Всё началось холодным далеким февралём. Когда полуобезумевшие слайзы носились по гостинке с сердечками, в не менее обезумевшей голове Одонаты созревал и разрастался план. В тот самый день, день влюбленных, влюбленную в гостинку Одонату можно было застать за инвентаризацией и измерением всего, что под руку попадало. С тех пор много баллов натекло и утекло. Начался новый триместр, а Одоната всё никак не воплощала и не воплощала свой план в жизнь.

И вот случилось! Затянувшееся посвящение новеньких слайзов, сопровождающееся ядами, тортами, да и вообще всем вокруг, закончилось коврово-тортово-мебельным месивом. Пропустим тот момент, в котором взбешенная Титания накинулась на веселившихся младшекурсников со шваброй в одной руке, сковородой в другой, со свитками и перьями для объяснительных на голове и обеими ногами, уже согнутыми в коленях и приготовленными для раздачи пинков. Что это было за зрелище, скажу я вам. И ко всему прочему вещала разносы командным тоном и писклявым голосом (прости, Тит, не смогла удержаться).
Не то, чтобы уборка не пошла на пользу гостинке, просто уборка стала в некотором роде продолжением банкета, только в обратной перемотке. Вернувшись уже ранним утром в свою комнату, после написания талмуда с Трекки и Эдвардом Коганом на тему «Традиции Слайза живи, или переполох в общаге», Одоната плюхнулась от усталости прямо в одежде на кровать и почти уже отключилась, как нащупала под подушкой чертежи со своими давними коварными планами. Мысли в одно мгновенье прояснились, и она поняла, как вернуть Тит в её прежний вид и распрямить ей колени, а гостиной придать новый вид и тоже чего-нибудь распрямить.

Пробравшись в гостинку, когда все спали, Одоната занялась своим страшным колдунством (спешу уверить, ничего непростительного и запрещенного). Первое, до чего дотянулись её загребущие руки – это диван, точнее диваны, которых стало два, после её манипуляций. Последним штрихом стали эксклюзивные подушки с гербом факультета.

Второй жертвой пал камин. Манипуляции Одонаты с полом и стенами прервал неожиданно пришедший Эдвард. Одоната с застенчивостью и, что уж скрывать, с некоторой гордостью представила на суд Эдди свои манипуляции. Осмотрев всё придирчивым взглядом, Эдвард начал тыкать пальцами в те места, где требовалась доработка, и потребовал кресла. Ошпарив его немного паром, который шел у Одонаты из ушей от злости, она все-таки бросила к его ногам пару кресел. И общим волевым решением сделали камин несколько больше, чтобы выходить из него, не согнувшись в три погибели (не слайзовское это дело), а гордо расправив грудь.

После того как Одоната разобралась с Эдвардом, вытолкав его из гостиной, и со стенами, она приступила к дальнейшему преобразованию гостиной. Вещами, претерпевшими изменения, стали стол, люстра (надеюсь, на ней по-прежнему можно будет сидеть), ковер.
По прошествии некоторого времени, в течение которого Завхоз травил анекдоты, Одоната решила, что, пожалуй, пора остановиться, потому как она дошла до красного шкафа и решила его не трогать, оставив в полной неприкосновенности.
Одоната посмотрела на часы: вот-вот начнут стекаться слайзы. Услышав чьи-то шаги, спускающие по лестнице, Одоната, подобно снитчу, металась по гостинке в поисках места, где можно было бы спрятаться. Спряталась за Доску Объявлений, выглядывая, чтобы увидеть выражение лиц прибывающих.

Вот, в общем-то и сама гостиная Слайзерина.