начало тут

ИК продолжает свою работу! Вы снова можете высказывать свои пожелания по поводу того, в какой мир попадёт героиня истории. Данная глава написана по пожеланию читательницы по имени Rokka - создать мир с лестницей, уходящей в облака. Жду ваших предложений, и благодаря вам история будет продолжаться!

Проснувшись, я увидела перед глазами десятки донышек чашек. Это вчерашние мальчики, да… помню.
Я вытерла глаза. На них выступили слёзы после сна о доме, о школе, которые я, возможно, никогда не увижу. Что, если я открою замочек, ведущий на Венеру? И это будет единственный шанс вернуться домой, а больше мне никогда в жизни не попадётся выход в мой мир. И ладно бы ещё на Венеру, а если в открытый космос…
Нет, рано раскисать. Путешествие ещё только начинается. Хуже, если замок в мой родной дом попадётся мне прямо сейчас!
А ведь в глубине души мне именно этого и хотелось… я прогуляла всего три дня, у меня был шанс всё исправить. В том числе и оценку по алгебре. И отношения с людьми.
Ну, будь что будет. Надо проверить, что за этим замочком, который я вижу боковым зрением в паре сантиметров от земли…
- Спасибо! – мысленно поблагодарила я малышей.
- Пожалуйста! – ответили охранники и, снявшись с постов, улетели в космос.

И я расстегнула землю и провалилась вниз.
- АААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
!!! Не может быть!!! А почему не может??? ЗАМОЧКИ МОГУТ ВИСЕТЬ ООООЧЕНЬ ВЫСОКО НАД ЗЕМЛЁЙ! И ТЫ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДЕШЬ МЯГКО ЛЕТЕТЬ!!! МОЖЕШЬ И УПАСТЬ!!!!!!!
НЕЕЕТ, НЕЕЕЕЕТ, НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!!
Внизу показалось облако.
Туман.
Лестница.
Сейчас будет боооольно! Не хочу больно! Хочу сразу! ААА!
Когда я приземлилась на все четыре лапы – я думаю, значит, я жива! – ступень лестницы оказалась бело-оранжевой. Она слегка промялась подо мной. Всё!
Я стояла на четвереньках в бело-оранжевой, гладкой, мягкой вмятине, похожей на резиновую, и тяжело дышала, всхлипывая.
Да уж лучше на Венеру, чем так!!!
А где моя сумка?!?!
А, она здесь, на плече. Как всегда. Моя верная сумка.
Я… я забыла тетрадку?!
В это время тетрадка шлёпнулась мне на голову. Отлично! Всё при мне!
Ох, Господи… жизнь продолжается…

Записав в тетрадь «упаааааала!!!», я, наконец-то, огляделась.
Я была на мягкой ступеньке размером примерно метр на четыре. Слева и справа темнела серая пустота. Вверху был туман. Вперед и назад тянулась лестница, уходящая в туман, а затем в облака. Лестница с огромным количеством ступеней. Я видела только около сорока вверх и сорока вниз. Одинаковых. Серых.
Вот это я везучая!!! Надо же было мне упасть именно на ту ступень, которая смягчает падение! Может, так всё и продумано? А может, они все такие?
Я кое-как встала на ноги и, пошатываясь, шагнула на следующую ступень. Приятно было почувствовать твёрдую поверхность под ногами.
Предыдущая ступенька стала серой и твёрдой. На той, на которую я шагнула, образовался маленький ребёнок, лет трёх на вид, одетый в розовый комбинезон. Он записывал мелом на ступеньке таинственные значки. Из них я знала пять: плюс, минут, умножение, деление и равно. Похоже, он записывает примеры… один пример я тут же переписала себе в тетрадку.
- Привет! Решаешь математику? – спросила я.
Может быть, хотя бы с ним мне удастся поговорить ртом, а не мыслями?
Ребёнок поднял голову, посмотрел на меня, сказал «Бээ» и опустил голову.
Хорошо поговорили, нечего сказать…
А сказать, в самом деле, нечего. Ну не знает он мой язык! И даже жесты наверняка не знает.
Или знает?
- Эй! – позвала я.
Он снова поднял голову.
Я показала на свои глаза, затем показала два пальца. Показала на нос, оттопырила только указательный палец. Показала на первую цифру на ступеньке.
- Кугул, - сказал ребёнок.
- Кугул? – улыбнувшись, повторила я.
- Кугул, - подтвердил ребёнок.
Я показала ему три пальца, ткнув перед этим в загадочный «кугул».
Ребёнок отрицательно взвыл и показал один палец.
Я записала в тетрадке, что первый значок в примере – это кугул, и обозначает он единицу.
Другой значок оказался десяткой и назывался «вонюк». Третий – двойка, именуемая «хах». При сложении всех их получился «уханогок». Странно. Я думала, тринадцать будет иметь что-то общее с кугулом.
Методом проб и ошибок отыскала в его примере тройку. Тройка не была похожа на «уханогок». Она называлась «мипасиноф».
Выходит, здесь каждая цифра имеет своё название? Забавно. Как же это неудобно!
А с другой стороны, чем же ему ещё заниматься? Он тут один. Сам придумал себе цифры. Называет их так, как ему вздумается.
- Пока! – сказала я, собравшись перейти на другую ступеньку.
Ребёнок ткнул в очередную цифру. Я рассмеялась. Выяснила перед уходом, что «пока» - это у него восьмёрка.
Вот вундеркинд! Сам придумал и математику, и речь!

Вундеркинд исчез. Подо мной расцвёл ковёр из красивейших цветов, которым я не могла подобрать названия. Синие, сиреневые, лиловые, фиолетовые, голубые, изумрудные, зелёные, травянистые, цвета хаки, жёлтые, лимонные, бежевые, белоснежные, серебристые, серые, чёрные, каштановые, ореховые, шоколадные, оранжевые, медные… каких только ни было! Они были разного размера, разной формы и источали такие разнообразные ароматы, что у меня закружилась голова. Я пошатнулась и упала, ушибив ладони о следующую ступень.
Я взвизгнула прежде, чем что-нибудь понять.
Острые когти расцарапали мне обе ладони.
Отшатнувшись, я снова целиком очутилась на ступени с цветами. Ароматы одурманивали, но руки, вымазанные в крови, не давали мне потерять голову. Очень захотелось впасть в отчаяние и начать жаловаться на жизнь, но жаловаться было некому.
Как же я теперь буду писать в мою тетрадку?.. Аааай, как больно-то…
Встав, я сделала осторожный шаг на ступень. Десяток небольших, но когтистых и клыкастых чудовищ возник из ниоткуда и бросился на мою ногу. Я едва успела её убрать.
Вот это да! Дорога вверх закрыта? Пора идти вниз? Может, у меня есть что-то в сумке, чем я могла бы их соблазнить?.. А сама быстренько шмыгнула бы повыше?… только бы там тоже не оказалось чудовищ!
Порывшись в сумке, я отыскала там немного позеленевшую булку в пакете и, коснувшись ногой ступени, бросила угощение в сторону. Получилось! Когти и клыки впились в булку, испачканную кровью. Я прыгнула на следующую ступень и погрузилась в золотую воду.

Золотая вода!!! Какая красота… Красота-то красота, но как же моя сумка?
Я поспешила вынырнуть и выбраться на ступень повыше. Странно, но вся вода сползла с меня на водяную ступень, и сумка осталась абсолютно сухой.
Зря я, наверное, выбралась… надо было проверить глубину этой водяной ступеньки! Вдруг оттуда тоже можно упасть, если достичь края воды?
Э, нет, тогда не надо!
- Привет, - сказал кто-то.
Я вздрогнула от знакомой русской речи и повернулась влево.
На ступеньке, на ворсистом бело-голубом коврике, возлежал парень в развевающихся белых одеждах. Ветра не было, а одежды развевались…
Я сразу подметила, что он красивый, с правильными чертами лица, густыми белоснежными бровями. Его украшали и голубые волосы до плеч, которые тоже слегка развевались. Не хотелось себе признаваться, но я загляделась.
- Почему у тебя красные руки? – поинтересовался он.
- Красные? А… а, это… это кровь. Ты не знаешь, что такое кровь?
- Нет. Смотри, она вытекает у тебя из рук.
- Я знаю, что она оттуда вытекает… Меня чудовища расцарапали.
- Чудовища? А кто такие чудовища?
У меня опять открылся рот.
Ну, конечно, он ничего не знает! Лежит на своём ковре. По ступенькам не ходит. Что он может знать, кроме «я», «ковёр» и «пол»? Но тогда почему он не удивился, когда я появилась?
- Почему ты не удивился, когда я появилась? – спросила я. – Здесь уже были девушки?
- Девушки? Кто такие девушки?
Да-а-а… лучше не придумаешь! Единственный человек, с которым я могу пообщаться – парень, который ничего не знает и которому никак это не объяснишь!
Но мне совсем не хотелось от него уходить. Дальше опять одиночество, какие-нибудь цветы, чудовища, фонари, облака, искушения… А здесь человек, с которым можно поговорить…
- Девушки – это… ну, ты – парень, а я – девушка.
- Я – парень? – переспросил парень и рассмеялся.
Я тоже рассмеялась.
- А кто же ты, если не парень?
- Ветер.
Улыбка мигом сползла с моего лица. Ветер? Значит, он не парень? Почему он тогда выглядит, как парень? Как назло, такой красивый, а сам…
- Какой же ты ветер? Ветер дует, а не лежит на ковре и болтает с незнакомыми девушками, - заявила я.
Парень поднялся с ковра, улыбаясь, и… прошёл сквозь меня. Я ничего не почувствовала, кроме лёгкого холодка и своих развевающихся волос. Он был у меня за спиной.
- А что ты здесь делаешь, Ветер? – спросила я, оборачиваясь.
- Иногда лежу, иногда хожу, - он возвратился сквозь меня к себе на коврик, и мне опять пришлось оборачиваться. Я заметила, что он ещё и сделал пару шагов в дециметре от пола.
- А зачем?
- Какой зачем? – он поднял брови.
Счастливый человек! Он не знает, что такое «зачем»! Как ему легко тут живётся: ходит, лежит, лежит, ходит и не задумывается о своём смысле жизни…
- Зачем – это… - начала я, но так и не придумала, как это объяснить. Да и зачем объяснять? – Ладно, не будет об этом. Почему ты не удивился, когда я пришла?
- Я так обрадовался, что для удивления у меня не осталось места, - ответил Ветер.
- О-о-о… - протянула я, чувствуя, как кровь приливает к щекам. – Да ладно уж… Что уж тут такого радостного…
- Я всегда один. С тобой веселее. С тобой можно поговорить, - пояснил Ветер, хотя я сама догадывалась, чему он радовался.
- Слушай! – меня осенило. – А ты умеешь писать?
- Умею. Смотри, – он достал из-под коврика лист бумаги, исписанный мелкими буквами.
«Я лежу на ковре.
Ковёр лежит подо мной.
Ковёр лежит на полу.
Ковёр лежит между мной и полом.
Пол лежит под ковром».
«Ааааааааааа ббббб бБбБбБбБ бабабаба бАбАбАбА вввВВВввв вВВвВВвААвВВвВВв ВВВаааБаааВаааАаааВаааБвввВВВ…»
Мне никогда не приходило в голову так баловаться с буквами…
Я долго рассматривала листок, прежде чем предложить Ветру, наконец, записать для меня некоторые вещи в мою тетрадь. Он согласился. Ветру всё было интересно.
- Пиши: «Ковёр из цветов (оч красиво), чудища, я их обманула булкой, золотая вода остаётся в ступеньке, и… … … Ветер», - я решила, что Ветра запомню на всю жизнь, поэтому можно не писать никаких пояснений.
Ветер сперва всё записал, затем отдал мне на проверку и только потом поинтересовался, что всё это значит.
- Это значит, что я путешествую по мирам и записываю свои впечатления, - призналась я. – Полистай, если хочешь, там много интересного…
Но я никак не могла дать ему тетрадь: не сводила глаз с почерка. Буквы с гладкими краями, сильным наклоном, вытянутые, тонкие, легко-легко написанные, почти без нажима, но отчётливо видные…

Когда он листал мою тетрадь и задавал вопросы, я поняла, что могу бесконечно рассказывать о четырёх днях путешествий. Он не знает ничего, приходится объяснять ему каждую деталь, постоянно ссылаясь на свой мир, при этом хочется добавить какую-нибудь подробность из своей жизни до замочков, во время чего он опять спрашивает, что есть что… но меня не утомляла эта беседа. Наоборот, я обнаружила, что знаю очень многое, что в моей жизни произошла масса интересных событий. Придумала множество способов объяснить с помощью ковра, частей тела или содержимого своей сумки что на что похоже. Например, рассказывая о фонарях, я придумала, как объяснить Ветру, что значит «фонарь излучает свет». Надо было просто прикрыть глаза, и все предметы сразу становились темнее. Не закрыть глаза целиком, а очень сильно сощурить.
- Ой! – воскликнула я, взглянув на часы. Было уже четыре вечера.
Попробовала встать на ноги – больно. Затекли… хорошо, хоть на ковре сидела, а не на полу. Растирая ноги, объяснила Ветру, что у людей из моего мира такое бывает: долго сидишь в одном положении – и ноги затекают.
Затем открыла консервную банку и предложила Ветру поесть.
- А что такое «есть»?
- Есть – это… м-м… класть вот эту вкуснятину внутрь себя.
- Класть внутрь себя? Ха-ха-ха! Класть внутрь себя!!!
- А что, еда пролетит сквозь тебя? – в этот момент я откровенно ему посочувствовала.
- Не знаю, но как я положу это внутрь себя? Через рот, что ли? Ха-ха-ха-ха!
Понятия не имею, что его так развеселило…
Пожав плечами, я показала на своём примере, как едят консервированный зелёный горошек. Ветер смеялся… нет, не смеялся, он просто угорал, глядя на то, как я кладу в рот горошек, жую его и глотаю. Мне и самой захотелось рассмеяться, но я не видела ничего смешного. Раздражение было сильнее.
- Слушай! – я вскочила на ноги и чуть не упала, ноги ещё не желали ходить. – Если ты будешь ржать, я уйду!
- А что такое «ржать»? – спросил Ветер.
Нет, мне это надоело!
- А ты подумай! Хочешь узнать ответ на вопрос – задай его сам себе! – я подхватила сумку, ополовиненную банку с горошком и шагнула наверх.

…Я шагнула на следующую ступень и поспешно сделала запись:
«То, что я видела на ступени после Ветра – необыкновенно. Сперва я не видела ничего, кроме себя и лестницы. Потом оно начало проясняться. Я привыкла к тому, что там было, я перестроилась и начала это видеть. Это было неописуемо. Всё, что там было, ни капли не похоже на то, что я знала. Не знаю, было ли оно какого-то цвета. Это нельзя назвать красивым. Одно я знаю точно: оно было, и оно было необыкновенно».
Увиденное - а я не знаю точно, видела ли я это или у меня обнаружилось какое-нибудь восьмое чувство, - успокоило и расслабило меня. Я решила, что попрощаться с Ветром надо было вежливее, и спустилась на ступень вниз.
- Пока! – с улыбкой сказала я.
Он висел метрах в трёх от ступени.
- Привет!
- Не привет, а пока! Я же ухожу.
- Ты уже уходила, а теперь пришла, значит «привет»!
- Ладно, как хочешь. Привет.
Захотелось показать ему запись о неописуемом зрелище, но я испугалась того, что могу так и остаться с ним и не увидеть массу ступеней.

После необыкновенной ступени шла ступень мигающая. Зазвучала клубная музыка. Как я не заметила её раньше? Должно быть, мой мозг ещё не был готов слушать, он пытался уловить неописуемое.
Чтобы отдать должное ступени, я немного потанцевала, сделала запись в тетрадке и шагнула дальше.
Мне определённо нравится этот мир! Он не так однообразен, как предыдущие. Масса ступеней – масса разных разностей. Странно только, что жители мира не прыгают со ступени на ступеньку!
Наверное, секрет кроется в том, что все они появляются только тогда, когда я наступаю на их ступень.
Новая маленькая реальность заклокотала у меня под ногами, красно-оранжевые пузыри оплавили мои кроссовки. Я быстро шагнула наверх и почувствовала боль: на одной ступне появился ожог. Тут же я почувствовала и боль в руках. Писать опять стало неприятно. Выходит, после неописуемого я и про боль забыла. Полезное местечко! Почти как второй мир с холодными облаками.

Далее в ступень бык вделан люк. Я открыла его. Внизу стояла кровать.
Чёрт меня дёрнул на эту кровать спрыгнуть.
Там же два метра до люка! Как я обратно выберусь?
Кровать стояла в симпатичной спаленке в персиковых тонах. Из окошка лился радостный розовый свет. Стекла в окошке не было, поэтому оттуда дул лёгкий ветерок.
Ветер…
Забудем о Ветре.
На потолке красовался люк. Всё ещё открытый.
Вошла… мама?! Сердце подпрыгнуло.
- Ни свет, ни заря, миссис Кларенс! – воскликнула она по-английски. – Я принесла вам воду для умывания.
Моя мама учила немецкий.
- Воду! Отлично! – сказала я тоже по-английски и приняла чашу с водой из рук женщины, похожей на маму. Мне очень хотелось пить.
Женщина и бровью не повела. Наверное, миссис Кларенс могла распоряжаться водой так, как ей захочется.
Я выпила треть воды из чаши и вернула её женщине.
- Доброго дня, миссис, - женщина вышла.
Я тоже вышла. Вдруг за дверью есть что-нибудь интересное? Хотя бы что-то, что я могла бы поставить на кровать, чтобы выбраться отсюда.
Я оказалась в большой красивой комнате с мягкими креслами в цветочек и золотыми столиками. Через окна в этот зал тоже проливался свет утренней зари. Утренней зари в четыре вечера…
Моему удивлению не было предела. В одном из кресел расположилась Лариса Андреевна с вышивкой.
- А, уже встала, - сказала она, взглянув на меня исподлобья. – Прекрасно, успеешь хорошо приготовиться ко встрече с женихом.
Женихом? Ух-ты-ы… А что, было бы интересно выйти замуж в каком-нибудь мире! Уйдёшь оттуда – и никаких тебе обязательств!
Правда, если он влюблён… совестно как-то.
- А кто мой жених? – я села в кресло неподалёку от учительницы.
- Что за глупые вопросы? Валентин, как и всегда. И никаких возражений, мы с тобой уже вчера об этом говорили. Марта, принеси мне чашечку кофе.
«Мама» вышла из зала.
Валентин – красивое имя… очень даже, да… мне нравится… но почему, интересно, «я» вчера возражала? Влюблена в другого?
Да, в Ветра.
Да выкинь ты этого Ветра из головы!
Ветер в голове…
- Но… - начала я, надеясь, что на моё «но» Лариса Андреевна скажет ещё что-нибудь о моём женихе.
- Никаких «но»! Да, ему девять, он почти в два раза младше тебя, но денег у него больше ровно в десять раз! Я вчера (незнакомое слово) об этом, это был мой последний (незнакомое слово), но теперь вижу, что лучше не молчать, а говорить прямо: в Десять раз!
Девять лет? Валентин? Да не мой ли это Валерка??!! Вэл – мой жених?!
Первый порыв был такой: схватить кресло, уволочь его в спальню и поставить на кровать, чтобы выбраться отсюда.
Второй – посмотреть на братца, по которому я уже давно соскучилась. А вдруг он будет за мной ухаживать? Вот смех-то! Расскажу ему потом, как он мне цветы дарил, руки целовал… если ещё когда-нибудь его увижу…
Я сделала вид, что смирилась со своей участью, позволила своим одноклассницам переодеть меня в красивое воздушное персиковое платье и переобуть из плавленных кроссовок в туфельки с бантиками. Я не умею ходить на каблуках, но мне, к счастью, и не пришлось: я должна была ждать Валентина в этой же комнате.
На час Лариса Андреевна заняла меня вышиванием, а мама – завтраком.
Затем мне долго протирали лицо чем-то освежающим.
Затем часы пробили восемь - и зашёл он.
Мои часы в это время показывали девять вечера, но здесь время шло медленнее, чем на моих часах, и я не ощущала, что провела пять часов в кресле.
Да, это был мой брат. Но не взъерошенный, в футболке и пыльных джинсах, в которых он всегда был готов сесть на самую грязную поверхность, а напомаженный, с пышными чёрными кудрями, в шляпе, во фраке, даже с тросточкой.
Надо сказать, я даже немного расстроилась оттого, что он не был в пыльных джинсах.
Лариса Андреевна взглянула на меня исподлобья и вышла. Вэл поклонился и сказал несколько слов на каком-то странном языке, отдалённо напоминающем английский. Наверное, это какой-нибудь древний английский.
- Очень приятно вас видеть, - ответила я, как сумела, на том английском, который знала.
Братец расплылся в улыбке и, сверкая глазами, подошёл ко мне, постоянно вертя руками тросточку. Волнуется, женишок!
- Выходи за меня, - сказал он просто, жадно глядя мне в глаза влюблённым взором.
Никогда не думала, что братишка может глядеть на меня такими глазами… да и вообще, на кого угодно…
Бросив взгляд на часы, я увидела, что стрелка уже угрожающе подползает к десяти. Всё, посмотрела на брата. Хватит. Нельзя столько задерживаться в этом мире.
- Я хочу спать, - картинно зевнув, ответила я. – Оставьте меня.
Вэл опечалился и, отвесив ещё один поклон, покинул помещение.
Быстро схватив свою одежду, я закинула её в кресло и поволокла весь багаж в спальню. Там водрузила кресло на кровать и сначала выложила наверх всю свою одежду, затем выбралась из люка сама.
Пора спать.
Закрыв люк, я переоделась - к счастью, здесь меня никто не найдёт и не увидит - и расстелила воздушное платье на ступеньке. Наконец-то посплю с удобствами…
Хороший был день.