Глава 24. Мастер волшебных палочек
Переводчик -
Зоя Экшен, Ворон (1); Niggl, Ворон (2)
корректор -
Варварушка, Чжоули
Это было похоже на погружение в старый кошмар: Гарри словно снова стоял на коленях рядом с телом Дамблдора, у подножия самой высокой башни Хогвартса. Наяву он не сводил глаз с крохотного, съёжившегося в траве тельца, проткнутого серебряным кинжалом Беллатрикс.
Голос Гарри всё ещё повторял:
- Добби… Добби…- хотя сам он знал, что эльф уже ушёл туда, откуда его не дозваться.
Спустя минуту он осознал, что они всё-таки оказались там, где нужно, потому что здесь были Билл и Флёр, Дин и Луна, обступившие его, пока он стоял на коленях возле эльфа.
- Гермиона, - внезапно вспомнил он. – Что с ней?
- Рон увёл её в дом, - ответил Билл. – С ней всё будет в порядке.
Гарри снова уронил взгляд на Добби. Он протянул руку и вынул острый клинок из тела эльфа, затем снял куртку и укрыл ею Добби, как одеялом.
Где-то неподалёку море разбивалось о камни; Гарри слушал, как оно шумит, пока остальные говорили о чём-то, обсуждая совершенно не интересные ему дела, принимая какие-то решения… Дин отнёс раненого Грипхука в дом; Флёр поспешила следом; Билл теперь действительно знал, о чём он говорил.
Гарри смотрел на маленькое тельце, и его шрам пульсировал и горел. Каким-то краешком сознания, далеко, словно глядя в подзорную трубу не с того конца, он видел, как Волдеморт карает тех, кто остался в поместье Малфоев. Ярость его была ужасна, но Гарри чувствовал, как скорбь по Добби притупляла её: это был словно дальний шторм, который достигал Гарри, преодолев безбрежный немой океан.
- Я хочу сделать это как надо. Без магии, - это были его первые осознанные слова. – У вас есть лопата?
И он начал работу, в одиночестве копая могилу в том месте, где указал Билл, - в дальнем конце сада, между кустами. Он копал одержимо, наслаждаясь физическим трудом, упиваясь отсутствием волшебства, ибо каждая его капля пота и каждая мозоль была данью эльфу, спасшему их жизни.
Его шрам горел, но он был хозяином этой боли: он чувствовал её, но был отдельно от неё. Он, наконец, научился контролировать, закрывать своё сознание от Волдеморта; научился тому, чему, как хотел Дамблдор, он должен был научиться у Снейпа.
Как Волдеморт не мог завладеть разумом Гарри, пока он горевал по Сириусу, так его мысли не могли проникнуть в сознание Гарри, пока он скорбел по Добби. Казалось, горе изгоняло Волдеморта… хотя Дамблдор, конечно, сказал бы, что это делала любовь.
Он вонзался всё глубже и глубже в эту твёрдую холодную землю, выгоняя горе с потом, не реагируя на боль в шраме. В темноте под шум моря, вторящего его собственному дыханию, всё, что случилось у Малфоев, возвращалось к нему; всё, что он услышал там, звучало в нём снова, и понимание расцветало во мраке…
Мерный ритм работающих рук попадал в такт его мыслям.
Крестражи… Реликвии… Крестражи… Реликвии… только больше нет долгого сгорания в своей судьбе, нет навязчивого стремления. Потеря и смятение уничтожили их. У него было ощущение, будто его грубо разбудили ото сна.
Всё глубже и глубже Гарри копал могилу.
Он знал, где Волдеморт был сегодня, кого он убил в самой верхней камере Нурменгарда и почему…
Он думал о Червехвосте, умершем из-за одного невольного порыва сострадания… Дамблдор предвидел это… Сколько ещё он знал?
Гарри потерял счёт времени. Он только знал, что небо капельку посветлело, когда к нему присоединились Рон и Дин.
- Как Гермиона?
- Лучше, - ответил Рон. – Флёр сидит с ней.
Гарри ожидал, что они спросят, почему он не сделал хорошую могилку простым взмахом палочки, и уже приготовил ответ - но он не понадобился. Они спрыгнули в выкопанную яму со своими лопатами и молча работали рядом, пока могила не стала достаточно глубокой.
Гарри бережно завернул эльфа в свою куртку. Рон сел на краю могилы, стянул с себя ботинки и носки и надел их на босые ноги эльфа. Дин сотворил шерстяную шапочку, и Гарри заботливо поместил её на голову Добби, укутав его острые, как у летучей мыши, ушки.
- Надо закрыть ему глаза.
Гарри не слышал, как подошли из темноты остальные. На Билле была дорожная мантия, на Флёр большой белый фартук, из кармана которого высовывалась бутылка «Костероста». Гермиона, закутанная в чужую одежду, была бледна и еле стояла на ногах. Когда она добралась до Рона, он обнял её. Луна, съёжившаяся в одном из пальто Флёр, склонилась и ласково положила пальцы на веки эльфа, прикрывая остекленевший взгляд.
- Вот, - сказала она мягко, - теперь он будто спит.
Гарри опустил эльфа в могилу, уложив его руки и ноги так, словно тот отдыхал, затем выбрался и последний раз взглянул на крошечное тельце. Он старался держать себя в руках, но это было трудно, вспоминая похороны Дамблдора, многочисленные ряды золочёных стульев, министра магии в первом ряду, перечисление достижений Дамблдора, великолепие белого мраморного надгробия. Он считал, что Добби заслуживал не менее пышных похорон, но, тем не менее, эльф лежит здесь, между кустами, в неумело вырытой яме.
- Я думаю, нам следует что-нибудь сказать, - тоненьким голоском произнесла Луна. – Я начну?
И когда все взгляды устремились на неё, она обратилась к бездыханному эльфу, лежавшему на дне могилы:
- Огромное спасибо тебе, Добби, за то, что ты освободил меня из того подвала. Это так несправедливо, что ты погиб, будучи таким добрым и смелым. Я всегда буду помнить, что ты сделал для нас. Надеюсь, теперь ты счастлив.
Она повернулась и выжидающе посмотрела на Рона, который откашлялся и сказал осипшим голосом:
- Ага… спасибо, Добби.
- Спасибо, - пробормотал Дин.
Гарри сглотнул.
- Прощай, Добби, - всё, что он смог выдавить из себя, но Луна уже всё сказала за него.
Билл поднял палочку - и куча земли, лежавшая возле могилы, поднялась в воздух и осела в неё, образовав сверху маленький красноватый холмик.
- Ничего, если я побуду здесь ещё минуту? - спросил Гарри у остальных.
Они что-то ответили - слов он не расслышал, кто-то легонько потрепал его по плечу, затем все побрели обратно к дому, оставив Гарри одного рядом с эльфом.
Он огляделся: клумбы по краям были выложены большими белыми камнями, обкатанными морем. Гарри поднял один из самых больших и положил, словно подушку, над тем местом, где теперь покоилась голова Добби. Затем засунул руку в карман в поисках палочки - их там было две. Он растерялся и теперь не мог припомнить, чьи это были палочки: смутно помнилось, что вроде бы он вырвал их в суматохе из чьих-то рук. Он выбрал ту, что покороче, - она удобнее улеглась в руке - и указал ею на камень.
Под его шёпот на поверхности камня медленно появлялись глубокие надрезы. Он знал, что Гермиона сделала бы это аккуратнее и, пожалуй, быстрее, но он сам хотел отметить место, как хотел сам выкопать могилу. Когда Гарри снова поднялся, надпись на камне гласила:
ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ ДОББИ, СВОБОДНЫЙ ЭЛЬФ.
Он ещё немного посмотрел на свою работу и лишь потом ушёл.
Шрам слегка покалывало, а голова была полна мыслей, пришедших на ум, когда он рыл могилу; мыслей, взращённых во тьме, одновременно пленительных и ужасных.
Когда он вошёл в маленький холл, все сидели в гостиной и внимательно слушали Билла. Комната была светлая, милая, в камине полыхало небольшое яркое пламя. Не желая пачкать ковер, Гарри остановился в дверях.
- …повезло, что Джинни на каникулах. Будь она в Хогвартсе, её бы взяли прежде, чем мы успели бы до неё добраться. Теперь мы знаем, что она тоже в безопасности, - он оглянулся и заметил Гарри.
- Я забрал всех из Норы, - объяснил он, – перевёз их к Мюриэль. Пожиратели смерти знают, что Рон с тобой, так что теперь они нацелились на семью... не извиняйся, - добавил он, заметив выражение лица Гарри. – Это всегда было вопросом времени, папа месяцами твердил это. Мы самая многочисленная семья предателей крови в этих местах.
- Как они защищены? – спросил Гарри.
- Фиделиус Чарм. Хранитель тайны - отец. Мы проделали то же самое и с этим коттеджем; его Хранитель - я. Никто из нас не может ходить на работу, но сейчас это не самое главное. Когда Олливандер и Грипхук поправятся, мы и их отправим к Мюриэль. Здесь не так много места, зато у неё его достаточно. Ноги Грипхуку лечат - Флёр дала ему «Костерост», так что мы, вероятно, сможем отправить их через час или…
- Нет, - прервал его Гарри, Билл изумлённо взглянул на него. – Они оба нужны мне здесь. Мне надо поговорить с ними. Это важно, - и сам услышал в своём голосе властность, уверенность и настойчивость, пришедшие к нему, пока он рыл Добби могилу.
Все озадаченно повернулись к нему.
- Я пойду умоюсь, - сказал Гарри Биллу, поглядев на свои руки, по-прежнему покрытые грязью и кровью Добби. – А затем я хотел бы сразу же увидеться с ними.
Он прошёл в маленькую кухню к тазику, стоявшему под окном, выходящим на море. Заря успела окрасить горизонт розовым и бледно-золотым, пока он умывался, снова следуя за ходом мысли, пришедшей к нему в тёмном саду…
Добби уже никогда не расскажет, кто послал его в подвал, но Гарри знал, что он увидел: проницательный взгляд голубых глаз из осколка зеркала, а затем пришла помощь. Помощь всегда прибудет в Хогвартсе к каждому, кто её попросит.
Равнодушный к красоте пейзажа за окном и негромкому разговору оставшихся в гостиной, Гарри вытер руки. Он отрешённо смотрел на океан и чувствовал себя ближе к разгадке, чем когда-либо раньше.
Его шрам до сих пор покалывало, и он знал, что Волдеморт тоже движется туда. Гарри всё понимал и, в то же время, ничего не понимал. Интуиция говорила ему одно, мозг – совершенно другое. Дамблдор в мыслях Гарри улыбался, глядя на него поверх кончиков пальцев, сложенных, словно для молитвы.
Вы дали Рону Гаситель… Вы поняли его… Вы дали ему возможность вернуться…
Вы поняли и Червехвоста… Вы знали, что где-то в глубине его души жило раскаяние…
А если Вы поняли их… Что Вы знали про меня, Дамблдор?
Должен ли я знать, а не искать? Знали ли Вы, как тяжело это будет для меня? Поэтому Вы сделали это настолько сложным? Чтобы мне потребовалось время для разгадки?
Гарри остолбенел, застывшим взглядом уставясь туда, где золотой луч яркого солнца поднимался над горизонтом. Затем он посмотрел на свои чистые руки и на мгновение удивился, заметив полотенце, которое они сжимали. Он положил его, вернулся в холл и тут же почувствовал, как шрам злобно запульсировал, затем перед глазами быстро, словно стрекоза отразилась в воде, мелькнули очертания до боли знакомого здания.
Билл и Флёр стояли у подножия лестницы.
- Мне нужно поговорить с Грипхуком и Олливандером, - обратился к ним Гарри.
- Нет, - ответила Флёр. – Тебе п’гидётся подождать, А’рри. Оньи оба так устали…
- Прошу прощения, - возразил он без раздражения. – Но я не могу ждать. Мне нужно поговорить с ними сейчас. Поодиночке и без свидетелей. Это срочно.
- Гарри, какого чёрта здесь происходит? – взорвался Билл. – Ты заявляешься сюда с мёртвым домашним эльфом и гоблином в полубессознательном состоянии, Гермиона выглядит так, будто её пытали, а Рон наотрез отказывается мне что-либо говорить…
- Мы не можем рассказать тебе, чем мы занимаемся, - решительно проговорил Гарри. – Ты в Ордене, Билл, ты знаешь, что Дамблдор оставил нам задание. Нам нельзя говорить о нём кому-либо другому.
Флёр фыркнула, но Билл не взглянул на неё; он пристально смотрел на Гарри. Выражение его лица, изрезанного глубокими шрамами, было невозможно разгадать. Наконец он произнёс:
- Хорошо. С кем бы ты хотел поговорить первым?
Гарри заколебался. Он знал, что зависело от этого решения. Времени почти не было, пора выбирать: крестражи или Реликвии?
- Грипхук, - сказал Гарри. – Сначала я поговорю с Грипхуком.
Его сердце билось так, будто он бежал и только что взял огромное препятствие.
- Значит, сюда, - взмахнул рукой Билл, указывая путь.
Гарри поднялся на несколько ступеней, перед тем как оглянуться.
- Вы двое мне тоже нужны, - позвал он затаившихся Рона и Гермиону, выглядывавших из дверного проёма гостиной.
Они вышли на свет с видом странного облегчения.
- Как ты? – спросил Гарри Гермиону. – Ты была удивительна – выступить с этой историей, когда она тебя…
Гермиона слабо улыбнулась, а Рон прижал её к себе одной рукой.
- Что будем делать, Гарри? – спросил он.
- Увидите. Пошли.
Гарри, Рон и Гермиона проследовали за Биллом вверх по крутым ступеням на маленькую лестничную площадку, где было три двери.
- Сюда, - указал Билл, открывая дверь в свою с Флёр комнату.
Она тоже была с видом на море, которое теперь играло золотыми бликами, отражая восходящее солнце. Гарри подошёл к окну, повернулся спиной к захватывающему виду и стал ждать, скрестив руки на груди; шрам по-прежнему покалывало. Гермиона примостилась в кресле у туалетного столика, Рон сел на его подлокотник.
Билл вернулся с маленьким гоблином, которого он заботливо усадил на кровать. Грипхук проворчал что-то вроде благодарности, и Билл ушёл, прикрыв за собой дверь.
- Извините, что вытащил Вас из постели, - сказал Гарри. – Как Ваши ноги?
- Болят, - ответил гоблин. – Но восстанавливаются.
Он всё ещё сжимал меч Гриффиндора и смотрел странно: полу-агрессивно, полу-заинтригованно. Гарри заметил его желтоватую кожу, его длинные тонкие пальцы, его чёрные глаза. Длинные ступни его, освобожденные Флёр от обуви, были грязными. Он был крупнее домашнего эльфа, но ненамного, куполообразная голова была гораздо больше человеческой.
- Может быть, Вы не помните… - начал Гарри.
- …что я – тот самый гоблин, который провёл Вас к Вашей сокровищнице, когда Вы в первый раз посетили Гринготтс? – продолжил Грипхук. – Я помню, Гарри Поттер. Даже среди гоблинов Вы очень знамениты.
Гарри и гоблин оценивающе смотрели друг на друга. Шрам Гарри саднил. Он хотел закончить беседу с Грипхуком побыстрее и в то же время боялся сделать неверный шаг. Пока он пытался решить, как лучше изложить свою просьбу, гоблин нарушил молчание.
- Вы похоронили эльфа, - сказал он неожиданно враждебно. – Я наблюдал за вами из окна соседней спальни.
- Да, - согласился Гарри.
Грипхук искоса посмотрел на него своими чёрными глазами.
- Вы необычный маг, Гарри Поттер.
- Это почему? – поинтересовался Гарри, рассеянно потирая шрам.
- Вы копали могилу.
- Ну и?
Грипхук не ответил. У Гарри возникло лёгкое ощущение, что над ним насмехаются из-за того, что он ведёт себя как маггл, но ему не было дела до того, одобряет Грипхук это или нет. Он приготовился к атаке.
- Грипхук, я хочу спросить…
- Вы также спасли гоблина.
- Что?
- Вы доставили меня сюда. Спасли меня.
- Надо полагать, Вы не жалеете об этом, - с лёгким нетерпением произнёс Гарри.
- Нет, Гарри Поттер, - ответил Грипхук, наматывая на палец свою жиденькую чёрную бородку. – Но Вы очень странный маг.
- Ладно, - решился Гарри. – В общем, мне нужна помощь, Грипхук, и Вы можете её оказать.
Гоблин даже не попытался хоть как-нибудь подбодрить Гарри, а продолжил хмуро на него смотреть, будто никогда раньше не видел ничего подобного.
- Мне нужно попасть в сокровищницу Гринготтса.
Гарри не намеревался рубить с плеча: слова вылетели сами, потому что его шрам пронзила боль, и он снова увидел силуэт Хогвартса. Он решительно закрыл разум; ему нужно было сначала закончить разговор с Грипхуком. Рон и Гермиона уставились на Гарри, как на сумасшедшего.
- Гарри, - начала Гермиона, но Грипхук оборвал её.
- Проникнуть в сокровищницу Гринготтса? – переспросил гоблин, слегка морщась от боли, переменив положение на кровати. – Это невозможно.
- Неправда, - возразил Рон. – Это уже делали.
- Ага, - подтвердил Гарри. – В тот самый день, когда я в первый раз Вас встретил. На мой день рождения, семь лет назад.
- Хранилище, о котором Вы говорите, тогда было пустым, - огрызнулся гоблин, и Гарри понял, что хоть Грипхук и покинул Гринготтс, его оскорбило предположение, что кто-то может разрушить защиту банка. – Его охраняли по минимуму.
- Ну, хранилище, в которое нам надо попасть, не пустое, и я полагаю, что его защита будет очень мощной, - сказал Гарри. – Оно принадлежит Лестрейнджам.
Он увидел, что Гермиона и Рон удивлённо переглянулись, но времени пока хватало на то, чтобы всё разъяснить до того, как Грипхук даст ответ.
- У вас нет шансов, - отрезал Грипхук. – Совсем никаких шансов. Если пришёл за чужим ты сюда…
- Отсюда тебе не уйти никогда – да, я помню, - перебил его Гарри. – Но я не пытаюсь добыть сокровище. Я не собираюсь чем-нибудь завладеть для себя. Вы мне верите?
Гоблин покосился на Гарри, и шрам-молнию закололо, но молодой человек не обратил на это внимания, игнорируя боль-приглашение.
- Если бы я и поверил какому-нибудь волшебнику, что он не стремится к личному обогащению, то только Вам, Гарри Поттер. Обычно гоблинов и эльфов не защищают и не выказывают такого уважения, какое Вы явили этой ночью. Только не носители палочек.
- Носители палочек, - повторил Гарри.
Фраза странно прозвучала в ушах, потому что шрам саднило, а Волдеморт обратил свои взоры на север, а Гарри так не терпелось поговорить ещё и с Олливандером, ждущим в соседней комнате…
- Право носить палочку, - тихо сказал гоблин, - долго оспаривалось между магами и гоблинами.
- Но гоблины могут колдовать и без палочек, - заметил Рон.
- Это неважно! Маги отказываются делиться секретами палочковой магии с другими магическими созданиями, они отказывают нам в возможности расширить наши способности!
- А гоблины не рассказывают о своей магии, - парировал Рон. – Вы же не говорите нам, как делать мечи и доспехи так, чтобы получалось как у вас. Гоблины обрабатывают металл так, как маги никогда…
- Какая разница? – вмешался Гарри, заметив, что Грипхук начинает пунцоветь. – Наше дело не имеет отношения к соперничеству магов и гоблинов или каких-то ещё магических созданий…
Грипхук противно засмеялся.
- Имеет и самое что ни на есть прямое! Тёмный Лорд становится сильнее, чем прежде, и ваше племя ещё больше возвысилось над моим народом. Гринготтс подчинился власти волшебников, домашних эльфов убивают направо и налево, и кто же среди обладателей палочек протестует?
- Мы! – воскликнула Гермиона. Она выпрямилась в кресле, глаза её сверкали. – Мы протестуем! А за мной охотятся так же, как и за любым гоблином или эльфом, Грипхук! Я грязнокровка!
- Не называй себя… - промямлил Рон.
- А почему? – возразила Гермиона. – Грязнокровка, и я этим горжусь! Я ничуть не выше Вас по положению, Грипхук, при этих новых порядках! Это меня мучили там, у Малфоев!
Говоря это, она оттянула вниз ворот платья, обнажив шею и открыв тонкий красный порез, перечёркивающий горло, – подарок от Беллатрикс.
- Вы знаете, что это Гарри освободил Добби? – спросила Гермиона. – Знаете, что мы долгие годы хотели, чтобы эльфы стали свободными? (Рон нервно поёрзал на подлокотнике её кресла) Не думаю, что Вы можете сильнее нас хотеть, чтобы Сами-Знаете-Кто был побеждён, Грипхук!
Гоблин пристально смотрел на Гермиону с таким же любопытством, как и на Гарри.
- Что вам нужно в сокровищнице Лестрейнджев? – грубо поинтересовался он. – Меч, который там внутри, поддельный. Вот этот настоящий, - он переводил взгляд с одного из них на другого. – Я думаю, вам это уже известно. Вы просили меня солгать ради вас - там.
- Но в сокровищнице ведь не только фальшивый меч, а? – спросил Гарри. – Может, Вы там ещё что-нибудь видели?
Сердце стучало сильнее, чем когда-либо. Он удвоил усилия, чтобы не отвлекаться на пульсацию шрама.
Гоблин снова накрутил бородку на палец.
- Наш кодекс запрещает нам раскрывать секреты Гринготтса. Мы – стражи легендарных сокровищ. Мы должны исполнять долг, охраняя предметы, которые нам доверили и которые зачастую сделаны нашими же руками.
Гоблин погладил меч, взгляд его чёрных глаз блуждал с Гарри и Гермионы на Рона и обратно.
- Слишком юные, - наконец, сказал он, – чтобы так много сражаться.
- Вы поможете нам? – спросил Гарри. – У нас нет ни малейшей надежды проникнуть туда без помощи гоблина. Вы наш единственный шанс.
- Я… подумаю, - Грипхук словно пытался вывести их из себя.
- Но… - рассерженно начал Рон, Гермиона толкнула его локтем под ребро.
- Спасибо, - закончил Гарри.
Гоблин ответил на это кивком своей большой куполообразной головы, затем подогнул коротенькие ножки.
- Я думаю, - повторил он, демонстративно укладываясь поудобнее на кровати Билла и Флёр. - Этот «Костерост» сделал своё дело. Наконец-то я могу поспать. Прошу прощения…
- Да, конечно, - перед тем как выйти из комнаты, Гарри наклонился и забрал меч Гриффиндора, лежавший возле гоблина.
Грипхук не стал возражать, но Гарри показалось, будто, когда он уже закрывал за собой дверь, в глазах гоблина мелькнуло негодование.
- Маленький мерзавец, - проворчал Рон. – Ему нравится держать нас в подвешенном состоянии.
- Гарри, - прошептала Гермиона, уводя их обоих подальше от двери на середину всё ещё тёмной лестничной площадки. – Я правильно тебя поняла? Ты хочешь сказать, что крестраж находится в сокровищнице Лестрейнджей?
- Да, - сказал Гарри. – Беллатрикс так перепугалась, когда подумала, что мы там были. Она была вне себя. Почему? Что, по её мнению, мы ещё могли там увидеть, что ещё мы могли оттуда взять? Что-то, пропажа чего привела бы её в ужас, если бы Сама-Знаешь-Кто узнал об этом.
- Но я считал, что мы ищем места, в которых Сам-Знаешь-Кто побывал, где сделал что-то важное, - пробормотал сбитый с толку Рон. - А бывал он когда-нибудь в хранилище Лестрейнджей?
- Я не знаю, бывал ли он в Гринготтсе, - ответил Гарри. - У него не было золота там, когда он был молодым, потому что ему-то никто ничего не оставил. Он должен был видеть банк снаружи, наверное, когда бывал на Диагон Аллее.
Шрам пульсировал, но Гарри проигнорировал это: он хотел, чтобы Рон и Гермиона поняли всё о Гринготтсе до разговора с Олливандером.
- Я думаю, он завидовал тем, у кого был ключ к подвалам Гринготтса; думаю, он видел в этом истинный символ принадлежности к Волшебному миру. И не забудьте, он доверял Беллатрикс и её мужу. Они были его самыми преданными слугами до его падения и искали его после исчезновения. Он сказал это в ту ночь, когда вернулся, я слышал.
Гарри потёр свой шрам.
- Хотя я не думаю, что он говорил Беллатрикс о крестраже. Он не сказал Люциусу Малфою правду о дневнике. Он, вероятно, мог попросить её положить в Гринготтс своё сокровище. Хагрид когда-то говорил мне, что это - самое безопасное место в мире, если хочешь что-то спрятать… кроме Хогвартса.
Когда Гарри закончил рассказывать, Рон покачал головой.
- Ты действительно понимаешь его.
- Немного, - произнёс Гарри, - совсем немного … мне б Дамблдора так понимать. Но это потом, а теперь - Олливандер.
Рон и Гермиона выглядели немного озадаченными, но очень впечатлёнными, когда проследовали за ним через небольшую лестничную площадку и постучали в дверь напротив двери Билла и Флёр. Слабое «Войдите» было им ответом.
Мастер волшебных палочек лежал на кровати одного из близнецов - той, что была дальше от окна. Его держали в подвале более года и, по меньшей мере, один раз пытали - Гарри знал это точно. Он был истощён: желтоватая кожа обтягивала острые скулы; серебристые глаза, глубоко запавшие в глазницах, казались огромными; лежащие поверх одеяла руки могли бы принадлежать скелету. Гарри присел на пустую кровать рядом с Роном и Гермионой. Восходящего солнца отсюда не было видно. Комната смотрела на сад над обрывом и свеженасыпанную могилу.
- Мистер Олливандер, сожалею, что беспокою Вас, - начал Гарри.
- Мой дорогой мальчик, - раздался немощный голос Олливандера, - вы освободили нас, я думал, мы умрем там… Я никогда не смогу отблагодарить вас … отблагодарить … как должно.
- Мы рады были Вам помочь.
Шрам опять пульсировал. Он знал, он был уверен, что осталось очень мало времени, чтобы опередить Волдеморта на пути к его цели или хотя бы попытаться помешать ему. Он почувствовал приступ паники… но он всё решил уже тогда, когда выбрал первым делом разговор с Грипхуком. Изображая спокойствие, которого не ощущал, он достал из мешочка на шее две половинки своей сломанной палочки.
- Мистер Олливандер, мне нужна Ваша помощь.
- Всё что угодно, всё что угодно, - слабо проговорил волшебник.
- Можете Вы починить это? Это возможно?
Олливандер протянул дрожащую руку, и Гарри положил две едва скреплённых половинки на его ладонь.
- Остролист и перо феникса, - сказал Олливандер трепетным голосом, - одиннадцать дюймов, изящная и гибкая.
- Да, - произнёс Гарри. - Вы можете?..
- Нет, - прошептал Олливандер. - Я сожалею, глубоко сожалею, но палочка с такими повреждениями не может быть восстановлена ни одним из известных мне способов.
Гарри был готов услышать что-то подобное, но всё равно это был удар. Он забрал обломки палочки и положил обратно в мешочек. Олливандер смотрел застывшим взглядом туда, где исчезла сломанная палочка, пока Гарри не вынул из кармана две другие палочки, захваченные у Малфоев.
- Вы узнаете их? - спросил Гарри.
Мастер волшебных палочек взял первую и близко поднёс к своим выцветшим глазам, катая её своими узловатыми пальцами, слегка сгибая.
- Орех и сердце дракона, - сказал он. - Двенадцать и три четверти дюйма. Твёрдая. Эта палочка принадлежала Беллатрикс Лестрейндж.
- А эта?
Олливандер повторил осмотр.
- Боярышник и волос единорога. Ровно десять дюймов. Довольно гибкая. Это была палочка Драко Малфоя.
- Была? - удивился Гарри. - Разве она всё ещё не его?
- Полагаю, нет. Если Вы отняли её...
- Я…
- ... тогда она может быть Вашей. Конечно, способ получения имеет значение. Многое зависит от самой палочки. В целом, однако, если палочка была захвачена в бою или на дуэли, она будет верна новому хозяину.
Теперь тишину в комнате нарушал только далёкий шум моря.
- Вы говорите о палочках так, словно они могут переживать, - сказал Гарри, - словно могут думать сами.
- Палочка выбирает волшебника, - ответил Олливандер. - Это всегда было неоспоримо для тех, кто профессионально изучал искусство созидания волшебных палочек.
- Тем не менее, человек может использовать палочку, даже если она его не выбрала? - спросил Гарри.
- О да, если вы волшебник, вы можете творить волшебство любым инструментом. Но наилучшие результаты будут тогда, когда между магом и палочкой будет понимание. Это сложные узы: первоначальное притяжение, потом обоюдные поиски опыта, палочка учится у мага, маг – у палочки.
Волны накатывались на берег с каким-то унылым звуком.
- Я отнял эту палочку силой у Драко Малфоя, - сказал Гарри. - Могу ли я безопасно её использовать?
- Я думаю, да. Тонкие законы устанавливают право собственности на палочку, но завоёванная палочка обычно меняет свою лояльность в пользу нового владельца.
- Так значит, я могу использовать эту? - поинтересовался Рон, доставая из кармана палочку Червехвоста и передавая её Олливандеру.
- Каштан и сушёное сердце дракона. Девять и четверть дюйма. Хрупкая. Меня заставили сделать её для Питера Петтигрю вскоре после моего похищения. Да, если Вы выиграли её, то вполне вероятно, что она будет выполнять Ваши приказания и выполнять их лучше, чем какая-нибудь другая палочка.
- И это справедливо для всех волшебных палочек, да? - спросил Гарри.
- Думаю, да, - ответил Олливандер, не спукая с лица Гарри своих выпуклых глаз. - Вы задаете серьёзные вопросы, мистер Поттер. Волшебные палочки – сложная и мистическая отрасль магии.
- Так значит, нет необходимости убивать предыдущего владельца палочки, чтобы завладеть ею? - продолжал спрашивать Гарри.
Олливандер сглотнул.
- Необходимость? Нет, я не могу сказать, что убивать необходимо.
- Но ведь есть легенды, - произнёс Гарри, и его сердце забилось быстрее, а боль в шраме усилилась; он был уверен, что Волдеморт уже решился воплотить в жизнь свою идею. - Легенды о палочке или палочках, которые переходили из рук в руки через убийство.
Олливандер побледнел. На фоне снежно-белой подушки он уже казался просто серым, а огромные, налитые кровью глаза наполнились ужасом.
- Только одна палочка, я полагаю, - прошептал он.
- Именно она интересует Вы-Знаете-Кого, не так ли?
- Я … как? - квакнул Олливандер и умоляюще оглянулся на Рона и Гермиону, словно прося о помощи. - Откуда вы знаете?
- Он хотел, чтобы Вы рассказали ему, как разрушить связь между нашими палочками, - продолжал Гарри.
Олливандер выглядел ужасно напуганным.
- Он пытал меня, поймите вы это! Заклятие Cruciatus… я… у меня не было другого выбора, кроме как рассказать всё, что я знаю, о чём догадываюсь!
- Я понимаю, - ответил Гарри. - Вы рассказали ему о родственных сердцевинах? Вы сказали, что он просто должен взять чужую палочку?
Олливандер прирос к кровати, он пришёл в ужас оттого, что Гарри - знал. Он медленно кивнул.
- Но это не сработало, - продолжил Гарри. - Моя палочка бьёт и заимствованную. Вы знаете, почему это происходит?
Олливандер также медленно покачал головой.
- Я … никогда не слышал о таких вещах. Ваша палочка сотворила той ночью нечто ошеломляющее. Связь между двумя сердцевинами встречается очень редко, и почему Ваша палочка сломила ту, другую, - я не знаю…
- Мы вели речь о той палочке, которая меняет владельцев путём убийства. Когда Сами-Знаете-Кто понял, что моя палочка сделала что-то странное, он вернулся к Вам и спросил про неё, да?
- Как Вы это узнали?
Гарри не ответил.
- Да, он спрашивал, - прошептал Олливандер. - Он хотел знать всё о палочке, известной как Палочка Смерти, Палочка Судьбы, Старейшая палочка.
Гарри глянул на Гермиону. Она выглядела ошарашенной.
- Тёмный Лорд, - произнёс Олливандер тихим и испуганным голосом, - всегда был доволен палочкой, которую я сделал для него – тис и перо феникса, тринадцать с половиной дюймов, пока не узнал о связи двух сердцевин. Сейчас он ищет другую, более мощную палочку, которая сможет победить Вашу.
- Но скоро он узнает, если уже не знает, что моя палочка сломана и починить её нельзя, - тихо сказал Гарри.
- Нет, - выдохнула Гермиона испуганно, - он не может знать этого. Как он может?..
- Priori Incantatem, - перебил её Гарри. - Мы оставили твою палочку и палочку из терна у Малфоев. Если они как следует их изучат и заставят их показать заклятия, наложенные в последнее время, то увидят, что твоя палочка сломала мою, увидят, как ты неудачно пыталась её починить, и поймут, что с тех пор я использовал терновую.
Лёгкий румянец, вернувшийся после их прибытия, стёк с её лица. Рон укоризненно посмотрел на Гарри и сказал:
- Давайте не будем сейчас об этом волноваться...
Но вмешался Олливандер:
- Тёмный Лорд ищет Старейшую палочку не только для того, чтобы лишить Вас жизни, мистер Поттер. Он полон решимости завладеть ею, потому что верит – она сделает его, действительно, неуязвимым.
- А как на самом деле?
- Владелец Старейшей палочки должен всегда опасаться нападения, - сказал Олливандер, - но сама мысль о том, что Тёмный Лорд будет обладать Палочкой Смерти, я должен признать… просто чудовищна.
Гарри вдруг внезапно припомнил, как он не мог решить при первой их встрече, понравился ли ему Олливандер. Даже сейчас, после пыток и заключения, мысль о Тёмном Лорде, владеющем этой палочкой, казалось, зачаровывала его тем больше, чем сильнее он её отвергал.
- Вы... Вы, действительно, думаете, что эта палочка существует, мистер Олливандер? - спросила Гермиона.
- О да, - ответил Олливандер. - Да, вполне возможно проследить путь палочки сквозь века. Конечно, есть промежутки, и большие, когда она исчезала из поля зрения, на время теряясь, но она всегда всплывала. У неё есть определяющие особенности, которые не может не узнать тот, кто хорошо разбирается в магии волшебных палочек. Есть письменные свидетельства (кое-какие из них спорны), которые я и другие мастера волшебных палочек специально изучали. Они подлинны.
- Так Вы… Вы не думаете, что это может быть сказка или миф? - с надеждой спросила Гермиона.
- Нет, - отверг Олливандер. - Не знаю, необходимо ли передавать её только через убийство. Её история кровава, но это, может быть, просто следствием того, что она очень желанная вещь и пробуждает в волшебниках страсть. Чрезвычайно сильная, чрезвычайно опасная в плохих руках, невероятно привлекательная для тех, кто изучает силу палочек.
- Мистер Олливандер, - произнёс Гарри, - Вы говорили Сами-Знаете-Кому, что Старейшая палочка была у Грегоровича?
Олливандер стал ещё бледнее, если это было возможно. Он походил на привидение.
- Но как... как Вы узнали?
- Неважно, как я это узнал, - сказал Гарри, на миг закрывая глаза от обжигающей боли в шраме, и лишь на секунду увидел главную улицу Хогсмида, всё ещё тёмную, потому что она лежала намного севернее. - Вы говорили Сами-Знаете-Кому, что палочка была у Грегоровича?
- Были слухи, - прошептал Олливандер, - много лет назад, задолго до Вашего рождения. Я уверен, Грегорович сам их распустил. Вы понимаете - это было удачно для бизнеса: разговоры, будто он изучал и дублировал качества Старейшей палочки.
- Да, я могу это понять, - поднялся с кровати Гарри. - Мистер Олливандер, ещё один вопрос, а потом мы уйдём и дадим Вам отдохнуть. Что Вы знаете о Реликвиях Смерти?
- О чём? - спросил крайне озадаченный мастер волшебных палочек.
- Реликвии Смерти.
- К сожалению, я не знаю, о чём Вы говорите. Это касается палочек?
Гарри посмотрел на осунувшееся лицо и понял, что Олливандер не притворяется. Он не знает о Реликвиях.
- Спасибо, - сказал Гарри, - большое спасибо. Мы уходим, отдыхайте.
Олливандер выглядел пришибленным.
- Он пытал меня, - прохрипел он. - Заклятие Cruciatus... Вы не знаете…
- Знаю, - произнёс Гарри. - Я, действительно, знаю. Пожалуйста, отдохните. Спасибо, что рассказали мне обо всём этом.
Они спустились по лестнице. Гарри мельком заметил Билла, Флёр, Луну и Дина, сидевших за кухонным столом с чашками чая. Они повернулись к Гарри, когда тот появился на пороге, но он только кивнул им и вышел в сад. Рон и Гермиона вышли следом за ним. Красноватый холмик, насыпанный над могилой Добби, возвышался впереди, и Гарри пошёл туда. Тем временем боль у него в голове становилась всё сильнее. Стоило больших трудов подавлять видения, которые множились в нём, но он знал, что сопротивляться осталось недолго. Скоро он уступит для того, чтобы проверить, правильна ли его теория. Он должен сделать ещё одно небольшое усилие, чтобы объяснить всё Рону и Гермионе.
- Палочка была у Грегоровича давным-давно, - начал он. - Я видел, с каким трудом его пытался найти Сами-Знаете-Кто. Когда же, наконец, он его выследил, то узнал, что палочки у Грегоровича больше нет, она была украдена Гринделвальдом. Как Гринделвальд разузнал, что она у Грегоровича, я не знаю, но если Грегорович был настолько глуп, что распускал слухи, - это было нетрудно.
Волдеморт был уже у ворот Хогвартса: Гарри видел его в колеблющемся свете фонаря, в сумерках приближающегося рассвета.
- И Гринделвальд использовал Старейшую палочку, чтобы стать самым могущественным из живущих волшебников. Он был на пике своей силы, когда Дамблдор понял, что он - единственный, кто может его остановить. Он сразился с Гринделвальдом и, победив его, забрал Старейшую палочку.
- Старейшая палочка была у Дамблдора? - воскликнул Рон. - Но… тогда где она сейчас?
- В Хогвартсе, - ответил Гарри, сражаясь за то, чтобы оставаться с ними в каменистом садике.
- Тогда вперёд! - нетерпеливо вскричал Рон. - Гарри, давай пойдём туда и заберём её раньше него!
- Поздно, - обронил Гарри. Он не мог спастись и только стиснул свою голову, мучительно сопротивляясь. - Он знает, где она. Он уже там.
- Гарри! – Рон был в ярости. - Как давно ты это знаешь? Почему мы зря тратим время?! Зачем ты сначала говорил с Грипхуком?! Мы могли бы уже пойти.. Нет! Мы ещё можем пойти!..
- Нет, - выдавил Гарри и опустился на колени в траву. - Гермиона права. Дамблдор не хотел, чтобы я владел ею. Он не хотел отдавать мне её. Он хотел, чтобы я собрал крестражи.
- Непобедимая палочка, Гарри! - простонал Рон.
- Мне не предназначено… Мне предназначено найти крестражи…
И вдруг вокруг стало холодно и темно: солнце едва виднелось над горизонтом, когда он скользил, не касаясь земли, рядом со Снейпом, направляясь в сторону озера.
- Встретимся в замке, - сказал он высоким холодным голосом. - Оставь меня.
Снейп поклонился и направился обратно вверх по тропе; тёмная мантия развевалась за ним. Гарри шел медленно, ожидая, пока фигура Снейпа исчезнет. Ни Снейп, ни кто-либо ещё не должны увидеть, куда он пойдёт. Вот здесь, откуда не виден свет в окнах замка, он может укрыться… В один момент заклятие Disillusionment скрыло его даже от собственных глаз.
И он пошёл краем озера, мимо возлюбленного замка, его первого королевства, его наследия по праву рождения…
Вон она, на том берегу, отражается в тёмной воде. Белая мраморная гробница, лишнее пятно на знакомом ландшафте. Он почувствовал приступ управляемой эйфории - это горячее предвкушение намеренного истребления. Он поднял старую тисовую палочку: как подобающе - это будет её последним деянием.
Гробница раскололась от края до края. Закутанная фигура была такой же длинной и худой, как при жизни. Он снова поднял палочку.
Саван развернулся. Лицо было полупрозрачным, бледным, осунувшимся, но ещё полностью сохранившимся. Они оставили очки на крючковатом носу - забавно. Руки Дамблдора сложены на груди, и под ними лежит она, похороненная вместе с ним.
Неужели старый глупец воображал, что мрамор или смерть защитят палочку? Неужели он думал, что Тёмный Лорд побоится вторгнуться в его гробницу? Паукообразная рука взметнулась и вырвала палочку из объятий Дамблдора. Оказавшись в его руках, палочка выбросила сноп искр, осветив тело бывшего хозяина, готовая теперь служить новому повелителю.
