Глава 34. Снова в лесу
Переводчик -
Ойра, корректор -
Чжоули
Наконец, правда. Лёжа, прижавшись лицом к пыльному ковру в кабинете, где, как он думал, он изучал тайны победы, Гарри, наконец, понял, что не должен выжить. Его работа заключалась в том, чтобы невозмутимо шагнуть в раскрытые объятия смерти. По пути он должен был разрушить связи, возвращающие Волдеморта к жизни, чтобы, когда он бросится наперерез дороге Волдеморта и не сможет поднять палочку в свою защиту, конец был бы чистый, работа, которая должна была быть закончена в Годриковой Лощине, была бы закончена. Никто бы не выжил, никто бы не мог выжить.
Он чувствовал, как отчаянно билось сердце в груди. И странно было ощущать, что в страхе смерти оно колотилось ещё сильнее, отважно поддерживая его жизнь. Но оно должно было остановиться, совсем скоро. Его удары были сочтены. Сколько потребуется времени, чтобы он поднялся и прошёл через замок в последний раз, через двор в лес?
Страх заполнял его, пока он лежал на полу, с траурным барабанным стуком внутри. Тяжело ли умирать? Всё это время он думал, что это случится, и спасался, но никогда по-настоящему не думал непосредственно о смерти: его желание жить было сильнее страха умереть. Теперь, даже если ему удастся избавиться от Волдеморта, он и не попытается спастись. Всё было кончено, он знал это, и всё, что оставалось, - умереть.
Если бы он умер той летней ночью, когда они покинули дом номер четыре на Прайвет Драйв, когда в последний раз замечательная палочка с пером феникса спасла его! Если бы он мог умереть как Хедвига, так быстро, что не успел бы понять, что произошло! Или если бы он мог принять на себя заклятие, чтобы спасти жизни тех, кого любил… Теперь он завидовал даже смерти своих родителей. Это хладнокровное путешествие по уничтожению самого себя требовало различного вида храбрости. Он почувствовал, как немного дрожат его пальцы, и сделал усилие проконтролировать их, хотя его никто не видел: портреты на стенах были пусты.
Медленно, очень медленно, он сел и теперь смог почувствовать себя более живым и более осознающим своё живое тело, чем раньше. Почему он раньше не ценил чудо своей жизни: разум, храбрость, пылкое сердце? Теперь это всё должно было уйти… или, по крайней мере, он должен был уйти от этого. Его дыхание стало медленным и глубоким, его рот и горло совершенно пересохли, и его глаза также.
Предательство Дамблдора ничего не значило. Конечно, это был великий план: Гарри был просто дураком, что не видел этого. Теперь он это понял. Он никогда не подвергал сомнению собственные предположения, что Дамблдор хотел, чтобы он выжил. Теперь он видел, что продолжительность его жизни всегда определялась тем, сколько времени потребуется для уничтожения всех крестражей. Дамблдор передал эту работу ему, и он послушно продолжил разрушать связи с жизнью не только Волдеморта, но и свои. Как изящно, как элегантно - не тратить впустую большое количество жизней, а дать опасную задачу мальчику, который и так предназначен в жертвы, чья смерть будет не бедствием, а ещё одним ударом против Волдеморта.
И Дамблдор знал, что Гарри не дезертирует, что он пойдёт до конца, даже если это будет его конец, потому что он взял решение этой проблемы на себя, не так ли? Дамблдор, как и Волдеморт, знал, что Гарри не позволит кому-то ещё умереть за него теперь, когда знает, что в его власти остановить это. Вид Фреда, Люпина и Тонкс, лежащих мёртвыми в Большом зале, возник перед глазами, и на мгновение у него перехватило дыхание. Смерть была нетерпелива…
Но Дамблдор переоценил его. Он потерпел неудачу: змея выжила. Один крестраж будет продолжать связывать Волдеморта с землёй даже после того, как Гарри будет убит. Конечно, это будет означать лишь более лёгкую работу для кого-то. Он задумался, кто сможет сделать это… Рон и Гермиона, конечно, знали, что нужно сделать… Вот почему Дамблдор хотел, чтобы он доверился двум другим… чтобы, если он выполнит своё предназначение слишком рано, они могли продолжить…
Как дождь по холодному окну, эти мысли барабанили по твёрдой поверхности неопровержимой правды, которая заключалась в том, что он должен умереть. Я ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ. Это должно закончиться.
Ему казалось, что Рон и Гермиона где-то далеко, в далёкой стране, как будто он расстался с ними очень давно. Не будет прощаний и объяснений - он знал это. Это путешествие они не должны проходить вместе, и все их попытки остановить его - только впустую потраченное время. Он посмотрел вниз на золотые часы, которые получил на своё семнадцатилетие. Почти половина часа, отведённого Волдемортом для сдачи, истекла.
Он встал. Его сердце прыгало в груди, как безумная птица. Возможно, оно знало, что есть ещё немного времени, возможно, оно хотело выполнить перед концом все удары за целую жизнь. Он не оглянулся назад, закрывая двери.
Замок был пуст. Он чувствовал, как идёт один сквозь него, похожий на привидение, будто он уже умер. Портреты людей всё ещё отсутствовали в рамах. Всё было мрачно неподвижно, как будто весь оставшийся источник жизни был сосредоточен в Большом зале, заполненном мёртвыми и скорбящими.
Гарри надел плащ-невидимку и начал спускаться через все этажи до самого последнего пролёта мраморной лестницы, ведущего в вестибюль. Возможно, крошечная частичка его всё же надеялась, что его обнаружат, что его остановят, но плащ, как всегда, был совершенно непроницаем, и Гарри легко достиг передней двери.
И тут Невилл едва не наткнулся на него. Он был одним из двух, кто нёс со двора тело. Гарри посмотрел вниз и снова почувствовал удар в живот: Колин Криви, несовершеннолетний, наверное, прокрался обратно в замок, как Малфой, Крэбб и Гойл. Он казался совсем крошечным в смерти.
- Знаешь что? Я могу управиться с ним один, Невилл, - сказал Оливер Вуд и, подняв Колина на плечо, понёс его в Большой зал.
Невилл на мгновение прислонился к косяку двери и вытер лоб тыльной стороной ладони. Он выглядел сильно повзрослевшим. Затем он вышел снова в темноту за другими телами.
Гарри бросил взгляд на вход в Большой зал. Люди двигались кругами, пытаясь успокоить друг друга, пили за умерших, встав на колени около них, но он не мог разглядеть тех, кого любил: никакого намёка на Гермиону, Рона, Джинни или других Уизли, Луну. Он чувствовал, что готов отдать всё оставшееся ему время за один взгляд на них, но тогда, где он возьмёт силы, чтобы прекратить смотреть? Уж лучше так.
Он вышел в темноту. Было около четырёх утра, и ощущалась смертельная неподвижность двора: будто все затаили дыхание, ожидая увидеть, сможет ли он сделать то, что должен.
Гарри подошёл к Невиллу, который склонился над очередным телом.
- Невилл.
- Чтоб мне провалиться, Гарри, у меня чуть сердце не остановилось!
Гарри снял плащ-невидимку. Идея пришла из ниоткуда, родилась из желания быть абсолютно уверенным.
- Куда ты идёшь, один? – подозрительно спросил Невилл.
- Это часть плана, - ответил Гарри. – Есть кое-что, что я должен сделать. Послушай, Невилл…
- Гарри! – Невилл выглядел неожиданно испуганным. – Гарри, ты же не думаешь сдаться?
- Нет, - легко соврал Гарри. – Конечно, нет… это кое-что другое. Но я должен уйти на некоторое время. Ты знаешь змею Волдеморта, Невилл? У него есть огромная змея… Зовётся Нагини…
- Я слышал, да.. Что насчёт неё?
- Её надо убить. Рон и Гермиона знают, но если они…
Ужас от такой перспективы перехватил его горло, лишил возможности продолжать говорить. Но он снова взял себя в руки: это было важно, он должен быть как Дамблдор, с холодной головой, уверенный, что есть запасные игроки, которые смогут продолжить. Дамблдор умер, убеждённый, что трое людей знают о крестражах; теперь Невилл должен занять место Гарри: секрет снова будут знать трое.
- На всякий случай, если они будут… заняты.. а тебе представится шанс…
- Убить змею?
- Убить змею, - повторил Гарри.
- Хорошо, Гарри. Ты в порядке?
- Со мной всё хорошо. Спасибо, Невилл.
Но когда Гарри собрался пойти дальше, Невилл схватил его за запястье.
- Мы все собираемся продолжить борьбу, Гарри. Ты знаешь это?
- Да, я…
Чувство удушья погасило конец предложения, он не мог продолжать. Невилл не увидел в этом ничего странного. Он похлопал Гарри по плечу, отпустил его и пошёл искать тела.
Гарри снова набросил на себя плащ и пошёл дальше. Кто-то ещё двигался неподалёку, склонившись над сгорбленной фигурой на земле. Он был в шаге от него, когда узнал Джинни.
Гарри остановился. Она присела около девочки, которая шёпотом звала свою маму.
- Всё в порядке, - успокаивала Джинни. – Всё хорошо. Мы перенесём тебя внутрь.
- Но я хочу домой, - прошептала девочка. – Я не хочу больше сражаться!
- Я знаю, - ответила Джинни, и её голос дрогнул. – Всё будет хорошо.
Рябь холода пробежала по коже Гарри. Он хотел закричать в ночи, он хотел, чтобы Джинни знала, что он здесь, чтобы она знала, куда он идёт. Он хотел, чтобы его остановили, чтобы потянули назад, вернули домой…
Но он БЫЛ ДОМА. Хогвартс был его первым и лучшим домом из всех, которые он знал. Он, Волдеморт и Снейп, покинутые мальчики, - все нашли здесь дом…
Теперь Джинни встала на колени перед раненой девочкой, держа её за руку. С огромным усилием воли Гарри сдержался и пошёл дальше. Ему показалось, будто он видел, как Джинни оглянулась, когда он проходил мимо. Не ощутила ли она кого-то поблизости? Но он не заговорил и не оглянулся.
Хижина Хагрида вырисовывалась в темноте. Не было света, не слышно было Клыка, царапающего двери, его рокочущего приветственного лая. Перед глазами Гарри вставали все их визиты к Хагриду: отражение огня в медном чайнике, каменные пироги и гигантские личинки, его большое бородатое лицо, Рон, которого рвёт слизняками, и Гермиона, помогающая ему спасти Норберта…
Он пошёл дальше и, достигнув окраины леса, остановился.
Стая дементоров скользила среди деревьев: он чувствовал их холод и не был уверен, что сможет благополучно пройти сквозь них. У него не было сил вызвать патронуса: дрожь била каждую клеточку его тела. Он не мог принять, что должен вот так просто умереть… умереть после всего, что произошло. Каждую секунду он вдыхал запах травы и холодный воздух, которые сейчас были для него так драгоценны. Ему невыносимо больно было думать, что у других людей были ещё годы, годы, которые они могли потратить впустую, и он в отчаянии цеплялся за каждую секунду, отпущенную ему сейчас. И в то же самое время он знал, что не в состоянии продолжать, что должен. Длинная игра закончилась: снитч был пойман, пришло время уходить с поля…
Снитч! Его бессильные пальцы пошарили в мешочке на шее - и он достал оттуда его.
Открываюсь, закрывая
Дыша быстро и тяжело, он смутился. Теперь, когда он хотел, чтобы время двигалось так медленно, насколько это возможно, оно, казалось, ускорилось. Понимание пришло моментально, и показалось, что есть обходная дорога. Это был тот самый момент.
Он прижал золотой металл к губам и прошептал: «Я собираюсь умереть».
Металлический снаряд открылся. Он взял его дрожащей рукой, достал палочку Драко из-под плаща и пробормотал «Lumos».
Чёрный камень с трещиной через центр лежал в двух половинках снитча. Воскрешающий камень был переломлен по вертикальной линии, представляющей Старейшую палочку. Треугольник и круг, обозначающие плащ и камень, были ещё видны.
И снова Гарри понял, даже не размышляя. Дело не в том, чтобы вернуть их, а в том, чтобы они присоединились к нему. Они ему, на самом деле, не требовались, это он был им нужен.
Он закрыл глаза и повернул камень в руке три раза.
Он знал, что случилось, потому что услышал тихое движение вокруг себя, вызванное хрупкими телами, которые двигались по усыпанной ветками опушке, отмечающей край леса. Он открыл глаза и осмотрелся.
Как он мог видеть, они не были ни привидениями, ни по-настоящему живыми. Более всего они напоминали Риддла, вышедшего из дневника много времени тому назад: тогда он был памятью, ставшей почти телом. Они в большей степени походили на призраков, чем на живых людей; они двигались к нему. И на каждом лице была улыбка любви.
Джеймс был точно такого же роста, как и Гарри, в той же одежде, в которой умер. Его волосы были неопрятны и взъерошены, а очки немного кривыми, как у мистера Уизли.
Сириус был высоким и красивым, более молодым, чем Гарри видел его при жизни. Он размашисто шагал, с изяществом держа руки в карманах, на лице играла усмешка.
Люпин тоже выглядел моложе и менее потрёпан, его волосы были гуще и темнее. Казалось, что он счастлив вернуться в это знакомое место, место многочисленных юношеских скитаний.
Улыбка Лили была самая широкая из всех. Она откинула назад длинные чёрные волосы и потянулась к нему; её зелёные, как и у него, глаза с жадностью изучали его лицо, как будто она никогда не сможет насмотреться.
- Ты был таким храбрым.
Он не мог говорить. Его глаза наслаждались ею. Он был готов - вот так всю жизнь стоять и смотреть на неё. И больше ему ничего не нужно.
- Ты так близко, - сказал Джеймс. – Очень близко. Мы… так гордимся тобой.
- Это больно?
Детский вопрос сорвался с губ Гарри прежде, чем он смог сдержаться.
- Умирать? Нисколько, - ответил Сириус. – Быстрее и легче, чем заснуть.
- И он хотел, чтобы это было быстро. Он всегда этого хотел, - отозвался Люпин.
- Я не хотел, чтобы вы умерли, - проговорил Гарри. Эти слова вырвались помимо его воли. – Все вы. Мне так жаль…
Он обращался более всех к Люпину, умоляюще глядя на него.
- … после того как у вас родился сын… Ремус, мне так жаль…
- Мне тоже жаль, - ответил Люпин. – Жаль, что я никогда его не узнаю… но он будет знать, как я умер, и надеюсь, что он поймёт. Я старался сделать мир, в котором он будет жить, более счастливым.
Холодный ветер, идущий, казалось, прямо из сердца леса, взъерошил чёлку Гарри. Он знал, что они не скажут ему идти, что это должно быть его решение.
- Вы останетесь со мной?
- До самого конца, - уверил Джеймс.
- Они не смогут вас увидеть? – спросил Гарри.
- Мы часть тебя, - ответил Сириус. – Невидимая для остальных.
Гарри поглядел на свою мать.
- Будь поближе ко мне, - попросил он тихо.
И он двинулся в путь. Холод дементоров не победил его: он прошёл сквозь него со всей компанией, и они защищали его как патронусы. И вместе они прошли сквозь старые деревья, растущие так близко друг к другу, что их ветки сплелись, а узловатые корни путались под ногами. Гарри всё сильнее запахивал плащ, шагая в темноте всё глубже и глубже в лес, не зная, где точно находится Волдеморт, но уверенный, что сможет найти его. Перед ним, почти не слышно, шагали Джеймс, Сириус, Люпин и Лили, и их присутствие придавало ему храбрости, и он мог заставить себя передвигать ноги шаг за шагом.
Его тело и душа казались сейчас странно разделёнными: его части тела двигались сами по себе, без осознанных инструкций, как будто он был не водителем, а пассажиром в теле, которое собирался покинуть. Мёртвые, идущие впереди него через лес, были сейчас более реальны для него, чем живые, оставшиеся в замке: Рон, Гермиона, Джинни и все остальные были для него как призраки, потому что он оступился и скользил к концу жизни, к Волдеморту…
Глухой стук и шёпот: какое-то существо возилось неподалеку. Гарри остановился под плащом, оглядываясь и прислушиваясь. Его родители и Люпин с Сириусом тоже остановились.
- Где-то здесь, - раздался грубый шёпот почти рядом. – У него есть плащ-невидимка. Может быть…?
Две фигуры появились из-за соседнего дерева. Их палочки вспыхнули, и Гарри увидел Яксли и Долохова, глядящих в темноту, непосредственно туда, где стояли Гарри, его мама с папой и Сириус с Люпином. Очевидно, они не смогли ничего увидеть.
- Я определённо что-то слышал, - сказал Яксли. – Ты думаешь, животное?
- Этот тупоголовый Хагрид держал здесь целую кучу дряни, - ответил Долохов, глядя через плечо.
Яксли посмотрел на часы.
- Время почти истекло. Поттер истратил свой час. Он не пришёл.
- Лучше вернуться, - проговорил Яксли. - Узнать, каков теперь будет план.
Они развернулись и пошли в глубь леса. Гарри последовал за ними, зная, что они приведут его точно туда, куда ему надо. Он посмотрел в сторону: его мать улыбнулась ему, а отец ободряюще кивнул.
Так они шли не более минуты, пока Гарри не увидел свет впереди, и Яксли с Долоховым, остановившихся на расчищенном участке, в котором Гарри узнал место, где когда-то жил монстр Арагог. Остатки огромной паутины ещё были здесь, но толпа его потомков была вытеснена пожирателями смерти, убившими их прародителя.
Посередине поляны горел огонь, его мерцающий свет падал на толпу тихих, настороженных пожирателей смерти. Некоторые из них были всё ещё в масках и капюшонах, другие открыли лица. Двое гигантов сидели с краю, отбрасывая массивные тени на поляну; их лица были жестокими и, подобно скалам, грубо высеченными. Гарри увидел Фенрира, прячущегося и грызущего длинные ногти; высокого блондина Роула, прикладывающего что-то к своей окровавленной губе. Он видел Люциуса Малфоя, который выглядел побеждённым и испуганным, и Нарциссу, чьи глаза впали и были полны мрачного предчувствия.
Все глаза были устремлены на Волдеморта, который стоял неподвижно, наклонив голову и обхватив белыми пальцами Старейшую палочку. Он, возможно, молился или что-то тихо подсчитывал в уме, и Гарри, остановившемуся на краю поляны, нелепо подумалось о ребёнке, водящем в прятки. Позади его головы, подобно чудовищному нимбу, скручиваясь и извиваясь, плавала в своей блестящей, очаровательной клетке огромная змея Нагини.
Когда Долохов и Яксли присоединились к кругу, Волдеморт поднял глаза.
- Никаких признаков его, мой Лорд, - произнёс Долохов.
Выражение лица Волдеморта не изменилось. Красные глаза, казалось, горели в свете огня. Медленно он потянул Старейшую палочку между пальцев.
- Мой Лорд…
Заговорила Беллатрикс: она сидела ближе всех к Волдеморту, взъерошенная, её лицо было немного окровавлено, но в остальном она была невредима.
Волдеморт поднял руку, жестом останавливая её, и она замолчала, продолжая смотреть на него с боготворящим обожанием.
- Я думал, он придёт, - сказал Волдеморт высоким чистым голосом, его глаза смотрели на прыгающий огонь. – Я ожидал, что он придёт.
Все молчали. Они выглядели такими же испуганными, как Гарри, чьё сердце бешено колотилось в груди, как бы желая выскользнуть из тела, которое он собирался покинуть. Его руки вспотели, пока он снимал плащ-невидимку и запихивал её под одежду вместе с палочкой. Он не хотел, чтобы у него возникло желание бороться.
- Я думаю… это было… ошибкой, - закончил Волдеморт.
- Ты не ошибся.
Гарри сказал это так громко, как смог, со всей силой, которую смог собрать: он не хотел выглядеть испуганным. Воскрешающий камень выскользнул из его оцепеневших пальцев, и когда он вышел вперёд к огню, то краем глаза заметил, как исчезают его родители, Сириус и Люпин. В этот момент он почувствовал, что ничто не имеет значения, кроме Волдеморта. Это дело только их двоих.
Иллюзия развеялась так же быстро, как и возникла. Гиганты заревели, когда пожиратели смерти поднялись вместе: было много криков, удивления и даже смеха. Волдеморт застыл на месте, но его красные глаза нашли Гарри, и он смотрел, как Гарри двигается к нему, с пустыми руками: только огонь был между ними.
Тут раздался вопль:
- Гарри! Нет!
Он обернулся: Хагрид был скручен и привязан к ближайшему дереву. Его огромное тело встряхнуло ветви наверху, когда он отчаянно дёрнулся.
- Нет! Нет! Гарри, зачем ты…
- Тихо! – вскричал Роул и щёлкнул палочкой, заставляя Хагрида замолчать.
Беллатрикс, вскочив на ноги, нетерпеливо глядела то на Волдеморта, то на Гарри, её грудь вздымалась. Единственными движущимися вещами были огонь и змея, скручивающаяся и раскручивающаяся в блестящей клетке позади головы Волдеморта.
Гарри чувствовал свою палочку у себя на груди, но не сделал попытки достать её. Он знал, что змея была под хорошей защитой, знал, что если он сможет направить палочку на Нагини, пятьдесят проклятий поразят его. Тем не менее, Волдеморт и Гарри смотрели друг на друга, и теперь Волдеморт, наклонив голову немного в сторону, рассматривал мальчика, стоящего перед ним, и странная безрадостная улыбка витала на его безгубом лице.
- Гарри Поттер, - сказал он очень мягко. Его голос был похож на часть шипящего огня. – Мальчик, который выжил.
Никто из пожирателей смерти не двигался. Они ждали, всё ждало. Хагрид боролся, Беллатрикс задыхалась, а Гарри необъяснимо думал о Джинни, о её сверкающем взгляде, и ощущал её губы на своих…
Волдеморт поднял свою палочку. Его голова была всё ещё наклонена в сторону, как у любопытного ребёнка, размышляющего, что случится, если он продолжит. Гарри снова посмотрел в красные глаза и приготовился, что это случится сейчас, быстро, пока он может стоять, прежде чем потеряет контроль, прежде чем выдаст свой страх…
Он видел движение губ и вспышку зелёного света - и всё исчезло.
