всего возьми с собой этих двоих.
Он показал пальцем на Рона и Гермиону.
- Они всю жизнь будут в опасности, поскольку все теперь знают, что они сотрудничали с тобой.
- Я не могу уйти, - повторил Гарри. – У меня работа…
- Отдай её кому-нибудь другому!
- Я не могу. Её должен сделать я, Дамблдор всё объяснил…
- Всё объяснил, говоришь? Да ну! И он всё тебе рассказал, был с тобой честен?
Гарри всем сердцем желал сказать «да», но это простое слово почему-то не могло сорваться с его языка. Казалось, Аберфорт знает, о чём он думает.
- Я знал своего брата, Поттер. Он научился хранить секреты, ещё сидя на коленях у нашей матери. Секреты и ложь - с этим он вырос, Альбус… У него это от природы.
Глаза старика проследовали к портрету девочки над камином. Это была – Гарри как следует огляделся вокруг - единственная картина в комнате. Здесь не было ни фотографии Альбуса Дамблдора, ни чьей-либо другой фотографии.
- Мистер Дамблдор, - довольно робко обратилась Гермиона. – Это ведь Ваша сестра? Ариана?
- Да, - кратко ответил Аберфорт. - Читала Риту Скитер, мисси?
Даже при неярком свете камина было видно, как Гермиона покраснела.
- Нам говорил о ней Эльфиас Додж, - попытался спасти Гермиону Гарри.
- Этот старый чурбан, - пробурчал Аберфорт, сделав ещё глоток медовухи. – Он думал, что от моего брата исходит сияние. Впрочем, так думали многие, включая вас троих, насколько я вижу.
Гарри молчал. Он не хотел высказывать вслух свои сомнения в Дамблдоре, которые терзали его несколько месяцев. Он сделал выбор, когда рыл могилу Добби. Он решил идти дальше по этой извилистой и опасной тропе, которую показал ему Альбус Дамблдор, принять, что ему рассказали не всё, что он хотел бы знать, и просто доверять. Он не хотел снова сомневаться, не хотел слышать что-либо, отвлекающее его от цели. Он встретился с глазами Аберфорта, так похожими на глаза его брата. Такие же яркие и голубые, они и производили то же самое впечатление рентгеновского луча, который изучал его изнутри. Гарри подумал, что Аберфорт знает, о чём он думает, и презирает его за это.
- Профессор Дамблдор очень заботился о Гарри, - тихо произнесла Гермиона.
- Разве? – поинтересовался Аберфорт. – Забавно, сколько людей, о которых очень заботился мой брат, оказались в худшем положении, чем были бы, если бы он их просто оставил в покое.
- О чём Вы? – выдохнула Гермиона.
- Не думай об этом! – оборвал Аберфорт.
- Но это очень серьёзное заявление! – воскликнула Гермиона. – Вы… Вы говорите о Вашей сестре?
Аберфорт взглянул на неё. Он подвигал губами, будто пережёвывая слова, которые он удерживал в себе, и вдруг разразился речью.
- Когда моей сестре было шесть лет, на неё напали три мальчика-маггла. Они увидели, как она колдует, - подглядывали через забор на заднем дворе. Она была ребёнком, она не могла контролировать свои поступки. Ни один волшебник или ведьма не могут этого в столь юном возрасте. Думаю, их напугало то, что они увидели. Они перелезли через забор, и, когда она не смогла научить их фокусу, они несколько увлеклись процессом – попыткой заставить маленькую чудачку прекратить это делать.
Глаза Гермионы казались огромными в свете камина, Рон выглядел так, будто ему стало нехорошо. Аберфорт встал. Он был таким же высоким, как Альбус. Злость и сила боли неожиданно сделали его ужасающим.
- Они сломали её - вот что они сделали. Она больше не могла оставаться собой. Она не использовала магию, но была не в силах от неё избавиться. Магия осталась внутри и свела её с ума. Магия вырывалась из неё, когда она не могла себя контролировать, и временами девочка бывала странной и опасной, хотя обычно она была мила, напугана и безобидна.
- Мой отец отправился за теми ублюдками, которые это сделали, - продолжил Аберфорт, – и набросился на них. За это его заперли в Азкабане. Он никогда не объяснял, почему он это сделал, поскольку Министерство и так знало, какой стала Ариана. Её хотели запереть навсегда в больнице Святого Мунго. Они считали, что девочка представляет серьёзную угрозу для Международного Положения о Секретности, поскольку она нестабильна, поскольку периодически из неё вырывается магия, когда она не может больше сдерживать её в себе. Мы должны были содержать Ариану в тишине и безопасности. Мы переехали, сказали, что она больна, и моя мать присматривала за ней, пытаясь сделать всё, чтобы она была спокойна и счастлива.
- Я был её любимцем, - сквозь морщинки Аберфорта и сквозь его спутанную бороду, казалось, проглядывал грубоватый школьник. – Не Альбус, нет. Тот всегда сидел в своей спальне, когда был дома, переписываясь с «самыми знаменитыми магами современности», - с иронией произнёс Аберфорт. – Он не хотел докучать себе заботой о ней. И она больше всего любила меня. Я мог уговорить её поесть, когда это не получалось у матери, я мог успокоить её во время приступов, а когда она была тихой, она помогала мне кормить коз.
- Потом, когда ей было четырнадцать… Смотрите, меня там не было, - уточнил Аберфорт. – Если бы я был, я бы её успокоил. У неё был приступ, моя мать была уже не так молода, и… это был несчастный случай. Ариана не смогла с этим справиться. И моя мать погибла.
Гарри почувствовал жуткую смесь сочувствия и отвращения; он не хотел больше ничего слышать, но Аберфорт продолжал говорить. Гарри задумался, как давно последний раз Аберфорт рассказывал эту историю, если он вообще когда-либо об этом говорил.
- Это положило конец кругосветному путешествию Альбуса и Доджа. Они оба вернулись домой на похороны матери, затем Додж уехал один, а Альбус остался, взяв на себя роль главы семьи. Ха!
Аберфорт плюнул в огонь.
- Я бы присматривал за ней, я ему сказал, мне плевать было на школу. Я бы остался дома и сделал бы это. Но он сказал мне, что я должен завершить своё образование, а он возьмёт на себя обязанности нашей матери. Какая неудача для мистера Гения! За присмотр за полусумасшедшей сестричкой не дают призов. А нужно было смотреть каждый день, чтобы она не взорвала весь дом. Пару недель Альбус справлялся… пока не приехал он.
И тут на лице Аберфорта появилось опасное выражение.
- Гринделвальд. Наконец мой брат нашёл себе равного, с кем он мог разговаривать. Такого же умного и талантливого, как и он сам. Тогда уход за Арианой отошёл на последнее место. Они обсуждали планы по созданию нового волшебного порядка, искали реликвии или что-то ещё, очень их интересующее. Великие планы во имя процветания всего волшебного мира… Что значила одна заброшенная девочка, когда Альбус трудился на всеобщее благо? Но несколько недель спустя мне это надоело. Подошло время, мне пора было возвращаться в Хогвартс, и я сказал им обоим в лицо, как сейчас вам…
Аберфорт взглянул сверху вниз на Гарри, и было легко представить его подростком, злым и жёстким, противостоящим старшему брату.
– Я сказал ему: лучше брось всё сейчас. Ты не можешь взять её с собой, она не в том состоянии. Куда бы ты ни планировал отправиться, когда вы ведёте свои умные беседы, ты не сможешь взять её с собой. Ему не понравились мои слова.
Глаза Аберфорта на мгновение закрылись под линзами очков, вновь став белыми и слепыми.
– Гринделвальду они совсем не понравились. Он разозлился. Сказал мне, что я веду себя как глупый ребёнок, пытаясь встать на пути своего гениального брата… И как я не понимаю, что мою бедную сестру больше не придётся прятать, когда они изменят мир, когда волшебникам больше не придётся скрываться, когда магглы будут знать своё место? Разразился спор… Я достал палочку, он достал свою. И лучший друг моего брата применил против меня проклятие Cruciatus… Альбус пытался остановить его. Когда мы трое начали дуэль, вспышки света и удары привлекли Ариану, она не смогла этого вынести…
С лица Аберфорта сошла краска, будто он получил смертельную рану.
- Я думаю, она хотела помочь, но не знала точно, что делает. И я не знаю, кто из нас сделал это, это мог быть любой… Она погибла.
Его голос сорвался на последнем слове, и он упал в ближайшее кресло. Лицо Гермионы было мокрым от слёз, а Рон был почти таким же бледным, как Аберфорт. Гарри же испытывал лишь отвращение. Он предпочёл бы ничего не слышать об этом, предпочёл бы стереть всё это из памяти.
- Мне так… Мне так жаль, - прошептала Гермиона.
- Ушла, - прохрипел Аберфорт. – Ушла навеки.
Он вытер нос рукавом и прочистил горло.
- Конечно, Гринделвальд исчез. У него уже был открыт счёт, в его собственной стране, и он совсем не хотел, чтобы Ариана тоже оказалась на этом счету. А Альбус был свободен, не так ли? Он освободился от тяжкой ноши – своей сестры. Он стал свободен для того, чтобы стать величайшим волшебником в…
- Он никогда не был свободен, - прервал его Гарри.
- Прошу прощения? – вскинулся Аберфорт.
- Никогда, - повторил Гарри. – Той ночью, когда Ваш брат погиб, он выпил зелье, которое сделало его безумным. Он кричал, умолял кого-то невидимого: «Не трогайте их, пожалуйста… лучше бейте меня!»
Рон и Гермиона уставились на Гарри. Он никогда не рассказывал подробности того, что случилось на острове, в центре озера. События, которые произошли после, когда они с Дамблдором вернулись в Хогвартс, полностью затмили воспоминания об этом.
- Он думал, что находится в прошлом, с вами и Гринделвальдом. Я знаю, что он так думал, - Гарри вспомнил умоляющий шёпот Дамблдора. - Ему казалось, что он видит, как Гринделвальд причиняет боль Вам и Ариане… Для него это было мучением. Если бы Вы видели его тогда, Вы бы не сказали, что он был свободен.
Аберфорт, казалось, полностью погрузился в разглядывание своих узловатых, испещрённых венами, рук. После долгой паузы он произнёс:
- Как ты можешь быть уверенным, Поттер, что мой брат интересовался тобой больше, чем всеобщим благом? Как ты можешь быть уверен, что ты не был для него расходным материалом, каким стала моя маленькая сестрёнка?
В сердце Гарри словно вонзили ледяной осколок.
- Я не верю в это! Дамблдор любил Гарри! – вскрикнула Гермиона.
- Почему тогда он не велел ему спрятаться? – парировал Аберфорт. – Почему он не сказал: «Позаботься о себе, так ты сможешь выжить»??
- Потому что, - произнёс Гарри прежде, чем Гермиона успела ответить, - иногда нужно думать не только о своей безопасности! Иногда нужно думать о большем благе! Это война!
- Тебе семнадцать, мальчишка!
- Я совершеннолетний, и я буду бороться, даже если Вы сдались!
- Кто сказал, что я сдался?
- “Ордена Феникса больше нет”, – повторил Гарри. – “Сам-Знаешь-Кто победил, всё кончено, и любой, кто притворяется, что это не так, обманывает сам себя”.
- Я и не говорю, что мне это нравится, но это правда!
- Нет, не правда! – воскликнул Гарри. – Ваш брат знал, как победить Сами-Знаете-Кого, и передал свои знания мне. Я собираюсь продолжать борьбу, пока не одержу победу… или пока не погибну. Не думайте, что я не знаю, чем это может кончиться. Я давно это знаю.
Он ждал, что Аберфорт начнёт язвить или спорить, но ошибся. Тот лишь поёрзал в кресле.
- Нам нужно попасть в Хогвартс, - повторил Гарри. – Если Вы не можете помочь нам, мы дождёмся, когда настанет день, оставим Вас в покое и попытаемся сами найти дорогу. Если Вы можете это сделать… То сейчас самое время предложить свою помощь.
Аберфорт остался сидеть в своём кресле, глядя на Гарри глазами, столь удивительно похожими на глаза своего брата. Наконец, он прочистил горло, встал, обошёл столик и подошёл к портрету Арианы.
- Ты знаешь, что делать, - сказал он.
Она улыбнулась, развернулась и ушла, но не так, как обычно уходят люди на портретах, на другую сторону рамы, а в некое подобие длинного туннеля, нарисованного за её спиной. Они следили за молчаливой удаляющейся фигурой, пока её не поглотила тьма.
- Ээээ.. что?... – начал Рон.
- Сейчас остался единственный путь, - промолвил Аберфорт. – Должно быть, вы знаете, они перекрыли все старые секретные ходы с обеих сторон. Вдоль всех границ – дементоры, на территории школы – регулярные патрули, насколько мне известно из источников. Никогда раньше это место так тщательно не охраняли. И как вы собираетесь что-либо делать там, когда Снейп у власти, его представители – семейка Кэрроу.. впрочем, это ваш выбор, не так ли? Вы сказали, вы готовы умереть.
- Но что?... – Гермиона, хмурясь, смотрела на портрет Арианы.
Белая крошечная точка вновь появилась в конце нарисованного туннеля. Ариана возвращалась к ним, вырастая в размерах по мере своего приближения. Но теперь с ней был ещё кто-то, гораздо выше её самой, ковыляющий рядом с восторженным видом. У него были такие длинные волосы, каких Гарри ещё никогда не видел. Он практически бежал. Фигуры становились всё больше и больше, пока, наконец, портрет не заполнили только их головы и плечи.
Затем картина раздвинулась, образуя в стене небольшую дверь, и открылся проход в настоящий туннель. И оттуда, заросший, с порезами на лице, в порванной мантии, вылез настоящий Невилл Лонгботтом. Он издал вопль радости, спрыгнул с камина и закричал:
- Я знал, что ты придёшь! Я знал, Гарри!
