- Сказку хочешь?
- Нет.
- Как это нет? Я уже начал рассказывать!
- Есть шанс замолчать, пока много ни сказал.
- Ну уж дудки! Начал, слушай!
- Жили были...
- Банально. Впрочем, я так и знал.
- Что ты знал? Что банально?
- Нет! Что жили-были!
- А тебе как надо? Про тридевятое царство?
- Старо как мир, так что тоже ни то.
- Значит, раз умный, думай сам!
- Легко! Была ночь…
- Ээ! А вступление?!
- Это и есть вступление, не перебивай, а то сам рассказывать будешь.
- Да я вообще молчу!
- Верное решение. Итак, была ночь…

Была ночь. По хмурому бархатному небу лениво полз диск луны. Не было в нем ничего такого, самая обычная луна. Вот говорят, иногда красная бывает или вообще затмение, тогда это, конечно, диво, а когда луна круглая и желтая, это нормально и обыденно. В общем, никто бы наверное и не посмотрел тогда на луну, если бы не дождь. Вот вы скажете, чего особенного в дожде? Да нет, ничего, но когда дождь идет золотыми монетами, хочется задуматься... хотя вру. В этот момент думать как раз и не хочется, а сразу после первого шока хочется начать собирать эти желтые кругляшки и засовывать по карманам, и не только.. в общем, заняться полезным делом, а не нудным мыслительным процессом. Вот, значит, с этого самого неба, посреди ночи, хлынул необычный дождь.
Сами понимаете, на улице в этот час народу немного: только молодежь, разгулявшаяся, да стражи порядка. И то последние либо спящие, либо пытаются отсидеться у теплых боков печек и батарей, кому что досталось. Поэтому звон падающих монет оценило мало жителей, поскольку те, кто увидел, трезво подумав, решил что из–за такой мелочи не стоит будить соседей, пусть спят. Завтра на работу людям. А тут, ну почти град. Смотреть-то не на что.
Ошалевшие люди шустро ползали по влажному асфальту и собирали укатывающиеся во все стороны монетки. Что с того, что новые порции металла раздора все так же лились с неба, будто это и впрямь был обычный дождь. Кому-то пришло в голову попытаться проанализировать, как долго он продлится. Вот при обычных осадках в лужах пузыри, а тут на что смотреть? На новые бугорки у бордюров? Вы решите, что тот, кто об этом подумал, философ? Нет, он электрик и просто пытался понять для себя, успеет ли он раздобыть тару, чтоб набрать побольше, пока дождь не кончился. А вот механика из соседнего квартала, возвращавшегося домой, нууу скажем, от ээ друга, мучила проблема, а не испарятся ли эти золотые под утренним солнцем?
В общем, каждого интересовал свой вопрос. Поэтому нет ничего странного, что в одном из домов звон разбудил. Хотя нет, не разбудил, человечек там просто не спал. А почему? А потому что он страдал. И страдания его были вызваны ни мигренью или другим недугом, а тем, что от него ушла муза. Нет. Ни та, что сидит рядом, смотрит через плечо на работу и вздыхает или охает - это зависит от настроения. Его муза была иной. Она являлась в его комнатку в отпечатках ночных фонарей и рисунках облачных тел, в пении неспящей пичуги и мяуканьи соседского кота. В каждом шорохе и звуке была она! И что с того, что он не мог разглядеть её лица из-за маски теней, которая надежно скрывала лик. Зато скользили по комнате её слова и шепот. Отражаясь от стен, проникали в самое сердце. И тогда человечек вскакивал с постели, где до этого момента притворялся спящим, укрывшись с головой одеялом и затаив дыхание. Он хватал со стола лист бумаги и начинал писать все, что слышал из её незримых уст, но чувствовал душой. Мелкий почерк покрывал листы один за другим, пока рука не становилась чужой и непослушной. И человечек обижался и страдал от этого, и хотел писать другой рукой, но для этого не хватало способностей, и тогда он падал на кровать, а иногда и на пол, если промахивался, и вторил одними губами тем мыслям, которые дарила ему Муза. В самые удачные дни к утру могла быть исписана целая тетрадь, а в обычные - и несколько листов. Но все равно Муза, точнее её пришествие к нему, было основным событием, поскольку лишь тогда он мог заснуть и проспать до самого утра, видя во сне её, свою музу.
Странно было то, что, несмотря на все то творчество, что скопилось у него в комнате, рукописи свои отдавал он в печать редко, поскольку боялся, что не понравятся издателям мысли его богини. И тогда он обидится на них за неё, а она может огорчиться и вообще на всех. Как ни крути, а положение получалось неудобное. То есть все лучше, чем на потолке спать, но тоже ни то…

- Погоди! Хватит описывать, что ему казалось! Рассказывай, что было!
- Иногда мне не хочется рассказывать, потому что ты все равно перебьешь.
- Брось! Рассказывай, только по делу
- Ну это смотря что ты считаешь делом, если..
- Все! Я замолчал, продолжай рассказ, а я вообще стану незаметен как тень в полдень.
- Хмм, заманчиво. Ладно, слушай. А на чем я остановился?
- На том, что спать на потолке неудобно.
- Ах да!

На потолке спать было все же неудобней, но и этот результат его не устраивал. И поэтому он подолгу мялся в коридоре, вздыхал, тер глаза, смотрел на рукопись, снова вздыхал, пытался понять, что сказать дяденьке в кабинете, чтоб рукопись взяли как есть, а ни как надо. Сложно ему было, вот что я могу сказать.
Но вот однажды, проходя по коридору, он увидел, как открылась дверь и мужчина в пиджаке и часах, озорно выглянув из кабинеты, помахал ему рукой. От неожиданности человечек остановился как вкопанный и слова не мог вымолвить. Но что тут сказать? Остается просто взять и зайти. И он зашел. Мужчина в часах, нет, мужчина с часами подмигнул ему и, указав рукой на кресло, предложил, нет, не чай и не кофе, а дело! Дело было таким. Пишет человечек на заказ, а за это ему денежку дают. Вроде несложно. Что такого? Просят тебя, а ты им - да запросто! От чистого сердца за скромную плату! И, произведя ловкий обмен, торгуешь словами. Трудно? Нет! И, то ли поэтому, то ли просто от самой ситуации, человечек, который до этого всегда думал, что пишет он для... для чего-то этакого, чему слов-то еще не придумано, вдруг согласился на эту работу. Да и разве может порядочный человек назвать работой рифмоплетство? Нет, скажете вы, и будете, конечно же, правы, с точки зрения потребителя.
В общем, то, другое, и вот уже лежат заказы в папке, и он несет домой не только чистые листы, но и листочки поменьше с картинкой доброго дяди... не то зеленые, не то синие. Но их много. И от этого вроде радостней. День был удачный.
А ночью... ночью он писал на заказ, писал упоенно, не задумываясь, от души или от еще чего! Писал и писал! Пока не уснул и во сне не видел ровным счетом ничего…
И второй день прошел также, если не считать курьера, который прибегал за бумагами и принес новые листочки с добрым дядей, хрустящие в пачке, только что ленточки не было.
Так и пошло дело: днем заказы, ночью пишешь и снова.
А однажды... однажды он вдруг понял, что совсем забыл, как выглядит его муза. И нет её шагов по ночам и шепота, проникающего в самое сердце... и тогда он долго прятался под одеялом, а потом смотрел в окно. Но вокруг была тишина. И ничего больше. Только добрый дядя улыбался с одинокой бумажки, случайно упавшей со стола.
И ночь вдруг стала для человечка пыткой. И он плакал, и смотрел на луну. И не хотел видеть днем курьера. И смотреть-то не мог на заказы, написанные закорючистым подчерком человека с часами. Тошно ему от этого всего сделалось, ой как тошно! Так, что просто хоть вой на луну! Да только луна все время пряталась за тучами...
И потекли мимо окон серые недели, похожие друг на друга как зеркальные отражения, то есть иногда что-то менялось местами, но, в общем, картина от этого несильно страдала. И поэтому смотреть в грязное стекло сил никаких не было. А когда на город спускалась ночь и каждый находил дело по душе: кто спал, кто гулял, кто еще чем занимался - человечек открывал форточку и прятался с головой под старенькую ткань и все ждал... А утром, нервный и невыспавшийся, смотрел на новые заказы и вытирал воспаленные глаза рукавом. Что тут сказать? Конечно, через некоторое время серьезный мужчина с часами перестал присылать заказы, и курьер принес только записку, оглашающую о том, что человечек более не работает и точка!
Так и сидела эта точка, жирная и хитрая, словно муха…

- Грустно. Ты ничего лучше рассказать не мог?
- Опять перебил!
- Нет, просто интересуюсь.
- Тогда я замолкаю, и дальше можешь сам придумывать.
- Нет, ты рассказывай, монеты-то с неба почему сыпались?
- Вот я к этому и подхожу!
- А почему окольными путями?
- Так интереснее.
- Злодей!
- Молчу!
- Нет говори! Что там, про монеты-то?
- А то!

Той ночью он как обычно открыл форточку и спрятался с головой в постели. Человечек стал привыкать к тишине... это плохо, когда к такому привыкают, а с другой стороны, делать-то больше нечего, не метаться же всю жизнь, горюя о потерянном! И вот, когда желтый диск луны заполз на самый верх небосклона, что-то звякнуло по подоконнику и не один раз, а еще и еще. Это нечто не просто стучало, а падало и падало часто. Не удержавшись, человечек встал, закутался в спасительное байковое и побрел к окошку, ёжась и вздрагивая от каждого удара. Каково же было его удивление, когда, присмотревшись, он разглядел в темноте, что растормошивший его звук - ни что иное, как стук падающих с неба, именно с неба, а не с крыши, монет. Видел он и то, как одинокие прохожие начинают метаться по тротуарам и дорогам, подбирая звонкие деньжата. Как кое-где распахиваются окна и вспыхивает какой-то тусклый и неровный свет, озаряющий хлипкие фигуры, жаждущие получить частичку чуда. И ему вдруг стало смешно, смешно и весело. Он не мог точно сказать от чего, просто так это было замечательно, что может в наше время случиться нечто необычное. Может, несмотря на суету и зависимость от других дел, на занятость населения, на множество факторов и не только.. Было ему весело, и такой счастливый он вдруг стал, что настоящие крылья, казалось, распахиваются за плечами. И слова сами складываются в стихи, и пишутся они и поют, а идут от чистого сердца, от души идут. И среди шума падающих монет и шелеста рифм услыхал человечек, как шепчет ему его муза о том, что весь мир для него: и монеты для него, и луна, и крылья за спиной тоже для него. Бери! Иди! Лети! Пиши!
И в этот момент человечек, сев за стол, начал писать, писать все то, что с ним произошло. И о том, что еще произойдет, а муза впервые села рядом и заглянула через плечо, ведь она не знала, как жил без неё этот ПОЭТ. Так они и сидели вместе, а готовые рукописи он складывал на стол, а Муза перевязывала их ленточками и посылала в подарок всем, кто в этот момент грустил, для кого дождь из лунных монеток был только сказкой, но сказкой желанной и долгожданной..
А наутро все лунные золотые монетки стали лишь добрым воспоминанием, и люди вовсе не горевали о потерянном злате, а улыбались и задумчиво смотрели на светлое небо, озаренное солнцем, в котором белыми облаками появлялись стихи неизвестного, но счастливого поэта и его музы.

Скрипнула дверь, и тихий женский голос спросил: "Спит?"
- Спит!
- Умничка ты у меня, так быстро его укачиваешь, а сказки-то какие придумываешь... грустные только иногда.
- Ну, извини. Перекладывать его будем?
- Нет, просто прикроем пледом и пусть спит и видит сны.
- Ну ладно, спокойной ночи!
- Спокойной ночи, сказочник.

Мальчик поцеловал маму и забрался на кровать, а на кресле, свернувшись калачиком, мирно спал папа…