***

Сама же виновница этих бурных событий даже не догадывалась, какой переполох она устроила. Покинув кабинет министра вместе с подругами, она сделала вид, что замешкалась, потом пристроилась в хвост их маленькой процессии, а на ближайшем повороте намеренно свернула в другую сторону и углубилась в изучение министерства.
Судя по тому, что ей удалось рассмотреть снаружи, кабинет Фаджа располагался где-то в левом крыле здания, поэтому, не долго думая, Анна решилась осмотреть центральную его часть, неожиданно оказавшуюся намного более приглядной и, видимо, недавно отреставрированной.
Подслеповатый от тусклых факелов коридорчик, по которому она продвигалась, завернул направо и неожиданно вывел ее в просторную светлую галерею, убранную так старательно, что это давало повод думать, будто сюда выходят кабинеты самых влиятельных чиновников, хотя у нее язык не поворачивался назвать так это сборище сумашедших.
— Совсем чокнутые, - прошептала она, задерживаясь у окна и поднимая с подоконника свежий номер газеты "Магия Политики", – у них еще и типография своя имеется. Может они и фильмы снимают? Воистину, государство в государстве.
Она отбросила ценное печатное издание назад, не ощутив даже слабых угрызений совести, с которой, справедливости ради стоит отметить, всегда находила общий язык, и едва подавила в себе желание спалить всю эту контору, благо спички у нее имелись.
Анна двинулась вперед, стараясь ступать бесшумно, потому как в тот самый момент до ее слуха донеслись чьи-то шаги. Надеясь, что человек, идущий по смежному переходу, выберет отличное от нее направление, она поспешила укрыться за поворотом, но тут же убедилась, что удача в этой партии играет на противоположной стороне.
— Мисс, постойте! - окликнули ее.
Услышав властный мужской голос, наверняка принадлежавший человеку могущественному, привыкшему давать приказы, а не исполнять их, Анна остановилась как вкопанная и, так и не оборачиваясь, попыталась выбрать между бегством, честным разговором с полным признанием и слезной исповедью и ловкой маленькой ложью. В последнем она, в конечном случае, увидела значительное число преимуществ и именно к ней и прибегла.
Заметив, что женщина, как ему показалось, затравленно озирается по сторонам, мужчина учуял неладное и поспешил ее догнать.
Почувствовав его приближение по запаху изысканной туалетной воды, Анна вскинула голову, собираясь ограничиться несколькими поверхностными фразами, но, встретившись с ним глазами, она, наверняка первый раз в своей жизни, не нашлась, что сказать.
Перед ней стоял высокий, завораживающе притягательный мужчина лет тридцати-пяти – сорока, одетый в черный костюм и мантию, сшитые определенно на заказ и из ткани, чья цена приближалась к баснословным рубежам. Его лицо с пронзительным и почти оскорбительно надменным выражением серебряно-голубых глаз было, скорее, безупречно, чем красиво, но главным во всей его необычной внешности были изумительные белоснежные волосы, ровной волной опускавшиеся на плечи и ярко контрастировавшие с цветом его одежды.
— Чем могу помочь? – осведомилась Анна.
— Кто Вы такая? – вопросом на вопрос ответил он, и она уловила опасные подозрительные нотки в его голосе.
— Я обязана отчитываться? – в тон ему поинтересовалась она. – Учтите, я спешу.
Его глаза вдруг стали дымчато-серыми, а во взгляде появилась угроза. И только тут Анна поняла, где заключалась ее ошибка: никто в этом чертовом министерстве не носил джинсы, никто не ходил без плаща. Это открытие изрядно поубавило в ней пыл и толкнуло к тому, чтобы смирно отвечать на вопросы незнакомца. Она была отнюдь не равнодушна к мужчинам, тем более настолько неординарным, однако, во-первых, они никогда не разговаривали с ней с такой неприязнью, а, во-вторых, ее куда больше занимал вопрос, как отделаться от своего чрезмерно подозрительного и, как она догадывалась, крайне опасного собеседника, и улизнуть из министерства.
— Я здесь по службе, - Анна сделала вид, что сдалась, но по его неменяющемуся взгляду поняла, что удар не попал в цель.
— И что же именно привело Вас сюда?
— Облава… нет, конспирация среди мулов… малов… а, магглов, - наконец, вспомнила она, чувствуя, как нечто, до боли напоминающее страх, по-хозяйски обосновывается в ее душе.
— Неужели? – он поднял вверх одну бровь.
— Я что, на допросе? – возмутилась она его надменности.
— Нет, - он склонил голову на бок, словно отгадывая, что она замышляет. – Пока…
Анна покосилась на соседний коридор, уже вполе серьезно обдумывая вероятность бегства.
— Вы-то кем будете? – с вызовом спросила она.
— Мое имя Лусиус Малфой, - он был явно удивлен ее неосведомленностью, но предпочел это не демонстрировать.
— Очень приятно, - процедила она, злясь из-за своего бессилия. – Послушайте, господин, если Вам нечем заняться, навестите министра магии. У нас с ним только что был разговор.
— К какому отделу Вы принадлежите? – он молниеносно сменил тактику, словно предоставляя ей возможность оправдаться.
— ОМПОН, - на одном дыхании произнесла она первое пришедшее ей в голову название. – Служу под командованием Лефранка.
— Вот оно что, - медленно сказал он, опуская руку в карман и позвякивая там, видимо, ключами.
Его вид не обещал ничего хорошего, поэтому Анна решилась идти на крайность: один стремительный рывок, и она окажется за поворотом, вдали от этого странного человека. Однако не успела она осуществить своего намерения, как он цепко схватил ее за локоть, притянул обратно и ловким движением защелкнул наручники у нее на запястьях.
— Что это означает? Немедленно отпустите меня! – приказала она, на что он только гадко усмехнулся, поддталкивая ее вперед. – Вы не имеете права!
— Имею, - его ледяной голос заставил Анну вздрогнуть. – А Вы наглая… Явиться в министерство в такое время!
— Вы ненормальный! – она безуспешно попыталась вырваться, но только поранила руки. – Куда Вы меня ведете? Я ничего не делала!
Он хранил молчание, препровождая ее обратно к галерее и с завидным хладнокровием игнорируя ее возгласы.
— Да, что Вам от меня надо? – яростно зашипела Анна.
— Вопросы здесь задаю я, - он наклонился к ней очень близко. – А если Вы будете продолжать упрямиться, я буду вынужден применить силу.
Она приблизительно представляла, что он может с ней сделать, поэтому со смиренным видом прошла несколько метров, но после согнулась напополам и закричала, якобы от боли.
— Что случилось? – растерялся он.
— Живот, - простонала она, с радостью замечая, что он попался на ее крючок.
И как только он ослабил свою хватку, она резко выпрямилась и со всей силой, на которую была способна, ударила его руками в браслетах по голове. Затем, не оглядываясь и совершенно не интересуясь, что же она с ним сделала, Анна бросилась наутек, мечтая укрыться в заветном коридоре.
— Guardio! – крикнул он ей вслед, и в ту же секунду перед ней выросла непреодолимая преграда, словно ворота, совершенно неожиданно появившиеся из стен.
Анна остановилась, с тоской осознавая, что козырей у нее не осталось.
— Дьявол, - он поднялся, кончиками пальцев прикасаясь к рассеченной брови и обнаруживая там кровь.
Жестко схватив поникшую Анну за плечо, он рывком втолкнул ее в один из кабинетов, зашел сам и плотно прикрыл за собой дверь.
Негодуя, что не сумела его оглушить, Анна обвела помещение взглядом. Несомненно, во всем роскошном убранстве комнаты чувствовался вкус, причем вкус изысканный, аристократический, присущий человеку с малых лет окруженному богатством и искушенному в светской жизни.
Вся мебель, включая письменный стол, шкаф и стул, была из дорогого красного дерева, привезенного, по всей вероятности, из Южной Африки.
На противоположной от входа стене висело большое, потемневшее от времени полотно Клода-Жозефа Верне "Укрощая шторм", отображавшее разбушевавшееся море и перерезаемое молниями небо, которые почти слились воедино, грозя увлечь в глубины кренящееся обреченное судно и выбросить на скалы в основании маяка другой, еще сражающийся со стихией, корабль.
Слева от дверей расположились стеллажи с книгами, корешки которых гласили, что среди них были издания на латыни, греческом и фламандском. Рассмотрев томик Горация, а также сборник речей Цицерона, Анна вынуждена была признать, что ее мучитель, при всех его недостатках, был человеком образованным.
По обеим сторонам стола, на котором виднелась асбестовая миниатюрная статуэтка абиссинской буланной кошки, служившей предметом поклонения древних египтян, были расставлены два обтянутых кожей кресла, с высокими прямыми спинками и деревянными подлокотниками.
В комнате было только одно французское окно, совершенно свободное от занавесок и тюлей и открывавшее поистине величественный вид на бирюзово-зеленую гладь воды и выраставшие за озером, на горизонте, холмы.
Под впечатлением всей этой красоты Анна немного успокоилась, однако его холодный, бесстрастный голос вернул ее к действительности.
— Память прояснилась? – надменно осведомился он, промокая рану тонким носовым платком.
— Снимите с меня наручники, - потребовала она, отступая вглубь комнаты.
— Разумеется, - с тихой угрозой произнес он, делая к ней шаг.
Анна напряглась, решив, что он ее ударит, однако, вместо этого, он показал ей маленький ключик, вставил его в замок браслетов и провернул, освобождая ей правую руку.
Потирая образовавшиеся синяки и приготовившись высказать ему всю правду в лицо, она и опомниться не успела, как он взял ее за плечи и насильно усадил в кресло. Анна оперлась о подлокотники, желая вскочить, как вдруг новые металлические оковы сдавили ей запястья. Она опустила глаза, убеждаясь, что кресло оказалось далеко не простым и могло послужить достойным экспонатом в музее пыток. Но если раньше наручники не слишком стесняли ее, оставляя возможность для бегства, то теперь она была прикована.
— Что Вы себе позволяете! – рассвирипела Анна, как заведенная вертясь в кресле в тщетной надежде высвободиться.
— А Вы разве не этого хотели? – язвительно поинтересовался он, спокойно наблюдая за ее бесплодными попытками.
— Вы сумашедший, еще более ненормальный, чем ваш министр!
— А я полагал, что Вы с ним приятели, - саркастически заметил он, улыбаясь одними лишь губами, в то время как глаза, снова поменявшие цвет и превратившиеся в два кусочка расплавленного свинца, взирали на нее с холодной отчужденностью.
— Черт Вас подери! – прошипела она, закрывая глаза и пытаясь успокоиться.
— Мне понимать это, как приглашение к диалогу? – уточнил он, подходя ближе. – Тогда я внимательно Вас слушаю. Вопрос первый: что Вы вынюхивали в министерстве?
— Я от природы любопытная! – съязвила Анна, но тут же осеклась, заметив с какой явной угрозой он на нее посмотрел.
— Жаль. Очень жаль, – он откинул назад волосы. – Разве не жестоко будет поступать с Вами, как с обыкновенной шпионкой?
— С кем? – ахнула Анна, окончательно теряясь.
Похоже, что пленницей этого человека она стала вовсе не потому, что тайком бродила по министерству; и в вину ей вменялось нечто абсолютно иное.
— Ложь – страшный порок, за которым следует расплата. Порой очень жестокая расплата, и она неотвратима, - он говорил все тише, вынуждая ее вслушиваться в каждое произнесенное им слово. — Вам некого больше покрывать, - меж тем продолжал он, словно наслаждаясь ее испугом. – Лефранк пойман. Неизвестно, казнят его или приговорят к пожизненному заключению, хотя… - он нарочно сделал паузу, чтобы понаблюдать, какой эффект производят его слова, - в наших силах превратить последнее в адскую пытку, которая уничтожит его изнутри и заставит умолять о гибели, как о высшем, самом желанном благе… Вы же, - он склонился над Анной и легонько прикоснулся к ее щеке, - такая молодая и красивая… Представляете, что станет с вами через двадцать лет, проведенных в сырых казематах, пропахших плесенью и гниющей плотью, среди полчищ оголодавших крыс, среди червей, копошащихся в тухлом мясе, которое Вам придется есть, и среди таких же, как Вы, одичавших людей, превратившихся в презренные, недостойные жизни существа?
Анна резко отшатнулась, но скобы еще крепче сжали ей руки. Превозмогая боль, она стиснула зубы, не произнося ни слова в ответ.
— Ужасно, - он заговорил мягким, незнакомым голосом, будто желая подчеркнуть мрачность описываемых картин, - но может быть еще ужаснее.
— Да неужели? – она готова была и плакать, и смеяться одновременно, но он, вероятно, именно этого и добивался, скрывая свою довольную беспощадную усмешку.
— Вы знаете, какую боль чувствует человек, когда к его коже прикасается раскаленный металл? – холодно спросил он.
— А Вы? – не удержалась Анна, но тут же раскаялась в содеянном, заметив, как по его лицу пробежала невидимая тень. – Что произошло с Лефранком? – она стремительно сменила тему, чтобы выиграть время.
— Вам никто и ничто не поможет, - спокойно сообщил он, делая акцент на последнем слове и раскрывая стеклянные дверцы шкафа.
Вынув оттуда сверкающий бокал, он на четверть наполнил его кроваво-красным темным вином и протянул ей.
Анна гневно сверкнула глазами.
— Ах, да, - он мельком взглянул на ее руки и усмехнулся, - я и забыл, - и, сделав маленький глоток, он продолжил: - Об операции в Донингтоне, где погибло столько наших сотрудников, знал ограниченный круг людей. Лефранк был одним из них. Мы провели внутреннее расследование и обнаружили несколько зацепок, которые он поленился или не посчитал нужным замаскировать… А теперь Вы скажете мне, на кого непосредственно работал Лефранк! – потребовал он ответа, возвращая пустой бокал на место. – Имя!
Анна едва удержалась, чтобы не назвать Фаджа, но вовремя спохватилась, что новые интерпретации и выдумки, несомненно, заведут ее в еще больший тупик.
— Что будет со мной? – от нервного напряжения ее стало клонить в сон, мысли путались, отчаянно болела спина, и руки до локтей уже полностью онемели.
— Если я получаю исчерпывающую информацию обо всем, что меня интересует, вы прямиком отправляетесь в Азкабан на три месяца. Там, конечно, не отель, но куда уютнее, чем в Варвике.
Анне все стало предельно ясно, и только сейчас она по-настоящему испугалась. Он сам был не лучше бандита Лефранка, но только принадлежал к другому, враждебному лагерю, потому что, в противном случае, он никогда бы не позволил ей отделаться пустяковыми тремя месяцами в среднепошибной тюрьме. Почему он никого не позвал, чтобы сообща выпытывать у нее сведения, а предпочел это делать сам, без свидетелей? Он не ратовал за правосудие, ему было наплевать на справедливость и закон, он был предателем, человеком, тесно связанным с какой-то тайной властью. Это было очевидно, и Анна с ужасом признала себя побежденной. Она твердо знала, что ни при каких обстоятельствах не должна показывать, что догадывается об истине, иначе он хладнокровно убьет ее.
— Итак? – он выжидающе посмотрел на нее, пытаясь определить ее решение.
— Я изначально лгала Вам… - наконец, заговорила она, отводя взгляд в сторону, - но ведь "мы скорее жалеем тех, кто жалости нашей не ищет, чем тех, кто ее добивается", ведь так?
— Возможно, - он встал полубоком к окну, так, что тень падала ему лишь на половину лица, подчеркивая правильные резкие линии лба, губ, подбородка. В свете солнечных лучей его волосы отливали платиной.
— Я не шпионка, - прошептала она, - и в министерство попала случайно.
Он нахмурился, покачивая головой и будто убеждая ее раскаяться, но видя, что она упрямо хранит молчание, жестко сказал: "Видит Бог, я хотел этого избежать".
Анна приготовилась вспоминать известные ей молитвы, как вдруг из коридора послышался чей-то тяжелый топот и звук прерывающегося дыхания.
— Помогите! – что есть силы закричала она.
Шаги разом стихли, за дверью раздалось грустное сопение, сменившееся громким стуком.
— Вон! – приказал Лусиус Малфой.
— Спасите! – перебила его Анна, отчаянно борящаяся за свою жизнь. – На помощь!
Дверь чуть приоткрылась, и в проеме показалась круглая красная голова Антония, успевшего от чердака до подвала обежать министерство и услышать отнюдь недружелюбный выговор от лица шефа.
— Антоний, я занят! – Лусиус попытался встать между ними, чтобы закрыть Анну из поля его зрения, однако глазастый аурор уже успел рассмотреть беглянку, неестественно сидящую в неудобном кресле с браслетами.
— Мисс Леско, - выдохнул он, выпятив вперед полные губы. – Как Вы здесь оказались?
— Вы ее знаете? – странным голосом спросил Лусиус, сохраняя безупречную выдержку и почти не меняясь в лице.
— Разумеется, - глупо захихикал молодчик, - она одна из трех девчонок, которыми интересуется э-ну-вы-понимаете-кто! Она маггл!
— Что?! – в голосе господина Малфоя смешалось неожиданное подозрение, разочарование и нечто, очень близкое к ярости.
Анна прекрасно понимала, что такие люди, как он, не прощают унижения, и он вполне бы мог убить их на пару с Антонием, лишь бы слух об этом позорном проишествии не вышел за пределы его кабинета.
— Лусиус! – пискляво вскричал министр магии, который добровольно отправился на отлов Анны и теперь, привлеченный их криками, вырос за спиной у аурора. – Почему она здесь? Что с ее руками? Бог мой! Прикована! Не может быть! – он продолжал нести эту чушь еще довольно долго, но тот, к кому были обращены все его многочисленные упреки, не произносил ни слова в свое оправдание, тем временем испепеляя свою бывшую пленницу взглядом.
Анна, несказанно обрадованная таким поворотом событий, раскаялась за свой панический страх и приготовилась любой ценой отыгрывать потерянные позиции.
— Этого психа надо арестовать! – еле сдерживая рвущее наружу бешенство, заявила она Фаджу. – Он хотел меня пытать! Он больной, как, впрочем, и все вы! Сборище идиотов! Немедленно отпустите меня!
Лусиус беззвучно произнес какое-то слово, и тут же узкие тесные клешни на ее запястьях, поскрипывая, раскрылись.
Сорвавшись с ненавистного кресла, Анна бросилась к окну, по пути схватив со стола тяжелое стеклянное пресс-папье, и, развернувшись на 180 градусов, заняла оборонительную позицию между креслом и стеной.
— Первому, кто посмеет ко мне приблизиться, - громко пригрозила она, - я раскрою череп, и ни один хирург мира не упасет вас от затрат на гробовщика!
— Это она тебя так? – сочувственно спросил у Лусиуса Фадж, замечая, что весь висок у того измазан в крови.
— Долго этот цирк будет продолжаться в моем кабинете? – зло осведомился Малфой.
— Ты сам все это затеял, - сдвинул брови министр магии, покоробленный его тоном. – Никто другой в этом не виноват. Что на тебя нашло?
— Этот маньяк решил, что я – шпионка, - прошипела Анна, - и добрый час пугал меня пытками, Азкабанами и Варвиками!
— Какая похвальная память, - чуть слышно процедил Лусиус, специально напоминая ей про оплошность с магглами.
— Шпионка?! – медленно соображал Фадж, так и не сумев определить, что к чему. – Лусиус!
При всем ее негодовании, Анна признала необходимость высказаться в его защиту и произнесла:
— Я сама ляпнула про Лефранка.
Малфой смерил ее презрительным взглядом.
— Лефранк? – у министра определенно наличиствовали некоторые проблемы с мышлением, но, пребывая в полной уверенности, что поступает правильно, он с какой-то непонятной целью раскинул руки, ненароком ударив Антония, собиравшегося потихоньку ретироваться, и почти силой вытолкнул его вперед.
— Стоять! – Анна инстинктивно швырнула в него пресс-папье, минувшее счастливчика аурора, только благодаря тому, что тот успел пригнуться, и врезавшееся в стенку, разлетевшись на множество мелких осколков, в десяти сантиметрах от уха почтенного министра магии.
— Не приближаться! – оставшись без оружия, Анна отрывисто огляделась и после короткого размышления выбрала асбестовую кошку. – Один шаг, и я кидаю!
Фадж застонал, потом подхватил бьющегося в истерике Антония и выпроводил его в коридор, подальше от едкости и насмешки Лусиуса Малфоя, который сейчас с пренебрежительным видом прислонился к стене и думал, казалось, о чем-то постороннем.
— Не надо! – снова закричал Антоний из-за дверей.
— Где она? – раздался звонкий требовательный голос, заставивший Анну радостно вскинуть голову. – Я тебя предупреждала!
— Лиззи!!! – закричала Анна, со сладким облегчением понимая, что вдвоем с ними не справится сам сатана.

***

Уже длительное время блуждавшая по зданию министерства Элизабет с неослабевающим упорством и настойчивостью продолжала отыскивать подругу, схваченную, как она твердо верила, людьми лицемерного Корнелиуса Фаджа. Поручив раненого и потерявшего сознание Роберта неусыпному вниманию Кэт, ставшей бы замечательной медицинской сестрой, испытывай она охоту заботиться о людях вообще, а не исключительно о привлекательных юношах, Лиззи первым делом вернулась на третий этаж с единственной целью – добиться от министра правды. Она, само собой, понимала, что заслужила самое серьезное порицание за свое обращение с аурором, но, воссоздавая в памяти подробности их стычки, не находила в себе и капли раскаяния.
Не успели шаги убегавшего Антония стихнуть вдали, как поведение Роберта решительным образом изменилось. Исчерпав все имеющиеся у него запасы такта и уважения к слабому женскому полу, он попытался вежливо, но жестко высвободиться от Лиззи, перешедшей, в его понимании, все дозволенные рубежи; и будучи ко всему прочему подбодренный уверенностью в своем над ней преимуществе, он резко оттолкнул ее от себя. Лиз отступила, едва не потеряв равновесие, и, находясь еще под властью гнева и страха за Анну, замахнулась и, не долго думая, ударила его под скулу тыльной стороной ладони, одновременно поддев его плечо и буквально отшвырнув прочь. Роберт всем своим телом обрушился на стену, хрипло застонал и медленно осел на пол. Его взгляд потух, а из уголка рта красной змейкой побежала кровь.
Элизабет и сама испугалась того, что натворила. Каким образом ей удалось справиться со взрослым мужчиной, который был по меньшей мере в два раза сильнее ее? Для Лиз это оставалось неразрешимой загадкой, ведь прежде, в тех немногих драках между девчонками, в которых ей довелось учавствовать, она сдавалась одной из первых и никому не причиняла вреда.
— Он умер? – тихо спросила Кэтрин, с ужасом переводя взгляд с неподвижного аурора на подругу, замершую невдалеке.
— Пока еще нет, - оптимистично ответила Лиззи, нащупывая на шее Роберта сонную артерию. – Если он перестанет дышать, можешь звать на помощь, – отдав эти распоряжения и ловя на себе укоризненный взгляд Кэт, она стремглав бросилась вдогонку Антонию.
В кабинете Фаджа, к ее глубокому сожалению, никого не оказалось, но, не падая духом, Лиз начала бесцеремонно вламываться во все, имеющиеся в той части дома, двери. В основном кабинеты пустовали, и только однажды она нарушила трогательную сцену худенькой секретарши, восседавшей на длинном столе для совещаний и скармливающей смешному пузатому старичку, видимо своему шефу, крупные спелые ягоды клубники в ореоле взбитых сливок.
Не посчитав нужным извиниться, Лиз признала-таки бесплодность поисков в этом крыле и переместилась на первый этаж, где Кэт все еще суетилась вокруг поверженного аурора.
— Антоний все видел, - поспешно заговорила она, - но ему стало дурно при виде крови и он ушел.
— Господи! – хмыкнула Лиззи. – Он-то, я надеюсь, не свалится в обморок где-нибудь на ступеньках.
— 15 лет как минимум, - мрачно заявила Кэт, неплохо знавшая уголовное право, хотя ей было далеко до подруги, - если Роберт не очнется.
Элизабет бросила хмурый взгляд на аурора, распластавшегося на каменном полу.
— Мы отправим тебя соблазнять надзирателя, - успокоила она Кэт, перед тем как снова отправиться наверх, - и сбежим в тот же вечер. Не волнуйся!
С этими словами она преодолела лестницу и, избрав новую стратегию, принялась во всех углах требовать министра магии, пока одна сердобольная уборщица, отмывавшая стены в туалете, не указала ей путь к галерее, куда Лиз и подоспела к самой кульминации представления, повстречав содрогающегося от ужаса Антония и услышав отчаянный призыв подруги.
Не удостоив бедолагу аурора более ни одним словом, она влетела в кабинет, сбив с ног щуплого Корнелиуса Фаджа и устремившись к Анне, по-прежнему продолжавшей сжимать в руке статуэтку кошки и лихорадочно придумывавшей, как им поскорее вернуться в Брайтон.
Только убедившись, что подруга более или менее цела, Лиззи внимательно огляделась, со все возрастающим изумлением замечая усыпанный осколками пол, порванную щелковую драпировку на стене и, наконец, уродливое кожаное кресло с раскрытыми, словно в ожидании добычи, скобами на подлокотниках.
— Покажи руки! – Лиззи рассмотрела синяки и ссадины, украсившие руки подруги, и лишь после этого обернулась к Лусиусу и Фаджу. – Который?
— Забудь, - отмахнулась Анна, предпочитавшая самостоятельно расквитаться со своим обидчиком.
Лиз, однако, и не думала отступать от намеченного плана.
— Точно, он, - она указала на Малфоя, с непроницаемым лицом наблюдавшего за разворачивающейся сценой, - его я еще не встречала.
— Тебе повезло, - едко заметила Анна, пытаясь уязвить его побольнее. – У этого господина мания преследования, а также с десяток навязчивых идей. Он приковал меня к креслу, словно я – Джеймс Бонд на службе у министерства магии, только вот лазера, призванного разрезать меня напополам, не нашлось. Какая жалость!
— Шизофреники. Все до одного! – Лиззи обвела мужчин взглядом, полным раздражения, и сразу же предложила спалить министерство.
— Не надо, - почти всхлипнул Фадж, цепляясь за локоть Лусиуса, словно умоляя о поддержке. Тот осторожно высвободился и все так же молча и презрительно посмотрел на Лиззи.
— Вас запрут в психушке и будут правы! – она терпеть не могла людей, ставивших себя превыше других, и не жалела слов, выплескивая на Малфоя и ни в чем не повинного Фаджа всю накопившуюся злость. – Оденут в смирительные рубашки и посадят в саду греться на солнышке. Непонятно, как вас до сих пор держали на свободе?!
— Я подам на вас в суд, - очень серьезно пообещала Анна, - и тогда ищите хорошего адвоката, который рискнет опровергнуть обвинения в похищении, нападении, нанесении телесных повреждений и морального ущерба, а также подготовке и планировании убийств. Можете не воображать свой триумф, потому что я никогда не позволю прокуратуре закрыть дело!
— У тебя есть связи во Дворце Правосудия? – шепотом поинтересовалась Лиззи, готовая ограничиться их устными обещаниями и не слишком полагавшаяся на суд присяжных.
Не ответив, Анна мысленно прикинула путь до выхода и с досадой признала, что их местонахождение открывало не слишком много возможностей для бегства.
— Так, - скомандовала Лиззи, словно услышав ее мысли, - сейчас вы все трое, с Антонием, становитесь под картину с кораблями, хотя… нет, ложитесь, руки вытянуты вперед. Все ясно?
— Я не могу отпусить вас, - заныл Фадж.
— Это было последнее предупреждение! – оборвала его Анна, отводя руку в сторону и собираясь разбить о голову горе-министра асбестовую кошку.
— Нет! – Лиззи только сейчас разглядела, чем собирается пожертвовать ее подруга. – Только не кошку! Это же египетская древность! Она бесценна!
— Выслушайте меня, леди! – Фадж словно воспользовался возникшей паузой, чтобы перевести внимание на себя. – Вам грозит опасность. Вне министерства вас могут убить.
— А разве со мной не это хотели сделать? - ядовито произнесла Анна. - Только в министерстве!
— Позвольте объяснить…
— Слушайте, - перебила его Элизабет, - господин министр. Ваша, как бы это правильно выразить, должность не внушает мне особого уважения…
— Что за дурацкая профессия, - фыркнула Анна, - водопроводчик или столяр и то звучит лучше!
— Но поскольку, - закончила Лиззи, - покушение в кафе было самым настоящим, мы готовы выслушать Вашу версию. Излагайте.
— Э – э – э, - закряхтел Фадж, - дело в том, что мы волшебники.
— Начинается! – воскликнула Анна, но Лиз ее тут же одернула, предоставляя министру возможность закончить.
— Спасибо, - Фадж искренне обрадовался ее заступничеству и просветлел. – По нашим сведениям где-то на территории Франции появился человек, ставящий себя в оппозицию нам.
— Тот, на кого работал Лефранк? – уточнила Анна, отодвигая прочь бумаги и усаживаясь прямо на стол, потому как креслам она больше не доверяла.
— Кто такой Лефранк? – обратилась к ней Лиззи.
— Бывший друг господина министра, умертвивший изрядное количество людей в Донингтоне.
Фадж, как ужаленный, обернулся к Лусиусу Малфою, взглядом требуя объяснений, однако последний не посчитал нужным что-либо говорить, напрочь игнорируя намеки своего непосредственного начальника.
— Если я правильно поняла, - Лиззи прошлась по кабинету и снова остановилась у окна, – он – ваш враг, который почему-то хочет нас уничтожить?
Фадж согласно кивнул, отчего его сходство с водосвинкой только усилилось: "Коль скоро он волшебник, мы чувствуем себя перед вами в долгу и пытаемся вас защитить".
Лиззи недоверчиво покосилась на присутствующих. Рассказ министра ей показался убедительным, но вместе с тем она очень боялась поступить, как легковерная дурочка, которую любой прохвост без усилий обведет вокруг пальца.
— Хорошо, господа, - ответила вместо нее Анна, - нам нужно доказательство, причем недвусмысленное.
— Опять?! – страдальчески воскликнул Фадж.
— Я хочу, чтобы здесь, в этом самом кабинете, появилась моя собака, - она выудила единственную остававшуюся сигарету и с наслаждением закурила.
— Она в Брайтоне? – после долгого молчания заговорил Малфой.
— Да, - Анна глубоко затянулась, с вызовом глядя ему прямо в глаза.
— Мне нужна фотография.
— Никаких проблем, - расстегнув молнию на напоясной сумочке, она извлекла наружу яркий сочный снимок и протянула ему. – Но если с ним что-то случится, - предупредила она, – я вас убью!
Он надменно вскинул брови, но, вовремя вспомнив о Фадже, удержался от резкости.
— Как его зовут? – только и спросил он.
— Шуми, - Анна недоумевала, действительно ли он собрался колдовать, но здравый смысл и на этот раз взял верх над воображением, убеждая, что все это не больше, чем бутафория.
Меж тем Лусиус достал волшебную палочку, странным образом взмахнул ею и очень четко произнес:
— Accio, Шуми!
В отличии от первого опыта Фаджа, сейчас решительно ничего не происходило, и Лиз глубоко в душе почувствовавшая себя обманутой, собралась было высказать много нелестного в адрес министра и всех его приближенных, как вдруг ее внимание привлек странный, приближающийся свист, похожий на завывание ветра в трубах.
— Не может быть, - слабо проговорила Анна, прикрывая рукой глаза, словно ей мешало видеть солнце и медленно подходя ближе к окну.
Заинтригованная Лиззи последовала ее примеру и с недоверием, постепенно переходящим в изумление, разглядела маленькую темную точку, принятую ей сначала за одну из галок, в изобилии водившихся в этой части Англии, но оказавшуюся нечто совершенно иным.
Летающий объект, а не птица, как она ошибочно полагала, тем временем оказался уже довольно близко, позволяя Лиз рассмотреть развевающиеся от ветра уши, хвост и четыре, перебирающие в воздухе лапы. Через несколько секунд она уже успела рассмотреть улыбчивую рыжую морду с топорщащимися короткими усами, озорными хитрыми глазками и подвижными бровями, придававшими псу забавный и сосредоточенный вид.
— Шуми! – удивленно пробормотала она, постепенно убеждаясь, что это был именно любимец ее подруги.
– Неужели это ты?
Словно поддерживаемый неведомыми силами, щенок замер по ту сторону окна, сжавшись от страха и не узнавая ее. В следущее мгновение стекло перед ним мелко задрожало, раздался неприятный, режущий слух скрежет, потом что-то резко и отрывисто хлопнуло, будто стреляли через глушитель, и повсюду разлетелись крошечные, но острые осколки, не поранившие Лиззи только благодаря тому, что она успела вовремя отшатнуться.
В высоком светлом окне, изуродованном белесыми шрамами трещин, образовалось внушительное круглое отверстие, через которое и проскользнул годовалый ирландский сеттер. Вопреки всем своим привычкам, глубоко потрясенный произошедшим, он сразу же сел, поджав под себя хвост, и даже не осмелился приветственно залаять.
— Мальчик мой, - Анна обхватила его руками и зарылась лицом в мягкую, приятно пахнущую шерсть. – Что же с нами теперь будет?
Лиззи и сама была не прочь получить ответ на этот вопрос, с горечью понимая неизбежность и неотвратимость перемен. Насмешница судьба открыла ей глаза на мир, который был так хорошо изучен, близок, предсказуем, но оказался одной лишь иллюзией, фикцией, от которой теперь не осталось и следа.
— Пойдем, Анна, - тихо сказала она, придерживая собаку за узкий кожаный ошейник, - машина ждет нас внизу.
Анна медленно поднялась. Слишком много чувств смешалось в ее душе, чтобы она могла сейчас говорить. Минув, вслед за Лиззи, Корнелиуса Фаджа и практически достигнув дверей, девушка неожиданно развернулась к Лусиусу Малфою и, надменно поджав губы, подняла к его глазам левую руку, к которой все еще были пристегнуты наручники. Его лицо приняло странное выражение, но, не произнося ни слова, он отпер замок. Ей было решительно безразлично, что он об этом подумает, и, сняв опостылевшие браслеты, она швырнула ему их под ноги, а после молча вышла.