ГЛАВА 3. ЧЕТВЕРО ИЗ ПЕРЕУЛКА

Я с трудом уговорила Мая выйти на улицу. И, если честно, он не очень-то и сопротивлялся. Но на протяжении всех «сборов» он был каким-то вялым и бледным. Капелька сидел тут же, и, может, настроение передавалось от хозяина ему самому. Во всяком случае, он ни разу не пискнул, когда я взяла его и сунула за пазуху. И все это я списывала на Анну Глебовну.
Сама тетушка не высовывалась из комнаты. Она громко заявила, что из-за нас и перелета у неё началась мигрень, и заперлась в маминой спальне. Надька тупо смотрела в телевизор. В общем-то, она не была злой, да и у меня не было большого желания её «доставать», но какая-то притупленная злоба за клевету на котенка осталась. Поэтому, когда мы вышли, я бросила только обобщенное «до встречи». Кому – было непонятно.

Майка вдохнул свежий воздух. Я тоже набрала полную грудь пахнущего листьями ветра, что легко дул, и мы зашагали за угол дома, по улице и вниз, к мосту.
Был уже обед. За всеми прощаниями, ссорами и обидами прошло-пролетело почти пять часов. Я, конечно, жутко проголодалась. Заныл живот. Вдобавок Майка вспомнил о тех чудесных оладьях, которые мы ели еще вчера вечером. Пальчики оближешь!
- Может, пойдем в парк? – спросила я.
Май двинул плечом, мол, как хочешь. И мы зашагали к парку. Он виднелся зелеными макушками деревьев. Тонули в зелени скамеечки, скрипели качели. Я села на одну, а Майка – на скамейку напротив. Мы молчали.
- Ну, что? – спросил он так, словно я начинала разговор.
- Что?
- Ничего…
Мы посидели минут десять. Потом Майка разбежался и, забравшись на горку, съехал с неё. Я посмотрела на него так, как будто он был маленьким ребенком, которому разрешили покататься.
Потом я встала, потянулась и пошла. Май догнал меня. Мы о чем-то поговорили, недолго и вяло. Разговор не клеился, хоть ты тресни! К тому же, если бы я вспомнила сейчас Анну Глебовну, которой в былые времена мы могли перемыть все косточки, то сейчас Май вообще бы перестал разговаривать. В молчании мы дошли до переулка и свернули в тесную улочку, почти проулок, который был завален ящиками и гнилыми досками.

Я тогда даже не предполагала, что кто-то может причинить боль, заставить страдать. А если бы и знала об этом, все равно мой характер уже не переделать – я дружелюбная особа, прощающая все. Но это был перебор.
Началось все с того, что от коробок, в дальнем углу, отделились пять теней. Майка остановился, но я, погруженная в размышления, продолжала идти. Шла до тех пор, пока не уткнулась во что-то мягкое, но сильно воняющее потом и немытым телом. Сморщив нос, я подняла глаза.
Признаться, я даже не испугалась. Ну подумаешь, столкнулись. Ну, случайно. Ну идут они себе своей дорогой. Но когда Май подлетел ко мне и оттащил, все сразу стало ясно.
Один из них криво улыбнулся. По-моему, он даже не хотел улыбаться. Все они стояли, сунув руки в карманы и небрежно расставив ноги. От одного-двух даже пахло перегаром и спиртом. Во мне поднялся страх, как скользкая змея, и, свернувшись спиралью, сложился клубком на дне живота. Я сглотнула, но страх был настолько сильным, что я непроизвольно нагнулась вперед, словно хотела убежать.
- Чего вам? – как можно грубее спросил Май и заслонил меня.
Они переглянулись, но вместо ответа, так быстро, что я и крикнуть не успела, скрутили ему за спиной руки и закинули голову. Майка закричал, а я думала, что упаду в обморок от страха. Два других схватили меня.
- Это вам че? – спросил какой-то бритый парень, высокий и тонкий, как жердь. В нем было столько неуловимой силы, как у скалы перед воробушком, что я тихо пискнула. - Денюжки есть?
- Отпустите нас, - сказала я таким голосом, каким хотела – твердым и уверенным. Но он дрожал. А Майка тяжело дышал совсем рядом, и у меня даже не хватило силы их толкнуть!
- Да-а-а? – протянул с напускным удивлением другой, меньше, но такой же грубый.
Я попыталась увернуться. Но хватка этих уродов была такой, что стало только больнее, а в глазах поплыли черные пятна. Я боднула одного в колено ногой, и он отпустил меня. Я метнулась к тем, которые держали Майку и (Господи, спасибо, что ты отослал меня во Дворец пионеров!) показала все, чему научилась за четыре года в секции самбо. Послышался вой. Май высвободился и стал ко мне спиной.
- Марта, эти гады тебе больно не сделали? – спросил он.
- Чуть-чуть. Может, им деньги нужны?
Те, которых я перекинула, встали и отдышались. Очевидно, они не ожидали, что мы окажемся сильнее их, и заметно струсили.
- Копеечки есть, детки? – вальяжно прошелся к нам высокий. Детки у него прозвучало, как у змеи перед гнездом.
- Пошел вон, - прошипел Май.
- Чево? А по зубам?
Он выругался и ударил Мая в живот. Тот упал, и я зло посмотрела на высокого.
Мне было так стыдно, что я трусила, как заяц под кустом, пока моего брата били. Но что я могла сделать против них?
Из его рта полилась тонкой струйкой кровь, джемпер помялся. Эти подонки били так, что слышен был хруст. Но в конце мои нервы сдали. Я с плачем и воплем вцепилась в одного и принялась молотить его, кусать, царапать. Только раз я увидела, как рукой оставила пятипальцевый багровый след на его щеке и шее. Меня с трудом оттащили, и толстый даже для порядка пнул. Грязь прилипла к моей рубашке и смешалась с холодным потом.

И тут я увидела пса. Он был такой огромный и черный, что, когда он прыгнул надо мной, я подумала, что наступила ночь или я потеряла сознание. Но когда я услышала рык, вой и гавканье, сомнений не было – он напал не на нас с Маем, а на этих хулиганов. Я приподнялась. Собака рвала одежду высокого на части, а других кусала. Они выли, но лай не прекращался. Пес бешено гавкал, заливисто и громко, может, его слышно было и на соседних улицах.
- Вира!
Этот отклик был похож на сигнал. Я поднялась, а компания, которая напала на нас, наоборот, — присела.
Окликнул маленький мальчик лет десяти, который стоял в начале переулка. Казалось, этим пятерым стало как-то легче, когда они увидели, что это ребенок. Но я обрадовалась и этому – он ведь с собакой!
- Вира, ко мне! – позвал он еще раз.
Собака смерила высокого злым взглядом желтых глаз и помчалась к хозяину. Я поначалу расстроилась. Но на этом сюрпризы не кончались.
К мальчику присоединились еще трое. Один был внушительного вида, высок ростом, но не такой жилистый, как тот, из компании, напротив – широкий, как тополь. Второй был темноволосый, курчавый и на удивление стройный, в синем комбинезончике. Когда я перевела взгляд на третьего, сердце упало – это была девочка. Может, такая же, как я, но с узкими восточными глазами и темной кожей. Мальчик, подозвавший собаку, был самым маленьким. Я мимолетом подумала, как он справляется с таким псом – пусть даже девочкой.
Компания, возникшая в переулке, медленно надвигалась. Я заметила, что в руках «тополя» была палка – деревянная, но с виду крепкая. Когда они дошли, пятерых уже и след простыл – только лужица крови и лохмотья одежды напоминали о драке.

«Четверо из переулка» подбежали к нам. Узкоглазая девочка деловито ощупала Майку, подняла его, что далось ей с трудом, и взвалила на плечи. Ей помог темноволосый парнишка. «Тополь» взял меня за локоть и поднял, как перышко. Мы пошли, без лишних слов, как будто так и надо. «Как в фильмах», - подумала я. Только мальчик в курточке, замыкавший процессию, что-то ласково бормотал Вире, собаке. Черная Вира петляла хвостом, и я вспомнила…о Капельке.
- Где Капелька?! – закричала я.
В мой голос подмешивались слезы. Другие остановились.
- Кто-кто? – не понял мальчик с собакой.
Видимо, он уже предчувствовал, как Вире нужно будет кого-то искать. Я заплакала.
- Майка, Маечка, где котенок? – спросила я и остановилась, рыдая.
Потом, не думая, понеслась обратно. Компания пожала плечами и развернулась.
Я бежала как угорелая, не обращая внимания на ушиб под ребром. Но на месте, где нас подобрала компания этих незнакомцев, никого не было. И ничего. Только по-прежнему растекалось уже полузастывшее багровое пятно.
- Ждите здесь! – крикнула я и умчалась к парку, где мы гуляли с Маем.
Господи, неужели он вырвался? Какая я глупая! А если он еще там? А может, удрал? Или его затаскали бродячие псы? Я не чувствовала ног, только страх, такой же, как и тот, перед этой «пятеркой», кувыркался в животе. Меня тошнило.
- Кис-кис! – полушептала я, бродя по пустому пятачку с качелями. - Кс-кс!
Никто даже не мяукнул. Как-то одиноко скрипела карусель. Я опять заплакала, и слезы, которые потекли у меня по щекам, снова застыли, как и прежде. Я неслышно взвыла и закрыла лицо руками. Ну как же так? Почему есть такие, уроды, моральные, почему они жизнь портят? Почему из-за них рушится все? Кому они делают приятно? Себе? Ничтожества!
Я громко всхлипнула. Опять, опять. Уже никого не стесняясь, плакала так, чтобы было видно красное и мокрое лицо. Кап, кап, капля… Капелька. Вот так и бывает – капелька может означать и улыбку, и несчастье.

ГЛАВА 4. ВИРА И ВОЛОДЯ

Я вернулась в переулок. Мальчики и девочка были там, Май тоже. Мне было тошно, мерзко на душе. Они молчали.
- Не нашла? – выдохнул Май.
Я помотала головой и… покачнулась. Теперь собаки не было – я потеряла сознание.
Я открыла глаза в незнакомом, хотя и тесном, но теплом месте. На улице разбушевалась непогода: теплое солнце сменили дождь и молния. Косые капли, стучащие в окно, напоминали мне котенка. Вспомнилось все: и драка с пятью парнями в переулке, и собака, и ребята с собакой Вирой… Я привстала.
Это место было похоже на сарай или гараж. Вот только стены были обшиты деревянными досками-панелями. В «буржуйке», неизвестно как тут оказавшейся, полыхал огонь. Весело потрескивали дрова, и так же весело трещал сверчок (как потом оказалось – запись Володи). Меня разморило.
Посмотрев вокруг, я увидела Мая. Они сидели полукругом – брат, узкоглазая девочка, «тополь» и мальчик, позвавший собаку. Курчавый темный паренек что-то чинил в углу домика и насвистывал мелодию. Я услышала голос Майки и подумала, что пора подать и свой.
- Май! – окликнула я его, словно было нужно.
Взгляды обратились ко мне, и я оглянуться не успела, как вся компания сидела на старом диване рядом со мной. Первым протянул руку «тополек» - широкую и потрескавшуюся.
- Ну, будем знакомы, - как старому другу сказал он. - Вася Синеев.
- Но называй его Тополек, - вмешался мальчик, хозяин Виры. - Это ему подходит.
Я увидела, как тихо зашипела на него девочка с темной кожей (как кошка, которую разозлили), и он быстро поправился:
- Ой, да, я Володя. Вовка, в общем. А ты – Марта?
Я с благодарностью посмотрела на Мая.
- Ага.
Я немного удивилась тому, что кличка, которой я назвала Васю, была на самом деле его.
Девочка, которая перед этим шипела на Володю, посмотрела на меня своими темными миндалевидными глазами. В них горела искорка. Она тряхнула косой, черной, как смоль, и сказала:
- Ну, а я Альфа.
- Альфа? – переспросила я и удивленно посмотрела на Мая.
Он ничему не удивился, а только сказал:
- У нее имя Ая. Интересно, да? Похоже на алфавит. Первая А, последняя Я. Но кто же девочку будет звать Алфавиткой? - он улыбнулся. - Сделали Альфой.
- А ты чего в обморок упала? – недовольно спросила прямая Альфа.
Я пожала плечами. Сама не знала. Подошла Вира. Она высунула кроваво-красный язык и приветливо замахала хвостом. Я протянула руку и начала ее гладить, у подбородка и по спине. Ей это понравилось, и она упала на спину.
- Подлизывается, - не без ревности заметил Володя, - Вира, лежать!
Вира перевернулась и улеглась как сфинкс.
- А как вы нас нашли? – спросила я.
- Я выгуливал Виру. А ребята гуляли рядом, через квартал. Ну, я увидел, что на вас накинулись, и позвал их.
- А Виру сам напустил?
- Не-а, она просто порядок любит, вот и дернулась с поводка, - ответил простодушный Вова и потрепал собаку за холку. - Умная шибко. Да, Вирочка?
Вира гавкнула, и все засмеялись.
Впервые я заметила, что смеются все по-разному. Вася-«Тополек» заливисто, громко. Володя – звонко, как кузнечик (вообще-то, я не знаю, как смеются кузнечики, но если бы смеялись, то именно так). Ая, по прозвищу Альфа, – прерывисто, сдержанно, но с большой улыбкой. Во рту блестели белоснежные зубы. Улыбнулся даже курчавый, темноволосый мальчишка в углу комнаты – он отвлекся от своих дел и, видимо, услышал Володину последнюю фразу.
- А кого ты искала? – подал голос Тополек. - Какого-то капельку…
Но, увидев, что у меня заслезились глаза, он не продолжал распросов.

Мы поболтали почти два часа. Тополек и Володя согласились провести нас, а темноволосый мальчик пошел с Альфой в соседний дом – они тоже были братом и сестрой, только сводными. Оказалось, что его зовут Мишей и он младше Аи на два года.
Мы шли по темным, но нестрашным улочкам. Отчасти потому, что нас было четверо, а Вира мягко ступала рядом. Один раз мы остановились: собачий инстинкт погнал ее за котом. Вернулась она только через двадцать минут.
- Ах ты, охотница, - несурово выговаривал ей Вова. Мы смеялись.
Было начало июня. Цвела и пахла акация, ласково баюкал вместе с ней упругий ветер, который качал и меня, и ребят, упирался нам в грудь и шевелил волосы, рубашки. Вечером все было тихо и спокойно. После дождя все было умытым, блестящим и, казалось, сверкало в свете звезд. Быстро высохли последние лужи непогоды.
Мы шли по аллее, закутанные во мрак. Изредка светили невысокие фонари или окна. Дома напоминали скалы, в маленьких нишах которых светились разные свечи – уютно и по-домашнему. И так не хотелось возвращаться домой, к тете и плаксивой Надьке!..
Мы с Маем дошли до небольшого пятиэтажного дома и попрощались с новыми знакомыми. Вира на прощание заскулила. Я пожала ей лапу. А Капельку мы хотели найти завтра – и были полны отчаянной решимости.

Мы с братом тихо пошли по ступенькам. Эхом отдавались шаги на лестнице. Если честно, я немного побаивалась ходить на этаже одна. И даже с братом. Дежурной-то у нас не было, а деньги на зарплату консьержке подъезд платить отказался. С тех пор мы и жили в постоянном страхе ночью и некоторой опаской днем.
Мы без препятствий добрались до квартире на третьем этаже. Я даже ждала, что кто-то вынырнет из-за проема двери к лифту, но там оказался привязан чей-то пудель – неплохо, если хулиганы вообще у нас есть.
Я бесшумно отворила дверь. Мы вошли. В квартире было непривычно тихо. Обычно мама не ложится до тех пор, пока нас всех не соберет дома. А ее сестра с дочерью даже не дожидаются девяти часов – обе ложатся спать.
Мы проскользнули в свою комнату – она у нас одна – и сели на диван. Радом стояли кресла, которые раскладывались, шкаф, две тумбочки по бокам и письменный стол. Его мы с Майкой поставили так, что он прислонялся к тумбочкам, к тому же посредине комнаты (она у нас самая просторная в квартире). Мама получала зарплату небольшую, к тому же некуда было второй стол ставить. А так было даже интересно: с одной стороны готовит уроки брат, с другой - я.
Но учились мы в разных школах и в разные смены: я во вторую, он – в первую. И вообще, хотя и похожие были, а все у нас разное было. Даже характер. Майка был мягким, уступчивым, иногда мог и «вспыхнуть». А я… Ну что греха таить? Резкая, похожая на оголенный нерв. Как сухие дрова. Как дерево, в которое если попадет молния, полыхнет не хуже нефтяной станции. Про меня говорили «снаряд». Но я-то знала, что если меня не трогать, я еще ничего. Даже ласковая. И Май знал.

За окном было все так же тихо. Я подошла к нему и открыла. Прохладный, но нехолодный воздух ворвался в комнату и всколыхнул занавески, покрывала... Я выглянула на улицу. Оживленность и шум донеслись до меня с мостовой, с автострады: там горели огни, неслись машины, мчались куда-то по своим делам, зачем – я не знала. Мне было хорошо, на мгновение я даже забыла о Капельке. И только потом приуныла, словно меня ударили стулом по голове – все-таки невесело тут, пусть и с Маем.
Я пошла в ванную переодеться. Вышла уже в домашнем платьице – подарком мамы на десятилетие. Май тоже сменил одежду на камуфляжную пижаму. Так мы и легли в разложенные кресла, не выключая ночников. Еще с детства любили нести всякую «чушь». Но чушь эта была частью нашего младенчества. И жаль, что оно не повторится…
- Май, а Май, а почему Альфа так на меня смотрела?.. Ну, не очень по-хорошему, - я не знала, как сказать.
Май повернул ко мне загорелое лицо.
- Понимаешь, Тополек тебя прямо в вату оборачивал… Чего ты смеешься? Я правду говорю. А она с ним когда-то сильно поцапалась и не любит, если у него новые друзья. Ну вот…
- Странно. Они ведь компанией ходят.
- Ничего удивительного. Альфа компанией и заправляет. Она ее и собрала.
- Да?
- Угу. Она вообще непростая, - ответил он.
И я впервые услышала в его голосе восхищение. Во мне разбушевалась злость, непонятно от чего. И я, натянув одеяло на голову, повернулась и больше не разговаривала. Май удивился, но ничего не сказал.
А я лежала под душной простыней и размеренно дышала. Возможно, кто-то подумал бы, что я спала, но нет – я мечтала. И когда я закрыла глаза, до меня сразу долетел шепот листвы и травы, потом – гул ветра. Дерево, под которым я стояла, нагнулось, и я тоже, зажав голову ладонями, наклонилась вперед. Из мрачного, хотя и голубого неба долетел крик: «Ма-а-арта-а-а!..

Утро я проспала. На кухне обстоятельно возился со сковородой Май, а рядом… чистила кожуру с перца Надька! Немного хмурая. Я вошла к ним.
- О, кого я вижу! – пошутил Майка. - Давай, подсоединяйся, у нас рук не хватает.
Я принялась расставлять тарелки и шепотом спросила у Мая:
- Май, а чего это она тут? Я думала, она дрыхнуть будет.
- Она просто утром с матерью поссорилась. Я слышал. И решила в знак протеста временно стать моим другом и помочь мне с завтраком, - тоже шепотом ответил он.
- Дела… Ой, Майка, кипяток!
Май увлекся, и горячая вода полилась на пол, а брызги обожгли меня.
- Прости-прости.
- Май, тут огурцы, - подала голос Надя. - Их тоже чистить?
- Не-а, чисть помидоры, они в корзине… Фуух, запарился. Ну, трапеза почти готова.
Мы покушали, потом позвали Анну Глебовну (звать пришлось хором, потому что все трое немного стеснялись). Когда она вошла, мы с Майкой ушли в комнату, отдыхать, а Надька, презирающая калории, отправилась на роликовую прогулку.

Я ненадолго прикорнула. Только часы тикали на противоположной стенке, да на соседних улицах гавкали собаки. Май тихо читал книжку Чехова. Неожиданный звонок в дверь разбудил меня и заставил Мая всполошиться.
- Кто там? – плаксиво спросила Анна Глебовна, подходя к входной двери.
- Я, Володя.
- Кто?
Володя! Что стряслось? Мы оделись и выскочили в коридор.
- Это наш друг! – закричали мы.
Тетя замолчала, но в соседней комнате мы еще слышали ее ворчание. Май открыл дверь. Володя ввалился с Вирой в нашу комнату. Анна Глебовна, выходя на кухню, закричала.
- Собака! Собака в доме! Сначала кошка, теперь собака… Племяннички! Выходи! – обратилась она к Володе. Тот пошатнулся, но не ушел.
- Погодите, - слегка запинаясь, сказал он. - Она ручная, не кусается. Послушная. Вира, сидеть!
Вира села, но на тетю это не подействовало. Она по-прежнему настаивала на своем мнении. В конце концов Володя, недовольно бурча, вышел в коридор. Мы – за ним.
- Что случилось? – спросил Май.
Володя вместо ответа полез за пазуху. И вытащил… Капельку!
- Капелька! – крикнула я и выхватила котенка у Вовы. - Ой, спасибо тебе, Володечка! Как ты его нашел?
Володя махнул рукой.
- А, долго объяснять… Вира нашла, не я. На площадке, его местные коты грели. А потом котов разогнали собаки, и он остался. Я писк услышал, а Вира – к ним. Утащила котенка.
Я наклонилась и прижала собаку к себе.
- Какая она у тебя хорошая! – сказала я.
Все налаживалось. Володя стоял радостный. Май стоял радостный тоже. А я была радостная такая, как они вместе взятые.
- Спасибо, Вова, - искренне сказал Май. - Пойдем гулять? Все равно визг будет. Вот только куда Капельку пристроить? Дома нельзя, на улице – тоже.
- А давайте в нашем гараже! – сказал тот.
Я согласилась. И мы пошли вниз, по улице, по незнакомым для меня переулкам – к домику, где сейчас нас ждала компания Альфы, Тополька, Миши и Володи. Ну, и наша тоже.

To be continued…