Глава 4. Гораций Слагхорн
Переводчик — Лесли, корректор — Dariana Black, бета-переводчик — Dariana Black

Несмотря на то, что Гарри провел предыдущие несколько дней в отчаянной надежде, что Дамблдор приедет за ним, он ощущал заметную неловкость, идя вместе с ним по Прайвет драйв. Он никогда прежде не беседовал с директором Хогвартса по-настоящему вне школы; обычно их разделял стол. К тому же, воспоминание о последней встрече лицом к лицу с Дамблдором продолжало преследовать Гарри и значительно усиливало его смущение. Тогда он много кричал, не говоря уж о том, что он приложил максимум усилий, чтобы разбить некоторые из наиболее ценных вещей Дамблдора.
Дамблдор, однако, казался абсолютно расслабленным.
— Держи свою палочку на готове, Гарри, —бодро сказал он.
— Но, сэр, я думал, что мне не разрешается применять магию вне школы?
— Если произойдет нападение, — сказал Дамблдор, — то я даю тебе свое разрешение использовать любое контрзаклинание или проклятие, которое придет тебе в голову. Однако, я не думаю, что тебе стоит ждать нападения сегодня ночью.
— Почему, сэр?
— Ты со мной, Гарри, — просто сказал Дамблдор. — Этого достаточно.
Он резко остановился в конце Прайвет драйв.
— Ты, конечно же, еще не сдал тест по аппарации? — сказал он.
— Нет, — сказал Гарри, — я думал, для этого нужно достичь семнадцатилетия.
— Все верно, — сказал Дамблдор, — тогда тебе придется крепко держать меня за руку. За левую руку, если ты не возражаешь. Как ты уже заметил, моя правая рука сейчас немного не в порядке.
Гарри ухватился за предложенную руку Дамблдора.
— Очень хорошо, — сказал Дамблдор, — тогда — в путь.
Гарри почуствовал, что рука Дамблдора стала выскальзывать, и усилил хватку. Следующее, что он осознал — все вокруг него стало черным; что-то сильно давило на него со всех сторон, он не мог даже дышать, грудь сжали стальные кольца; глаза и барабанные перепонки вдавило глубоко в голову, и вдруг...
Он вдохнул полной грудью холодный ночной воздух и открыл слезящиеся глаза. Он чувствовал себя так, как будто его только что протащили через очень узкую резиновую трубу. Лишь несколько секунд спустя он осознал, что Прайвет драйв исчез. Они с Дамблдором теперь находились в месте, казавшемся пустынной деревенской площадью, в центре которой стоял старый военный мемориал и несколько скамеек. Когда осознание сопоставилось с ощущениями, Гарри понял, что только что впервые в жизни аппарировал.
— Все нормально? — спросил Дамблдор, заботливо глядя на него. — К этим ощущениям действительно надо немного привыкнуть.
— Я в порядке, — ответил Гарри, потирая уши, которые, казалось, покинули Прайвет Драйв с заметной неохотой, — но, думаю, я бы все-таки предпочел метлы.
Дамблдор улыбнулся, попплотнее запахнул плащ на шее и сказал:
— Нам сюда.
Быстрым шагом он миновал гостиницу и несколько жилых домов. Судя по часам на церкви по соседству, приближалась полночь.
— Скажи мне, Гарри, — спросил Дамблдор, — твой шрам... Он болел?
Гарри инстинктивно поднял руку ко лбу и потер свой шрам в виде молнии.
— Нет, — ответил Гарри, — и это меня удивляет. Я думал, что теперь, когда Волдеморт снова набирает силу, он будет болеть постоянно.
Он посмотрел на Дамблдора и заметил, что тот выглядел удовлетворенным.
— Я, однако, считал иначе, — сказал Дамблдор. — Волдеморт, наконец, понял, как опасно для него, что ты имеешь доступ к его чувствам и мыслям. Похоже, теперь он использует против тебя окклюменцию.
— Что ж, я не жалуюсь, — сказал Гарри, который совершенно не скучал ни по тревожным снам, ни по пугающим вспышкам проникновения в сознание Волдеморта.
Они повернули за угол, минуя телефонную будку и автобусную остановку. Гарри посмотрел на Дамблдора.
— Профессор?
— Да, Гарри.
— Эм…где точно мы находимся?
— Это, Гарри, очаровательная деревня Бадли Баббертон.
— А что мы здесь делаем?
— Ах, да, конечно, я же не рассказал тебе. — сказал Дамблдор. — Уже не помню, сколько раз я говорил это за последние годы, но нам снова не хватает одного преподавателя. Мы здесь для того, чтобы убедить одного моего старого коллегу вернуться в Хогвартс.
— Но как я могу помочь в этом, сэр?
— О, я думаю, что мы найдем тебе применение, — сказал Дамблдор туманно. —Налево, Гарри.
Они шли по узкой крутой улочке, окруженной домами. Ни в одном окне не горел свет. Странный холодок, который вот уже две недели окутывал Прайвет драйв, добрался и сюда. Думая о дементорах, Гарри оглянулся через плечо и, для уверенности, крепче сжал волшебную палочку в кармане.
— Профессор, а почему мы не могли просто аппарировать прямо в дом Вашего коллеги?
— Поскольку это было бы столь же грубо, как снести входную дверь, — сказал Дамблдор. — Правила вежливости гласят, что мы должны предоставить собрату волшебнику возможность отказать нам в праве войти в его дом. В любом случае, большинство жилищ магов защищены от нежелательного аппарирования. Например, в Хогвартсе…
— Нельзя аппарировать на территории замка и его окрестностей, — торопливо сказал Гарри. — Мне рассказывала Гермиона Грейнджер.
— И она абсолютно права. Нам снова налево.
Церковные часы позади них пробили полночь. Гарри было интересно, почему Дамблдор не считает грубым обращаться к своему коллеге так поздно. Но сейчас, поскольку беседа была налажена, у него были более неотложные вопросы.
— Сэр, я видел в «Ежедневном Пророке», что Фадж был снят с должности...
— Верно, — ответил Дамблдор, сворачивая в крутой переулок. — Его сменил, как, я уверен, ты также видел, Руфус Скримджер, ранее бывший главой аврората.
— Он... Как вы думаете, он справится? — спросил Гарри.
— Интересный вопрос, — сказал Дамблдор. — Он способен, конечно. Более решительная и сильная личность, чем Корнелиус.
— Ясно, но я имел в виду…
— Я понял, что ты хотел сказать. Руфус — человек действия, который большую часть своей трудовой жизни посвятил борьбе с темными волшебниками. Он не станет недооценивать Волдеморта.
Гарри ждал, что Дамблдор скажет о своем предполагаемом несогласии со Скримджером, о котором писали в «Пророке», но этого не последовало. Сам Гарри не решался продолжить эту тему, поэтому он просто сменил ее.
— И, сэр… Я видел про мадам Боунс.
— Да, — сказал Дамблдор тихо, — это ужасная потеря. Она была великой ведьмой. Нам, кажется, сюда. О!
Он указал травмированной рукой.
— Профессор, что произошло с Вашей…
— У меня сейчас нет времени, чтобы объяснять это, — сказал Дамблдор. — Это захватывающая история, надо отдать ей должное.
Он улыбнулся Гарри, который понял, что ответ не был пренебрежительным, и он может продолжать задавать вопросы.
— Сэр, я получил с совой брошюру от министерства магии о мерах безопасности, которые мы все должны принять против Пожирателей Смерти…
— Я знаю. Я получил точно такую же, — сказал Дамблдор, все еще улыбаясь. —Ты находишь ее полезной?
— Не особо.
— Я так и подумал. Ты не спросил меня, например, какое мое любимое варенье, чтобы проверить, действительно ли я — профессор Дамблдор, а не самозванец.
— Я не... — начал Гарри, не уверенный в том, делали ли ему замечание или нет.
— На будущее, Гарри, это малиновое… Хотя, конечно, если бы я был Пожирателем Смерти, я бы выяснил собственные предпочтения касательно варенья перед тем, как притворяться собой.
— Э… ясно, — сказал Гарри. — В этой брошюре было что-то про инфери. Что они такое? В брошюре было не очень понятно.
— Это трупы, — спокойно ответил Дамблдор, — это мертвые тела, которые были заколодованы, чтобы выполнять приказания темных волшебников. Однако, инфери уже долгое время никто не видел.С тех пор, как Волдеморт был в полной силе. Он убил достаточно людей, чтобы создать из них армию. Вот это место. Сюда, Гарри.
Они приближались к маленькому, опрятному каменному дому, стоящему посреди сада. Гарри был слишком занят перевариванием мысли об инфери, чтобы обращать внимание на что-либо другое, но, когда они подошли к воротам, Дамблдор резко остановился, и Гарри врезался в него.
— О боже! О боже, боже, боже…
Гарри скользнул взглядом вдоль ухоженной тропинки, и сердце его упало. Входная дверь болталась на петлях.
Дамблдор окинул взглядом улицу с обеих сторон. Она казалась пустынной.
— Достань волшебную палочку и следуй за мной, — спокойно сказал он.
Дамблдор открыл садовую калитку и быстро пошел по дорожке к дому. Гарри следовал за ним по пятам. Он медленно открыл входную дверь, держа палочку наготове.
— Lumos!
На кончике волшебной палочки Дамблдора загорелся огонек, осветивши узкий коридор. Слева была еще одна распахнутая дверь. Подняв светящуюся палочку повыше, Дамблдор вошел в гостиную. Гарри вошел следом за ним.
Перед их глазами предстала картина полнейшего разгрома. Старинные настенные часы лежали разбитые прямо у их ног: циферблат был разбит, а маятник, будто оброненый меч, валялся чуть поодаль. Пианино стояло на боку, а его клавиши были разбросаны по всему полу. Поблизости валялись осколки упавшей люстры. Подушки были вспороты, и из разрезов сыпались перья; осколки стекла и фарфора покрывали все вокруг, как пудра. Дамблдор поднял свою палочку еще выше, так что ее свет падал на стены, где по обоям было разбрызгано что-то клейкое и темно-красное. Короткий вдох Гарри заставил Дамблдора обернуться.
— Не очень приятно, верно? — тяжело произнес он. — Да, здесь произошло что-то ужасное.
Дамблдор аккуратно переместился в середину комнаты, внимательно изучая осколки у себя под ногами. Гарри последовал за ним, оглядываясь по сторонам, отчасти боясь увидеть то, что могло прятаться за обломками пианино или перевернутым диваном, но не было никаких признаков мертвого тела.
— Может, здесь была борьба, и они утащили его с собой, профессор? — предположил Гарри, пытаясь не представлять, насколько тяжело должен был быть ранен человек, чтобы оставить пятна на обоях до половины высоты стены.
— Я так не думаю, — сказал Дамблдор, обходя перевернутое кресло, лежащее на боку.
— Вы думаете, он…
— Все еще где-то здесь? Да.
Без предупреждения Дамблдор наклонился и ткнул концом своей волшебной палочки в сидение мягкого кресла, которое завопило:
— Ай!
— Добрый вечер, Гораций, — сказал Дамблдор, выпрямляясь.
У Гарри отвисла челюсть. На том месте, где мгновение назад лежало кресло, скорчился чрезвычайно толстый, лысый, пожилой человек, потирающий живот и косящийся на Дамблдора печальным водянистым глазом.
— Было вовсе необязательно тыкать в меня волшебной палочкой так сильно, — угрюмо сказал он, поднимаясь на ноги. — Мне было больно.
Его блестящая макушка, выпуклые глаза, невероятных размеров седые обвислые усы и блестящие пуговицы на темно-бордовом вельветовом жакете, надетом поверх сиреневой шелковой пижамы искрились в свете волшебной палочки. Его макушка едва доставала Дамблдору до подбородка.
— И что меня выдало? — проворчал он, с трудом утверждаясь на ногах и все еще потирая свой живот. Он выглядел удивительно невозмутимо для человека, который только что был пойман на попытке прикинуться креслом.
— Мой дорогой Гораций, — сказал выглядевший позабавленным Дамблдор, — если бы сюда на самом деле приходили Пожиратели Смерти, над домом бы был Знак Мрака.
Волшебник хлопнул пухлой рукой по своему широкому лбу.
— Знак Мрака, — пробормотал Гораций. — Я знал, что должно быть что-то... А, ладно. Все равно не хватило бы времени, я только-только успел добавить последние штрихи к своей обивке, когда вы вошли в комнату.
Он шумно вздохнул, так, что кончики его усов взлетели в воздух.
— Помочь в уборке? — вежливо предложил Дамблдор.
— Да, пожалуйста, — ответил он.
Они встали спина к спине, двое волшебников — один высокий и худой, другой низкий и полный, и проделали волшебными палочками одинаковое подметающее движение.
Мебель вернулась на свои обычные места. Осколки декоративных вещиц становились единым целым еще в воздухе. Перья влетали в подушки. Разорванные книги восстанавливались, приземляясь на свои полки. Масляные светильники воспарили обратно на приставные столики и вновь загорелись. Большая коллекция серебряных рамок для фотографий, блестя, пролетела через всю комнату и приземлилась на столе целая и невредимая. Разрывы, трещины и дыры повсюду зарастали, а стены опять стали чистыми.
— Кстати, что это была за кровь? — громко спросил Дамблдор, перекрикивая бой заново собравшихся антикварных часов.
— На стенах? Драконья! — прокричал волшебник, которого звали Гораций, в тот момент, когда люстра с жутким скрежетом и звоном привинчивалась обратно к потолку.
От пианино донесся перезвон струн, а потом все стихло.
— Да, драконья, — повторил волшебник, продолжая разговор. — Моя последняя бутыль, а цены на нее в наше время подскочили до небес. Впрочем, ее можно будет использовать еще раз.
Он потянулся к небольшой стеклянной бутылочке, стоявшей на верху буфета, достал ее и поднес к свету, разглядывая густую жидкость внутри нее.
— Хм, немного пыльная.
Он поставил бутыль обратно на буфет и вздохнул. И тут его взгляд упал на Гарри.
— Ого, — сказал он, и взгляд его больших круглых глаз устремился на лоб Гарри, носивший на себе шрам в форме молнии. — Ого.
— Это, — сказал Дамблдор, делая шаг вперед, чтобы представить их друг другу, — Гарри Поттер. Гарри, это мой старый друг и коллега, Гораций Слагхорн.
Гораций Слагхорн повернулся к Дамблдору, выражение его лица было резким, неприятным.
— Так вот, как ты хотел меня убедить? Что ж, ответ «нет», Альбус.
Он прошел мимо Гарри, решительно отворачиваясь, как человек, пытающийся противостоять искушению.
— Я полагаю, что мы могли бы, по крайней мере, выпить? — спросил Дамблдор. — За старые, добрые времена.
Слагхорн заколебался.
— Ну, ладно. По одному стаканчику, — сказал он нелюбезно.
Дамблдор улыбнулся Гарри и указал ему на кресло, которое ничем не отличалось от того, которым так недавно притворялся Слагхорн, стоявшее около заново разожженного камина и ярко светящей масляной лампы. Гарри опустился в кресло с четким впечатлением, что Дамблдор по какой-то причине хочет, чтобы он был настолько хорошо виден, насколько это возможно. И, конечно же, когда Слагхорн, возившийся с графинами и стаканами, снова повернулся к комнате, его взгляд тут же упал на Гарри.
— Хм, — сказал он, быстро отводя взгляд, словно боясь повредить глаза. — Вот. — Он подал стакан усевшемуся без приглашения Дамблдору. Затем ткнул поднос Гарри и погрузился в подушки только что починенного дивана и сердитую тишину. Его ноги были так коротки, что не доставали до пола.
— Ну, как поживаешь, Гораций? — спросил Дамблдор.
— Не очень хорошо, — тут же ответил Слагхорн. — Слабая грудная клетка, одышка.. Да и ревматизм. Уже не могу так двигаться, как раньше. Что ж, этого следовало ожидать. Старость. Усталость.
— И все же, ты должен был двигаться достаточно расторопно, чтобы приготовить нам такой прием за столь короткое время, — сказал Дамблдор. — Едва ли ты был предупрежден больше, чем за три минуты.
Слагхорн ответил наполовину сердито, наполовину гордо:
— За две, я не услышал, когда сработало мое заклинание на вторжение. Я принимал ванну, и все же, — упрямо добавил он, казалось, вновь беря себя в руки, — но факт остается фактом: я старый человек, Альбус. Старый, усталый человек, который заслужил право на спокойную жизнь и некоторый комфорт.
«И он определенно у него есть», — подумал Гарри, оглядывая комнату. В ней царила духота и беспорядок, но никто не смог бы сказать, что здесь неуютно. Тут были мягкие стулья и скамеечки для ног, напитки и книги, коробки конфет и пухлые подушки. Если бы Гарри не знал, кто здесь живет, он предположил бы, что это обиталище богатой, старой педантичной дамы.
— Ты еще не так стар, как я, Гораций, — сказал Дамблдор.
— Что ж, может, тебе самому стоило бы задуматься о выходе на пенсию? — резко сказал Гораций, найдя своими бледными глазами цвета крыжовника травмированную руку Дамблдора. — Я вижу, реакция уже не та...
— Ты абсолютно прав, — безмятежно сказал Дамблдор, поднимая рукав мантии повыше и показывая обожженные и почерневшие кончики пальцев, от вида которых у Гарри неприятно закололо в затылке. — Я, несомненно, стал медлительнее, чем был. Но, с другой стороны…
Он развел руками, как бы говоря, что у возраста есть свои преимущества, и Гарри увидел на пальце его непострадавшей руки кольцо. Он никогда раньше не видел, чтобы Дамблдор носил его. Оно было большое, грубой работы, сделанное, как казалось, из золота, с крупным черным камнем, треснувшим посередине. Взгляд Слагхорна тоже на секунду задержался на кольце, и Гарри заметил, как на мгновение тот нахмурился, и по широкому лбу пролегла складка.
— Так, все эти предосторожности против незваных гостей, Гораций... Они направлены против Пожирателей Смерти или против меня? — спросил Дамблдор.
— Что могут Пожиратели Смерти хотеть от такого бедного, измученного старикашки, как я? — поинтересовался Гораций.
— Я думаю, что они захотят, чтобы ты направил свои значительные способности в сторону насилия, пыток и убийств, — сказал Дамблдор. — Ты действительно хочешь мне сказать, что они еще не приходили тебя вербовать?
Слагхорн злобно смотрел на Дамблдора какое-то время, потом проворчал:
— Я не дал им шанса. В течение года я постоянно переезжал, не оставаясь на одном месте больше недели. Перебирался из одного маггловского дома в другой. Хозяева этого дома сейчас отдыхают на Канарских островах. Тут было очень уютно, мне будет жаль уезжать. Когда привыкаешь, это становится совсем просто. Одно простенькое замораживающее заклинание на эту дурацкую сигнализацию, которую магглы используют вместо вредноскопа, и удостовериться, что соседи не видят, как заносишь пианино.
— Изобретательно, — сказал Дамблдор. — Но это кажется слишком утомительным существованием для измученного старикашки, ищущего спокойной жизни. Теперь, если бы ты вернулся в Хогвартс…
— Если ты собираешься сказать мне, что моя жизнь будет более спокойной в этой отвратительной школе, то лучше побереги слова, Альбус! Я, может, и скрывался, но когда Долорес Амбридж покинула школу, до меня дошли некоторые интересные слухи. Если так ты теперь обращаешься с преподавателями…
— Профессор Амбридж не поладила с нашим стадом кентавров, — сказал Дамблдор. — Я думаю, что ты, Гораций, не додумался бы пойти прямо в Запретный лес и назвать толпу сердитых кентавров «грязными гибридами».
— Так вот, что она сделала? — сказал Слагхорн. — Идиотка. Она мне никогда не нравилась.
Гарри тихонько захихикал, и Дамблдор и Слагхорн обернулись к нему.
— Простите, — торопливо сказал Гарри, — просто… мне она тоже не нравилась.
Дамблдор внезапно встал.
— Вы уходите? — тут же с надеждой спросил Слагхорн.
— Нет, но, я подумал, не могу ли я воспользоваться твоей уборной? — сказал Дамблдор.
— О, — с заметным разочарованием произнем Слагхорн, — вторая дверь налево по коридору.
Дамблдор вышел из комнаты. Когда за ним закрылась дверь, в комнате повисла тишина. Спустя некоторое время Слагхорн поднялся на ноги, но, казалось, не знал, что с собой делать. Он бросил вороватый взгляд на Гарри, подошел к камину и повернулся к нему спиной, грея свою широкую филейную часть.
— Не думай, что я не знаю, зачем он привел тебя сюда, — внезапно сказал он.
Гарри взглянул на Слагхорна. Взгляд его водянистых глаз скользил по шраму, на этот раз замечая и остальную часть лица.
— Ты очень похож на отца.
— Да, мне говорили об этом, — сказал Гарри.
— За исключением глаз. У тебя…
— Да, мамины глаза.
Гарри слышал это так часто, что ему уже стало слегка надоедать.
— Хм. Да, верно. Вообще-то преподаватель не должен иметь любимчиков, но она была моей любимицей, твоя мать, — добавил Слагхорн, отвечая на вопросительный взгляд Гарри. — Лили Эванс. Одна из умнейших, кого мне когда-либо доводилось учить. Живая. Очаровательная девушка. Я много раз говорил ей, что она должна была быть на моем факультете. И получал нахальные ответы.
— А какой факультет был Вашим?
— Я был деканом Слизерина, — сказал Слагхорн. — О, — быстро продолжил он, видя выражение лица Гарри и грозя ему толстым коротким пальцем. — только не считай это моим недостатком. Ты гриффиндорец, как и она, полагаю? Да, обычно это семейное. Правда, не всегда. Ты когда-нибудь слышал о Сириусе Блэке? Должен был. О нем писали в газетах последние пару лет. Он умер несколько недель назад…
Ощущение было такое, как будто невидимая рука ухватила Гарри за кишки и крепко сжала.
— Что ж, в любом случае, он был добрым приятелем твоего отца в школе. Все Блэки учились в Слизерине, но Сириус попал в Гриффиндор. Позор — он был талантливым мальчиком! Я получил его брата, Регулуса, когда он пришел, но я бы предпочел весь комплект .
Он говорил, как заядлый коллекционер, которому перебили цену на аукционе. Очевидно, углубившись в воспоминания, он смотрел на противоположную стену и лениво крутился на месте, чтобы обеспечить равномерный нагрев своей задней половины.
— Твоя мать была магглорожденной, конечно же. Я не мог поверить в это, когда узнал. Я думал, что она должна быть чистокровной, такая умница...
— Одна из моих лучших друзей магглорожденная, — сказал Гарри, — и она лучшая на нашем курсе.
— Забавно, как иногда все происходит, верно? — спросил Слагхорн.
— Не очень, — холодно сказал Гарри.
Слагхорн удивленно посмотрел на него.
— Тебе не следует думать, что я пристрастен. Нет, нет, нет! Разве я не сказал только что, что твоя мать была одной из моих любимых учениц. И еще был Дирк Кресвелл, на курс младше нее. Сейчас он глава отдела по контактам с гоблинами. Конечно, магглорожденный, очень одаренный студент. И до сих пор снабжает меня отличной внутренней информацией о делах в Гринготтсе.
Он немного попрыгал на месте, самодовольно улыбаясь, и указал на множество блестящих рамочек с фотографиями на комоде, каждая из которых была населена маленькими движущзимися обитателями.
— Все бывшие студенты, все подписаны. Ты увидишь Барнабаса Кафа, редактора «Ежедневного Пророка», он всегда заинтересован выслушать мое мнение о последних новостях. И Амброзиуса Флюма из «Сладкого королевства» — корзина с конфетами каждый день рождения, и все потому, что я смог представить его Цицерону Харкиссу, который дал ему его первую работу. А сзади — ты увидишь ее, если вытянешь шею, Гвеног Джонс, капитан «Голихедских Гарпий». Люди всегда поражаются, когда узнают, что я «на ты» с Гарпиями. И бесплатные билеты когда только захочу!
Эта мысль, похоже, его чрезвычайно подбодрила.
— И все эти люди знают, где Вас найти, чтобы присылать всякие разности? — спросил Гарри, который не мог не удивляться, как Пожиратели Смерти никак не могут выследить Слагхорна, если корзины с конфетами, билеты на квиддич и посетители, жаждущие его совета и мнения могут его найти.
Улыбка сползла с лица Слагхорна так же быстро, как кровь со стен.
— Конечно же, нет, — сказал Слагхорн, глядя на Гарри. — Я не общался ни с кем вот уже год.
У Гарри сложилось впечатление, что эти слова шокировали самого Слагхорна. Некоторое время он выглядел выбитым из колеи. Затем пожал плечами и продолжил:
— Все же…благоразумный волшебник не стал бы поднимать голову в такие времена. Дамблдору легко говорить, но согласиться сейчас на должность в Хогвартсе было бы равносильно публичному признанию моей лояльности к Ордену Феникса. И хотя я уверен, что все они храбры, достойны восхищения и твсе такое прочее, лично меня не слишком прильщает уровень смертности.
— Вам вовсе не обязательно вступать в Орден Феникса, чтобы преподавать в Хогвартсе, — сказал Гарри. Он так и не смог до конца скрыть насмешливую нотку в голосе. Было трудно симпатизировать избалованному существованию Слагхорна, помня о Сириусе, который ютился в пещере и питался крысами. — Большинство учителей не состоят в Ордене, и никто из них не был убит. Ну, если не считать Квиррелла, но он получил то, что заслужил, учитывая, что он работал на Волдеморта.
Гарри был уверен, что Слагхорн — один из тех волшебников, которые не переносят, когда имя Волдеморта произносят вслух. И он не ошибся: Слагхорн вздрогнул и издал протестующий возглас, который Гарри проигнорировал.
— Думаю, что с Дамблдором на посту директора преподавательский состав находится в большей безопасности, чем большинство людей. Он, вероятно, тот единственный, кого Волдеморт всегда боялся, не так ли? — Продолжил Гарри.
Слагхорн какое-то время смотрел в пространство, как будто обдумывая слова Гарри.
— Да, это правда, что Тот-Кого-Нельзя-Называть никогда не стремился воевать с Дамблдором, — неохотно пробормотал Гораций, — И, я полагаю, можно привести аргумент, что раз уж я не присоединился к Пожирателям Смерти, Тот-Кого-Нельзя-Называть едва ли сможет счесть меня другом. В таком случае, я буду в большей безопасности чуть поближе к Альбусу... Я не могу притворяться, что смерть Амелии Боунс не потрясла меня…То, что она со своими связями в Министерстве и защитой…
Дамблдор снова вошел в комнату, и Слагхорн резко подпрыгнул, как будто забыл о его присутствии в доме.
— О, вот и ты, Альбус, — сказал он. — Ты так долго отсутствовал. Желудок расстроился?
— Нет, просто я читал маггловские журналы, — ответил Дамблдор. — Очень люблю схемки для вязания. Что же, Гарри, я думаю, что мы злоупотребляли гостеприимством Горация достаточно долго. Я думаю, что нам пора.
Подчиняясь без малейшей неохоты, Гарри вскочил на ноги. Слагхорн казался ошеломленным.
— Вы уходите?
— Да. Я думаю, что я могу распознать безнадежный случай, когда сталкиваюсь с таковым.
— Безнадежный?
Слагхорн казался возбужденным. Он крутил большими пальцами и волновался, глядя, как Дамблдор запахивает свой дорожный плащ, а Гарри застегивает куртку.
— Мне очень жаль, что ты отказался от работы, Гораций, — сказал Дамблдор, вскидывая свою здоровую руку в знак прощания. — В Хогвартсе были бы рады видеть тебя снова. Несмотря на сильно повышенную защиту, ты можешь заехать в гости, если захочешь…
— Да... Хорошо... Очень любезно… как я говорил…
— Ну, тогда до свидания!
— До свидания! — сказал Гарри.
Они уже дошли до входной двери, когда позади них раздался крик.
— Хорошо, хорошо! Я это сделаю!
Дамблдор обернулся к задыхающемуся Слагхорну, стоящему в дверях гостиной.
— Ты вернешься к работе?
— Да, да, — нетерпеливо сказал Гораций. — Я, должно быть, сошел с ума, но да.
— Замечательно, — просиял Дамблдор. — Тогда увидимся первого сентября.
— Да, полагаю, увидимся, — хрюкнул Слагхорн.
Когда они зашагали по садовой дорожке, их догнал голос Слагхорна:
— Но я хочу повышения зарплаты, Дамблдор!
Дамблдор рассмеялся. Садовая калитка захлопнулась за ними, и они отправились обратно вниз по холму через темноту и кружащийся туман.
— Молодец, Гарри, — сказал Дамблдор.
— Я ничего не сделал, — удивленно сказал Гарри.
— О, еще как сделал. Ты показал Горацию, сколько всего он сможет приобрести, вернувшись в Хогвартс. Он тебе понравился?
— Эм…
Гарри не был уверен, понравился ему Слагхорн или нет. В чем-то он, безусловно, был приятен, но в то же время казался самовлюбленным, да и, сколько бы он не утверждал обратное, слишком удивился тому, что из магглорожденной могла получиться хорошая ведьма.
— Гораций, — сказал Дамблдор, избавляя Гарри от ответственности за произнесение всего этого, — любит комфорт. И общество известных, благополучных и сильных. Он наслаждается ощущением, что он влияет на этих людей. Ему никогда не хотелось самому «занять трон». Он предпочитает место позади. Больше пространства, чтобы развернуться, видишь ли. В Хогвартсе он также подбирал себе любимчиков. Иногда за их амбициозность или ум, иногда за их шарм или талант. И у него было необъяснимое умение выбирать тех, кому в будущем было суждено стать выдающимися в разнообразных областях. Гораций собрал вокруг себя что-то вроде клуба фаворитов. Знакомя, завязывая полезные связи между членами клуба, он всегда пожинал некоторую выгоду в ответ, будь то бесплатная коробка его любимых засахаренных ананасов или возможность порекомендовать нового работника в отдел по контактам с гоблинами.
Гарри представился неожиданный и яркий образ огромного, раздутого паука, прядущего вокруг себя сеть, тянущего то за одну, то за другую нить, чтобы подтянуть своих больших и сочных мух чуточку ближе.
— Я рассказал тебе все это, — продолжил Дамблдор, — не для того, чтобы настроить тебя против Горация, или, как мы теперь должны его называть, профессора Слагхорна, а для того, чтобы предостеречь тебя. Он, несомненно, постарается «подобрать» тебя, Гарри. Ты станешь украшением его коллекции. «Мальчик, который выжил», или, как тебя сейчас называют, «Избранный».
При этих словах Гарри обдало холодком, не имевшим ничего общего с окружающим туманом. Это напомнило ему слова, услышанные им несколько недель назад. Слова, имевшие для него ужасное и особенное значение: «Ни один не сможет жить, пока жив другой...».
Дамблдор остановился возле той же церквушки, мимо которой они проходили раньше.
— Достаточно, Гарри. Возьми меня за руку.
На этот раз Гарри был готов к аппарации, хотя по-прежнему счел ее неприятной. Когда давление исчезло, и Гарри почувствовал, что снова может дышать, он стоял рядом с Дамблдором на проселочной дороге, глядя на кривой силуэт своего второго самого любимого здания в мире: Норы. Несмотря на только что пережитое чувство страха, Гарри не мог не радоваться тому, что видит.Здесь был Рон... И миссис Уизли, которая готовила лучше всех, кого он знал.
— Если ты не возражаешь, Гарри, — сказал Дамблдор, минуя ворота, — я бы хотел сказать тебе пару слов перед тем, как мы расстанемся. Наедине. Может быть, здесь?
Дамблдор направился к ветхому каменному сараю, где Уизли хранили свои метлы, и вошел в него. Немного удивленный, Гарри проследовал за ним через скрипучую дверь в помещение, чуть меньшее, чем средних размеров шкаф. Дамблдор зажег конец своей волшебной палочки, как фонарик, и улыбнулся Гарри.
— Надеюсь, ты простишь мне, Гарри, что я снова упоминаю об этом. Но я хотел сказать тебе, что доволен и даже горд тем, как ты держишься после всего произошедшего в министерстве. И, позволь мне сказать, я думаю, что Сириус гордился бы тобой.
Гарри сглотнул. Ему показалось, что голос покинул его. Он не думал, что сможет выдержать разговор о Сириусе. Было достаточно больно услышать слова дяди Вернона «Его крестный мертв?» и еще хуже небрежное упоминание имени Сириуса Слагхорном.
— Это было жестоко, — мягко сказал Дамблдор, — то, что вы провели вместе так мало времени. Резкий обрыв того, что должно было стать долгими и счастливыми отношениями.
Гарри кивнул. Его взгляд был устремлен на паука, взбиравшегося на шляпу Дамблдора. Он мог сказать, что Дамблдор понимал, может, даже подозревал, что до прихода его письма Гарри проводил большую часть своего пребывания у Дурслей, лежа на кровати, отказываясь от еды и глядя в туман за окном, полный холодной пустоты, которую он привык ассоциировать с дементорами.
— Мне просто тяжело, — глухо проговорил Гарри, — сознавать, что он больше мне не напишет.
Глаза внезапно защипало, и он моргнул. Он чувствовал себя глупо, признавая это, но тот факт, что у него есть кто-то вне Хогвартса, кого беспокоит, что с ним происходит, почти как родитель, был одним из лучших последствий знакомства с крестным. Но теперь почтовая сова никогда не принесет ему такого ободрения.
— Сириус представлял для тебя многое, чего ты раньше не знал, — мягко сказал Дамблдор, — Естественно, это была ужасная потеря.
— Но пока я был у Дурслей, — перебил Гарри крепнущим голосом, — я понял, что не могу спрятаться или... или сломаться. Сириус бы не хотел этого, верно? В любом случае, жизнь слишком коротка… Посмотрите на Мадам Боунс и Эммелин Вэнс… Ведь следующим могу быть я, верно? И если так и будет, — яростно сказал Гарри, глядя прямо в голубые глаза Дамблдора, блестящие в свете волшебной палочки, — Я постараюсь забрать с собой столько Пожирателей Смерти, сколько смогу. И Волдеморта тоже, если у меня получится.
— Ты говоришь, как настоящий сын Поттеров и крестник Сириуса, — сказал Дамблдор, одобрительно погладив его по спине, — я снимаю перед тобой шляпу. Вернее, снял бы, если бы не боялся обсыпать тебя пауками. А теперь, Гарри, об одной близко связанной теме …Ты ведь получал «Ежедневный пророк» последние две недели?
— Да, — сказал Гарри, и его сердце забилось быстрее.
— Тогда ты, наверное, заметил, что было целое море сообщений касательно твоего приключения в Зале Пророчеств.
— Да, — снова сказал Гарри, — И теперь все знают, что я Тот Единственный…
— Нет, не знают, — перебил Дамблдор. — В мире есть только два человека, которые знают полное содержание пророчества о тебе и Волдеморте, и они оба сейчас стоят в этом вонючем, полном пауков сарае для метел. Правда, однако, что многие верно догадались, что Волдеморт послал Пожирателей Смерти, чтобы они украли пророчество, и что оно касается тебя.Итак, я думаю, что я прав, говоря, что ты никому не рассказывал, что знаешь, о чем говорится в пророчестве?
— Да, — сказал Гарри.
— Мудрое решение, в целом, — сказал Дамблдор, — но я думаю, что ты должен поделиться этим со своими друзьями, мистером Рональдом Уизли и мисс Гермионой Грейнджер. Да, — продолжил он. Гарри выглядел удивленным. — Я думаю, что они должны знать. Ты оказываешь им плохую услугу, не доверяя им нечто столь важное.
— Я не хотел…
— Пугать или тревожить их? — спросил Дамблдор, рассматривая Гарри поверх своих очков-полумесяцев. — Или, возможно, признаваться, что ты сам напуган и встревожен? Тебе нужны твои друзья, Гарри. Как ты верно заметил, Сириус не хотел бы, чтобы ты замкнулся в себе.
Гарри ничего не сказал, но Дамблдор, казалось, и не требовал ответа. Он продолжил:
— А теперь о другой близко связанной теме. Я бы хотел, чтобы в этом году ты приходил ко мне на частные уроки.
—Частные… к Вам? —сказал Гарри, удивление заставило его прервать молчание.
— Да, я думаю, что мне пора принять большее участие в твоем обучении.
— Чему Вы будете меня учить, сэр?
— О, немного тому, немного сему, — сказал Дамблдор беззаботно.
Гарри ждал, надеясь, но Дамблдор не стал уточнять. Тогда он спросил о другом, что немного его тревожило.
— Если Вы будете учить меня, нужно ли мне ходить на уроки окклюменции к Снейпу?
— Профессору Снейпу, Гарри. И, нет. Не нужно.
— Хорошо, — сказал Гарри с облегчением, — потому что это было…
Он остановился, остерегаясь говорить то, что думает на самом деле.
— Я думаю, что слово «фиаско» как раз подошло бы здесь, — кивнув, сказал Дамблдор.
Гарри рассмеялся.
—Что ж, это значит, что мне не придется часто видеть профессора Снейпа с этих пор, — сказал он, — потому как он не позволит мне изучать зелья, если моя оценка по СОВ не будет «Превосходно», а она таковой не будет, я знаю.
— Не считай СОВ, пока не получил их, — серьезно сказал Дамблдор. — Они, я как раз вспомнил, должны прибыть уже скоро. И еще две важные вещи перед тем, как мы расстанемся. Первое, мне бы хотелось, чтобы ты всегда имел при себе плащ-невидимку с этого момента и далее. Даже внутри Хогвартса. На всякий случай, ты меня понимаешь?
Гарри кивнул.
— И последнее: пока ты здесь, в Норе обеспечен максимальный уровень ббезопасности, который может предоставить министерство магии. Эти меры причиняют некоторые неудобства Артуру и Молли. Вся их почта, например, досматривается в министерстве перед тем, как быть отправленной дальше. Они нисколько не возражают, потому что их единственная забота — твоя безопасность. Однако, ты плохо им отплатишь, если будешь рисковать своей головой, пока живешь у них.
— Я понял, — быстро сказал Гарри.
— Вот и отлично, — сказал Дамблдор, открывая дверь сарая для метел и выходя во двор. — Я вижу свет на кухне. Давай не будем дольше лишать Молли шанса посокрушаться, какой ты худой.