Джоан Роулинг
"Гарри Поттер и Реликвии Смерти"


zip-архив всего перевода в формате Word

Краткое содержание глав

Глава 1. Возвышение Тёмного Лорда

Глава 2. В память

Глава 3. Дурсли уезжают

Глава 4. Семь Поттеров

Глава 5. Павший воин

Глава 6. Упырь в пижаме

Глава 7. Завещание Альбуса Дамблдора

Глава 8. Свадьба

Глава 9. Укрытие

Глава 10. История Кричера

Глава 11. Взятка

Глава 12. Магия - это сила

Глава 13. Комитет по регистрации магглорождённых

Глава 14. Вор

Глава 15. Месть гоблина

Глава 16. Годрикова Лощина

Глава 17. Тайна Батильды

Глава 18. Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора

Глава 19. Серебряная олениха

Глава 20. Ксенофилиус Лавгуд

Глава 21. Сказка о трёх братьях

Глава 22. Реликвии Смерти

Глава 23. Поместье Малфоев

Глава 24. Мастер волшебных палочек

Глава 25. Шелл-Коттедж

Глава 26. Гринготтс

Глава 27. Последнее укрытие

Глава 28. Пропавшее зеркало

Глава 29. Потерянная диадема

Глава 30. Побег Северуса Снейпа

Глава 31. Сражение за Хогвартс

Глава 32. Старейшая палочка

Глава 33. История принца

Глава 34. Снова в лесу

Глава 35. Кингс-Кросс

Глава 36. Ошибка в плане

Эпилог. Девятнадцать лет спустя



Rambler's Top100
 
Глава 35. Кингс-Кросс
Переводчик - Крошка Ру, корректор - Чжоули

     Он лежал лицом вниз, вслушиваясь в тишину, и был совершенно один. Никто не смотрел. Никого больше не было. Он не был полностью уверен, что пришёл в себя.
     Много позднее, или совсем сразу, он понял, что он, должно быть, существует, что он, должно быть, больше, нежели бестелесная душа, потому что он лежал, определённо лежал, на какой-то поверхности. Соответственно, он всё ещё обладал чувством осязания, и то, на чём он лежал, тоже существовало.
     Как только Гарри пришёл к такому заключению, то осознал, что он голый. Но поскольку он был уверен в том, что находится в полном одиночестве, то это обстоятельство его не обеспокоило, однако несколько озадачило. Он задумался, а способен ли он, если уж он может чувствовать, и видеть. Открыв их, он выяснил, что у него есть глаза.
     Он лежал в светлом тумане. Впрочем, туман этот отличался от всех виденных им ранее. Окружающая его действительность не была скрыта за мутной дымкой, скорее, эта дымка ещё не превратилась в окружающую обстановку. Пол, на котором он лежал, казался белым; он не был ни тёплым, ни холодным, просто присутствовало что-то плоское, пустое, на чём можно было находиться.
     Он сел. Его тело выглядело невредимым. Он дотронулся до лица: он больше не носил очки.
     Затем сквозь бесформенную пустоту, окружавшую его, до него донёсся звук: слабый, тихий шум чего-то, что билось, стучало, боролось. Звук вызывал жалость, хоть и был несколько безобразным. Появилось неприятное чувство, будто он подслушивал что-то тайное, постыдное.
     Впервые ему захотелось быть одетым.
     Едва это желание родилось в его голове, неподалёку появилась одежда. Он взял мантию и надел её: она была сухой, чистой и тёплой. Это было удивительно, что она просто так возникла из ниоткуда в ту же секунду, как он захотел её…
     Он стоял, оглядываясь по сторонам. Был ли он в большой Комнате по требованию? Чем дольше он смотрел, тем больше мог увидеть. Прямо над ним в лучах света сверкала большая стеклянная купольная крыша. Возможно, это был замок. Всё было тихим и спокойным, не считая этих странных звуков, похожих на стоны и удары, источник которых был скрыт туманом…
     Гарри медленно повернулся на месте, и, казалось, всё окружающее появлялось прямо на его глазах. Просторное открытое пространство, светлое и чистое, зал гораздо больше Главного зала Хогвартса, с этой прозрачной стеклянной купольной крышей. Было совсем пусто. Он был здесь один, не считая…
     Он отступил назад. Он увидел то, что издавало те звуки. По форме оно напоминало маленького голого ребёнка, свернувшегося на земле: его кожа была изранена и кровоточила, как будто она и вовсе была содрана. Это нечто, содрогаясь, лежало под стулом, где и было оставлено, ненужное, убранное с глаз долой, задыхающееся.
     Гарри боялся этого. Ему не хотелось приближаться к этому существу, каким бы маленьким, слабым и раненым оно ни было. Тем не менее он медленно подошёл ближе, готовый в любой момент отпрыгнуть назад. Вскоре он приблизился настолько, что мог потрогать его рукой, но не мог себя заставить сделать это. Он чувствовал себя трусом. Он должен утешить это, но оно отталкивало его.
     - Ты не в состоянии помочь.
     Он обернулся. Бодрой и уверенной походкой к нему шёл Альбус Дамблдор в широкой мантии цвета ночного неба.
     - Гарри! – он широко раскинул в стороны руки, и они обе были целыми, белыми и невредимыми. – Ты замечательный мальчик. Ты храбрый, храбрый мужчина. Давай пройдёмся.
     Ошарашенный, Гарри последовал за Дамблдором, который широким шагом двинулся от того места, где лежал стонущий ребёнок с содранной кожей, к двум стульям, которых Гарри раньше не замечал, расположенным немного поодаль, под высоким сверкающим потолком. Дамблдор сел на один из них, Гарри опустился на другой, вглядываясь в лицо своего старого директора. Длинные, серебристые волосы и борода Дамблдора, пронзительно голубые глаза за стёклами очков в форме полумесяцев, нос с горбинкой – всё было таким, каким он помнил. И всё равно…
     - Но Вы же умерли, - промолвил Гарри.
     - О, да, - спокойно отозвался Дамблдор.
     - Значит… я тоже умер?
     - А, - произнёс Дамблдор, улыбаясь ещё шире. – Вот это вопрос, да? Вообще, дорогой мальчик, я думаю, нет.
     Они посмотрели друг на друга, старик по-прежнему сиял.
     - Нет? – повторил Гарри.
     - Нет, – подтвердил Дамблдор.
     - Но… - Гарри машинально поднёс руку к шраму в форме молнии. Кажется, его больше не было. – Но я должен был умереть… Я не защищался! Я хотел позволить ему убить меня!
     - А в этом, - сказал Дамблдор, - я думаю, и есть вся разница.
     Дамблдор словно излучал счастье, как свет, как огонь. Гарри никогда не видел этого человека настолько явно и очевидно довольным.
     - Объясните, - попросил Гарри.
     - Но ты же уже знаешь, - сказал Дамблдор. Он сцепил пальцы рук.
     - Я позволил ему убить себя, - начал Гарри. – Так?
     - Так, - кивнул Дамблдор. – Продолжай!
     - И часть его души, которая во мне…
     Дамблдор кивнул с ещё большей радостью, как будто подталкивая Гарри вперёд, с лучезарной ободряющей улыбкой на лице.
     - … она исчезла?
     - О, да! – сказал Дамблдор. – Да, он уничтожил её. Твоя душа теперь целиком и полностью твоя, Гарри.
     - Но тогда…
     Он глянул через плечо туда, где дрожало под стулом маленькое, искалеченное существо.
     - Что это, профессор?
     - Что-то за пределами нашей помощи, - ответил Дамблдор.
     - Но если Волдеморт использовал Смертельное Проклятие, - начал Гарри снова, - и в этот раз никто не умер ради меня… как я могу быть жив?
     - Я думаю, ты знаешь, - сказал Дамблдор. – Вспомни. Вспомни, что он сделал, в своём невежестве, в своей алчности и жестокости.
     Гарри задумался. Его взгляд скользил по окрестностям. Если они, действительно, находились во дворце, то он был странным – со стульями, стоящими небольшими рядами, и встречающимися время от времени перилами. И всё же, кроме его и Дамблдора и того скорчившегося существа, здесь никого не было. Вдруг ответ безо всяких усилий соскользнул с его губ:
     - Он взял мою кровь, - проговорил Гарри.
     - Именно! – откликнулся Дамблдор. – Он взял твою кровь и восстановил с её помощью своё тело! Твоя кровь в его венах, Гарри, защита Лили внутри вас обоих! Он добился того, что ты жив, пока жив он!
     - Я жив… пока жив он? Но я думал… Я думал, всё совсем иначе! Я думал, мы оба должны умереть? Или это одно и то же?
     Его сбил с мысли звук стонов и ударов, исходящий от мучающегося существа позади них, и Гарри снова обернулся в ту сторону.
     - Вы уверены, что мы ничего не можем сделать?
     - Возможности помочь нет.
     - Тогда объясните… больше, - попросил Гарри, и Дамблдор улыбнулся:
     - Ты был седьмым крестражем, Гарри, крестражем, который он и не собирался создавать. Он сделал свою душу настолько неустойчивой, что она распалась на части, когда он совершал эти акты запредельной жестокости: убийство твоих родителей, попытка убить ребёнка. Но осталось после этого ещё меньше, чем он думал. Он потерял там не только своё тело. Он потерял часть себя, заключённую теперь в тебе, его предполагаемой жертве, которой удалось спастись. Но его осведомлённость оставалась ужасающе неполной, Гарри! В том, чему он не придаёт значения, он даже не утруждает себя разобраться. В детских сказках и сказках домовых эльфов, в любви, преданности и чистоте Волдеморт не понимает ничего, он не знает об этом. Ничего. То, что они все обладают силой, превосходящей его собственную, силой за гранью любой магии - это правда, так и не осознанная им. Он взял твою кровь в надежде, что она сделает его сильнее. Он поместил в своё тело маленькую часть того волшебства, которое наложила на тебя мать, умерев ради тебя. Его тело не даёт её жертве исчезнуть, и пока существует это волшебство, существуешь и ты, существует и одна последняя надежда Волдеморта относительно него самого.
     Дамблдор улыбнулся Гарри, Гарри же уставился на него в ответ.
     - И Вы знали это? Вы знали… всё это время?
     - Я догадывался. А мои догадки оказывались, как правило, верными, - счастливо произнёс Дамблдор, и они сидели в тишине, казалось, очень долго, в то время как существо позади них продолжало скулить и вздрагивать.
     - Есть ещё, - вспомнил Гарри. – Есть ещё вопрос. Почему моя волшебная палочка победила ту, которую взял он?
     - Что касается этого, я ни в чём не уверен.
     - Тогда выскажите предположение, - попросил Гарри, и Дамблдор засмеялся.
     - Тебе нужно понять, Гарри, что ты и Лорд Волдеморт вместе испытали на себе сферы магии, до настоящего времени неизвестные и неисследованные. Но вот что, я думаю, произошло? И это беспрецедентный случай, и едва ли хотя бы один создатель волшебных палочек мог предсказать или объяснить это Волдеморту. Сам того не желая, как ты теперь уже знаешь, Лорд Волдеморт, вернувшись в человеческое обличие, вдвое увеличил связь между вами. Часть его души по-прежнему была заключена в тебе, и, думая стать сильнее, он поместил частичку пожертвования твоей матери внутри себя. Если бы он мог понять последствия и невероятную силу этой жертвы, он бы, наверное, не посмел притронуться к твоей крови… но в случае, если бы он был в состоянии понять это, он бы не мог быть Лордом Волдемортом и не мог бы вовсе никого никогда убивать. Усилив эту двухстороннюю связь, скрепившую ваши судьбы настолько прочно, насколько когда-либо в истории магии были объединены два волшебника, Волдеморт решил атаковать тебя с помощью палочки, имевшей одинаковое наполнение с твоей. И случилось что-то очень странное, как мы знаем. Сердцевины палочек провзаимодействовали так, как Лорд Волдеморт, понятия не имевший о родстве ваших палочек, никак не предполагал. Той ночью он был напуган больше тебя, Гарри. Ты допускал, ты даже принял тогда возможность смерти, а этого Лорд Волдеморт никогда не мог сделать. Твоя смелость одержала победу, твоя палочка превзошла по силе его. И поэтому что-то случилось с теми палочками, что-то, отразившее отношения между их владельцами. Я полагаю, что твоя палочка впитала той ночью часть силы и качеств палочки Волдеморта - это означает, что она содержала немножко и самого Волдеморта. Так что твоя палочка распознала его, когда он преследовал тебя, распознала человека, бывшего одновременно и как бы родственником, и смертельным врагом, и выстрелила в него его же магией, магией гораздо более могущественной, чем та, которую когда-либо совершала палочка Люциуса. Теперь твоя палочка содержала силу твоей невероятной смелости и смертоносное мастерство Волдеморта: какие же шансы были у бедной палочки Люциуса Малфоя?
     - Но если моя палочка была настолько могущественной, как же Гермиона смогла сломать её? – недоумевал Гарри.
     - Мой дорогой мальчик, её ошеломляющее действие было направлено только на Волдеморта, который так неблагоразумно обращался со сложнейшими законами магии. Только по отношению к нему она была чрезмерно сильна. Во всём остальном это была палочка как палочка… хоть и очень хорошая, я уверен, - мягко закончил Дамблдор.
     Долгое время Гарри сидел в задумчивости, а, может быть, прошло только несколько секунд. Здесь было очень трудно с уверенностью судить о времени.
     - Он убил меня Вашей палочкой.
     - Он не смог убить тебя моей палочкой, - поправил Гарри Дамблдор. – Я думаю, мы можем сойтись на том, что ты не умер… хотя, конечно, - добавил он, будто бы опасаясь того, что был грубым, - я не преуменьшаю твои страдания, которые, я уверен, были сильнейшими.
     - Сейчас, между прочим, я чувствую себя прекрасно, - заметил Гарри, глядя на свои безупречно чистые руки. – Где мы? Где конкретно?
     - Ну, этот вопрос я хотел задать тебе, - сказал Дамблдор, оглядываясь по сторонам. – Где мы, по-твоему?
     Пока Дамблдор не спросил, Гарри не знал. Однако сейчас он обнаружил, что готов дать ответ.
     - Это похоже, - медленно заговорил он, - на станцию Кингс-Кросс. Только гораздо чище, и здесь пусто, и нет поездов, насколько я вижу.
     - Станция Кингс-Кросс! – Дамблдор радостно смеялся. – Ничего себе! В самом деле?
     - Ну, а где мы, как Вы думаете? – как бы защищаясь, спросил Гарри.
     - Мой дорогой мальчик, я понятия не имею. Это, как говорится, твоя вечеринка.
     Гарри никак не мог понять, что всё это означает; Дамблдор выводил его из себя. Он взглянул на Дамблдора и, наконец, вспомнил вопрос куда более актуальный, нежели их местонахождение.
     - Реликвии Смерти, - произнёс Гарри и с удовлетворением заметил, что улыбка исчезла с лица Дамблдора.
     - Ах, да, - отозвался он. Он выглядел даже встревоженным.
     - Ну?
     Впервые, за всё время знакомства Гарри с Дамблдором, последний выглядел не стариком, совсем не стариком. Чем-то он был похож на застуканного, нашкодившего малыша.
     - Ты можешь простить меня? – проговорил он. – Можешь простить меня за то, что не доверял тебе? За то, что не говорил всего? Гарри, я просто боялся, что ты потерпишь крах, как это случилось со мной. Я опасался того, что ты повторишь мои ошибки. Я молю тебя о прощении, Гарри. Я уже давно знаю, что ты лучше меня.
     - О чём Вы говорите? – Гарри был напуган тоном Дамблдора и внезапно показавшимися в его глазах слезами.
     - Реликвии, Реликвии, - бормотал Дамблдор. – Безумная человеческая мечта!
     - Но они существуют!
     - Существуют, и очень опасны, и слишком притягательны для глупцов, - сказал Дамблдор. – А я был таким глупцом! Но ты уже знаешь, не так ли? У меня больше нет от тебя секретов. Ты знаешь.
     - Что я знаю?
     Дамблдор всем телом повернулся к Гарри, они оказались лицом к лицу: в его ярчайше-голубых глазах всё ещё блестели слёзы.
     - Повелитель смерти, Гарри, повелитель смерти! Был ли я, в конце-то концов, лучше Волдеморта?
     - Конечно, были! – воскликнул Гарри. – Конечно… как Вы можете спрашивать? Вы никогда не убивали, если могли этого избежать!
     - Верно, верно, - произнёс Дамблдор тоном ребёнка, искавшего утешения и поддержки. – И всё же и я искал способ победить смерть, Гарри.
     - Не так, как он, - возразил Гарри. Как же было странно после бесконечных вспышек злости на Дамблдора сидеть сейчас здесь, под высоким сводчатым потолком, и защищать Дамблдора от него же самого. – Реликвии - не крестражи.
     - Реликвии, - пробормотал Дамблдор. – Не крестражи. Именно.
     Наступила пауза. Существо позади них заскулило, но Гарри больше не оборачивался.
     - Их искал и Гринделвальд? – спросил он.
     На секунду прикрыв глаза, Дамблдор кивнул.
     - Это, главным образом, нас и сблизило, - тихо сказал он. – Два талантливых, самонадеянных мальчика, объединённые одним желанием. Он рвался в Годрикову Лощину, как, я уверен, ты уже догадался, из-за могилы Игнотуса Певерелла. Он хотел обследовать то место, где умер третий брат.
     - Так это правда? – спросил Гарри. – Всё это? Братья Певереллы…
     - … были теми самыми братьями из сказки, - кивнул Дамблдор. – О, да, я так думаю. Что же касается встречи со Смертью на пустынной дороге… Я думаю, скорее, братья Певереллы были очень способными, опасными волшебниками, которые сумели создать эти могущественные объекты. История о том, что это Реликвии самой Смерти, кажется мне просто легендой, неминуемо возникающей вокруг таких творений. Плащ, как ты теперь уже знаешь, передавался из поколения в поколение - от отца к сыну, от матери к дочери, прямо к последнему из живущих потомков Игнотуса, который, как и сам Игнотус, родился в Годриковой Лощине.
     Дамблдор улыбнулся Гарри.
     - Я?
     - Ты. Ты уже догадался, я знаю, почему плащ был у меня в ту ночь, когда умерли твои родители. Джеймс показал мне его несколькими днями раньше. Теперь объяснялись многие нераскрытые доселе выходки твоего отца в школе! Я не мог поверить своим глазам. Я попросил его на время, чтобы исследовать. Я уже давно оставил мечту собрать Реликвии, но я не смог устоять, не удержался от того, чтобы не изучить его повнимательнее… Это был плащ, подобных которому я никогда не видел, - необычайно старый, безупречный во всех отношениях… а потом умер твой отец, и у меня на руках были две Реликвии, полностью в моём распоряжении!
     В его голосе звучала невыносимая горечь.
     - Плащ бы всё равно не помог им выжить, - быстро проговорил Гарри. – Волдеморт знал, где мои мама и папа. Плащ не защитил бы их от его проклятий.
     - Верно, - вздохнул Дамблдор. – Верно.
     Гарри ждал, но Дамблдор так и не заговорил, и Гарри вынужден был подтолкнуть его:
     - Так к тому времени, как Вы увидели плащ, Вы уже перестали искать Реликвии?
     - О, да, - слабым голосом промолвил Дамблдор. С видимым усилием он заставил себя встретиться глазами с Гарри. – Ты знаешь, что произошло. Ты знаешь. И ты не можешь презирать меня больше, чем я презираю сам себя.
     - Но я не презираю Вас…
     - А должен, - глубоко вздохнул Дамблдор. – Ты знаешь тайну болезни моей сестры, знаешь, что сделали эти магглы, что с ней стало. Ты знаешь, как мой несчастный отец жаждал мести и как он за это поплатился, умерев в Азкабане. Ты знаешь, как моя мать посвятила всю свою жизнь заботе об Ариане. Меня это возмущало, Гарри.
     Дамблдор произнёс это прямо, спокойно. Сейчас его взгляд был устремлён поверх головы Гарри, вдаль.
     - Я был талантлив, я был выдающимся волшебником. Я хотел вырваться. Я хотел блистать. Я хотел славы. Не пойми меня неправильно, - сказал он. На его лице отразилась боль, и Гарри снова увидел в нём старика. – Я любил их. Я любил своих родителей, я любил своего брата и свою сестру, но я был эгоистичен, Гарри, гораздо эгоистичнее, чем ты, будучи невероятно бескорыстным человеком, можешь себе представить. Поэтому, когда умерла моя мать и на меня свалился весь груз ответственности за пострадавшую сестру и своенравного брата, я вернулся в деревню, полный злости и горечи. Привязанный и бесполезный, думал я! А потом, конечно же, появился он…
     Дамблдор снова взглянул Гарри прямо в глаза.
     - Гринделвальд. Ты не представляешь, насколько меня захватили его идеи, Гарри, как они увлекли меня. Магглы в подчинении. Мы - торжествующие волшебники. Гринделвальд и я - великолепные молодые предводители революции. Ох, у меня были некоторые сомнения. Я успокаивал свою совесть пустыми словами. Всё бы делалось во имя большего блага, любой вред компенсировался бы в стократном размере с пользой для волшебников. Знал ли я, в глубине души, что из себя представляет Геллерт Гринделвальд? Я думаю, что знал, но закрывал на это глаза. Если вынашиваемые нами планы осуществятся, сбудутся все мои мечты. И в центре нашей программы - Реликвии Смерти! Как они поглотили его, как они заворожили нас обоих! Непобедимая волшебная палочка – оружие, которое приведёт нас к власти. Воскрешающий камень… для него – хоть я и делал вид, что не знаю этого, – он означал целый отряд инфери! Для меня, признаюсь, он означал возвращение моих родителей и снятие с моих плеч всей ответственности. А плащ… так или иначе, мы никогда особо и не говорили о плаще, Гарри. Мы оба могли достаточно хорошо замаскироваться и без него, настоящая магия которого, конечно, заключается в том, что он может спрятать и защитить кого-то ещё, помимо своего владельца. Я думал, что если мы найдём плащ, его можно будет использовать, чтобы спрятать Ариану. Но наша заинтересованность в нём заключалась, в основном, в том, что он дополнял эту тройку, поскольку легенда гласила, что человек, собравший все три объекта, станет настоящим повелителем смерти, что, как мы это трактовали, означало неуязвимость. Неуязвимые повелители смерти - Гринделвальд и Дамблдор! Два месяца безумия, жестоких мечтаний и пренебрежения единственными двумя членами семьи, оставшимися у меня. А потом… ты знаешь, что случилось. В виде моего грубого, необразованного и бесконечно более достойного уважения брата в жизнь ворвалась действительность. Я не хотел слышать правду, выкрикиваемую им мне в лицо. Я не хотел слышать, что я не могу отправиться на поиски Реликвий с уязвимой и нетвёрдо стоящей на ногах сестрой у меня на попечении. Спор перешёл в схватку. Гринделвальд потерял контроль. То, что я всегда в нём чувствовал, но притворялся, будто не вижу, с ужасающей силой вырвалось наружу. И Ариана… после всей заботы и предосторожностей, обеспеченных моей матерью… лежала мёртвой на полу.
     Дамблдор запнулся и горько заплакал. Гарри подался вперёд и с облегчением обнаружил, что может дотронуться до него. Он крепко сжал его руку, и Дамблдор потихоньку овладел собой.
     - Что ж, Гринделвальд сбежал, как все, кроме меня, и предполагали. Он исчез, со своими планами по захвату власти и программой порабощения магглов, и мечтами о Реликвиях Смерти, в которых я уже успел посодействовать и помочь ему. Он сбежал, в то время как мне оставалось похоронить сестру и научиться жить с этой виной, с ужасным горем – ценой моего бесчестия. Прошли годы. О нём ходили слухи. Поговаривали, что он овладел палочкой невероятной силы. Мне, тем временем, предлагали пост Министра Магии и не однажды, а несколько раз. Естественно, я отказался. Я уяснил для себя, что я не тот человек, которому можно доверить власть.
     - Но Вы были бы лучше, в тысячу раз лучше Фаджа или Скримджера! – воскликнул Гарри.
      - Был бы? – медленно переспросил Дамблдор. – Не уверен. Ещё будучи очень молодым, я доказал, что власть – моя слабость и слишком большой соблазн. Удивительное дело, Гарри, но, быть может, власть больше подходит тем, кто её никогда не желал. Тем, кому, как и тебе, руководящая роль была навязана; кто надел на себя мантию власти, потому что должен, и потом, к своему удивлению, понял, что справляется с поставленной задачей. Мне было лучше в Хогвартсе. Я думаю, я был хорошим учителем…
     - Вы были лучшим…
     - Ты очень добр, Гарри. Но пока я посвятил себя обучению юных волшебников, Гринделвальд собирал армию. Говорили, что он боялся меня. Возможно, но, я думаю, меньше, чем я боялся его. Ох, не смерти, - добавил Дамблдор в ответ на вопросительный взгляд Гарри. – Не того, что он мог сделать со мной с помощью магии. Я знал, что по силе мы были равны; может, я был чуть более опытным. Я боялся правды. Видишь ли, я не знал, кто из нас той жуткой ночью произнёс заклинание, которое убило мою сестру. Можешь называть меня трусом и будешь прав. Гарри, больше всего на свете я боялся информации о том, что причиной её смерти был я и что дело не только в моих высокомерии и глупости, а в том, что на самом деле это именно я вызвал заклинание, лишившее её жизни. Я думаю, он знал это, знал, что пугало меня. Я откладывал встречу с ним до тех пор, пока, наконец, ждать дольше было нельзя. Умирали люди, и его, казалось, было не остановить, и я должен был сделать то, что в моих силах. Ну, ты знаешь, что было дальше. Я выиграл дуэль. Я выиграл палочку.
     Снова молчание. Гарри не спрашивал, узнал ли когда-нибудь Дамблдор, кто убил Ариану. Он не хотел знать, и ещё меньше он хотел заставлять Дамблдора говорить ему это. По крайней мере, теперь он знал, что видел Дамблдор, глядя в Зеркало Еиналеж, и почему он так хорошо понимал волшебную силу зеркала, овладевшую Гарри.
     Они долго сидели молча, и стоны существа позади них едва ли теперь волновали Гарри. Наконец, он сказал:
     - Гринделвальд пытался остановить Волдеморта, когда тот искал палочку. Он солгал, знаете, притворился, что у него никогда её не было.
     Дамблдор кивнул, глядя на свои колени, слёзы всё ещё блестели на кончике носа с горбинкой.
     - Говорят, в последние годы он раскаивался, один в своей камере в Нурменгарде. Надеюсь, это правда. Мне бы хотелось думать, что он почувствовал весь ужас и стыд за то, что сделал. Возможно, ложь Волдеморту была попыткой загладить свою вину… не дать Волдеморту заполучить Реликвию…
     - … или, может быть, не дать ему залезть в Вашу могилу? – предположил Гарри, и Дамблдор вытер слёзы.
     После ещё одной короткой паузы Гарри произнёс:
     - Вы пытались использовать Воскрешающий камень.
     Дамблдор кивнул.
     - Когда я нашёл его, спустя столько лет, оставленный в заброшенном доме Гонтов, нашёл Реликвию, заполучить которую я жаждал больше всего… хоть в молодости он и был мне нужен для совсем других целей… я потерял голову, Гарри. Я совершенно забыл, что это теперь крестраж, что на кольцо, вне всяких сомнений, наложено проклятье. Я поднял его, надел и на секунду успел вообразить, что вот-вот увижу Ариану и своих родителей и скажу им, как же мне жаль… Я был таким глупцом, Гарри. За все эти годы я ничему так и не научился. Я был не достоин того, чтобы собрать Реликвии. Я доказывал это снова и снова, и это было последним доказательством.
     - Почему? – удивился Гарри. – Это же естественно! Вы снова хотели их увидеть. Что в этом плохого?
     - Может, один человек из миллиона и способен собрать Реликвии, Гарри. Я же годился только на то, чтобы обладать самой посредственной из них, меньше всех выдающейся. Я подходил для того, чтобы владеть Старейшей палочкой и не хвастаться ею, не убивать. Мне было позволено стать владельцем и использовать её, потому что я взял её не в корыстных целях, а чтобы уберечь от неё других. А плащ... я взял его из пустого любопытства, так что он никогда бы не служил мне так, как он служит тебе, своему законному владельцу. Камень же я использовал в попытке затащить обратно тех, кто покоится в мире, а не для того, чтобы немного облегчить самопожертвование, как это сделал ты. Ты достойный владелец Реликвий.
     Дамблдор похлопал Гарри по руке. Гарри посмотрел на пожилого человека и улыбнулся: он ничего не мог с собой поделать. Как же он теперь мог продолжать злиться на Дамблдора?
     - Почему Вы всё так усложнили?
     Дамблдор робко улыбнулся:
     - Признаться, я рассчитывал на то, что мисс Грейнджер несколько замедлит твоё движение, Гарри. Я боялся, что твоя горячая голова возьмёт верх над добрым сердцем. Я опасался, что, узнав сразу все факты относительно столь соблазнительных объектов, ты завладеешь Реликвиями, как я, не вовремя и по неверным причинам. Если уж ты получишь их, я хотел, чтобы ты владел ими благополучно. Ты настоящий повелитель смерти, потому что именно настоящий повелитель не пытается убежать от смерти. Он признаёт, что должен умереть, и понимает, что в жизни есть вещи гораздо, гораздо хуже смерти.
     - А Волдеморт никогда не знал о Реликвиях?
     - Я думаю, нет, ведь он не распознал Воскрешающий камень, превращённый им в крестраж. Но даже если бы он знал о них, Гарри, я сомневаюсь, что его бы заинтересовало что-либо, кроме первого. Он бы решил, что ему не нужен плащ. А что касается камня... Кого из мёртвых он бы захотел возродить? Он боится умерших. Он не любит.
     - Но Вы рассчитывали, что он будет охотиться за палочкой?
     - Я был уверен, что он попытается найти её, с тех пор как твоя палочка одолела его на кладбище в Малом Хенглетоне. Сперва он боялся, что ты победил своим исключительным мастерством. Однако, похитив Олливандера, он узнал о существовании двойника его палочки. Он решил, что это всё объясняет. Тем не менее, чужая палочка тоже не справилась с твоей! И вот Волдеморт, вместо того чтобы спросить себя, какие же качества в тебе сделали твою палочку настолько сильной, какой же ты обладал способностью, не имевшейся у него, пустился на поиски той палочки, которая, как говорят, побьёт любую другую. Старейшая палочка стала для него навязчивой идеей, не менее сильной, чем желание убить тебя. Он верит, что Старейшая палочка устранит его последнюю слабость и сделает его по-настоящему неуязвимым. Бедный Северус…
     - Если Вы спланировали Вашу смерть со Снейпом, Вы думали, что он покончит с палочкой, так?
     - Признаю, в этом и был мой замысел, - сказал Дамблдор, - но всё пошло не так, как я предполагал, верно?
     - Да, - согласился Гарри. – Эта часть плана не получилась.
     Существо у них за спиной дёргалось и стонало, и в этот раз Гарри и Дамблдор сидели молча дольше всего. Осознание того, что будет дальше, постепенно накрывало Гарри все эти минуты, словно лёгкий снегопад.
     - Я должен вернуться, не так ли?
     - Это решать тебе.
     - У меня есть выбор?
     - О, да, - улыбнулся ему Дамблдор. – Говоришь, мы на станции Кингс-Кросс? Я думаю, что если ты решишь не возвращаться туда, ты сможешь… скажем… сесть на поезд.
     - А куда он меня отвезёт?
     - Вперёд, - просто сказал Дамблдор.
     Снова тишина.
     - У Волдеморта Старейшая палочка.
     - Верно. У Волдеморта Старейшая палочка.
     - Но Вы хотите, чтобы я вернулся?
     - Я думаю, - сказал Дамблдор, - что если ты выберешь вернуться, есть шанс покончить с ним навсегда. Я не могу этого обещать. Но я знаю точно, Гарри, что у тебя есть меньше поводов бояться вернуться сюда, чем у него.
     Гарри снова взглянул на существо с содранной кожей, дрожащее и задыхающееся в тени под стоящим вдалеке стулом.
     - Не жалей умерших, Гарри. Жалей живущих и, прежде всего, тех, кто живёт без любви. Вернувшись, ты можешь позаботиться о том, что будет искалечено меньше душ, будет разрушено меньше семей. Если, по-твоему, это достойная цель, то на этот раз мы прощаемся.
     Гарри кивнул и вздохнул. Покинуть это место будет не настолько трудно, как было войти в Запретный лес этой ночью, но здесь было тепло, светло и спокойно, а он знал, что возвращается к боли и страху потерять ещё больше. Он встал, то же сделал и Дамблдор, и они долго смотрели друг другу в лицо.
     - Ответьте мне на последний вопрос, - попросил Гарри. – Это реальность? Или всё это происходило в моей голове?
     Дамблдор просиял, глядя на него, и его голос звучал в ушах Гарри громко и твёрдо, хоть светлый туман и усиливался снова, поглощая его фигуру.
     - Конечно, это происходит в твоей голове, Гарри, но почему же ты думаешь, что от этого всё перестаёт быть реальностью?