начало тут


Через несколько минут в окно заглянула конская морда. Юноша медленно протянул руку, легонько потрепал Талгара по ноздрям:
- Спасибо, Тал, что пришел. Ты знаешь, что случилось со мной. Я не могу ходить и петь... Но Тина проговорилась, что есть люди, которые сумеют мне помочь. Я могу стать кентавром и снова быть свободным. Снова петь.
Жеребец в ужасе фыркнул.
- Да, я понимаю…. я буду уродом. Для людей. Но это… небольшая цена. Может, это и приведет меня к трагедии, но хоть мгновение… нормальной жизни! Или смерть. Но не вечность калеки. Ты согласен со мной?
Ему показалось, что Талгар кивнул.
- Я не хочу убивать коня. Но ты же знаешь… есть лошади, умирающие внезапно, их невозможно спасти. Если бы найти того, кто согласился бы возродиться вместе со мной!
Талгар ласково ткнул его мордой в щеку, дыхнул теплом и исчез. Послышалось его ржание и голос Сегорма:
- Тал, не щиплись! Что, едем куда-то? Это не повод меня кусать! Мне седлать Гиалу? Я поеду на тебе? Я не ошибся? Хорошо, конечно, но… да иду я, иду. Мне что-то взять? Да. Узду? Твою? Нет. Вот эту? Ну ладно. Но тут строгие удила. Так надо? Хорошо, как хочешь. Да, я уже готов. Но куда мы едем? Вернемся скоро? - голос Сегорма постепенно затихал вдали.

Сегорм, несмотря на свой добродушный внешний вид, был одним из сильнейших воинов племени саскуиханнов и обладал зеленым огнем уровня виниз [2], почти в восемьсот единиц, что являлось порогом младшего араиры. В отличие от брата он не был готов принять ответственность за управление племенем – ему хватало его полутысячного отряда, потому он был благодарен Тине, взвалившей на себя этот груз. Воин терпеть не мог подковерные игры, считая, что необходимо следовать Закону и Уставу, а не плести бесконечные интриги. Вот и сейчас, качаясь на идущем мягкой рысью Талгаре, он недовольно хмурился и думал о том, в какую историю снова влип.
За несколько минут добравшись до стационарных ворот на Борх’ен – один из малых миров Тарцанской дуги, Тал открыл их ударом копыта и помчался дальше, словно всегда вот так, сам, ходил сквозь миры. Они прошли еще трое ворот и, наконец, оказались в бескрайней, залитой солнцем степи. Невдалеке пасся табун диких коней. Талгар остановился.
- Мне слезать? – спросил Сегорм и, получив, казалось, утвердительный ответ, спрыгнул на землю, направился к табуну. Жеребец преградил ему дорогу. Юноша покорно остановился, дал уложить себя на землю и, лишь когда Талгар направился к табуну, проворчал себе под нос:
- Я ведь уверен, что он умеет говорить. Он умнее многих в племени. Чего они с Торесом изобрели… Эй, никак он решил подраться?
Талгар медленно подошел к молодому серебристо-серому жеребцу, обнюхал его, толкнул плечом в бок. Сегорм зажмурился: сейчас сцепятся. Нет, все тихо. Подождав несколько секунд, он открыл глаза и увидел странную картину: громадный Талгар, словно кошка, ластился к серому жеребцу, казалось, что-то обещая ему, а тот, опустив голову, качал ею из стороны в сторону. Тал медленно направился к месту, где лежал Сегорм, и серый, как привязанный, последовал за ним. Они подошли очень близко. Дикий жеребец остановился, оглянулся на свой табун, запрокинул голову и тихо, тоскливо заржал. Тал ткнул его мордой в шею, пододвигая к Сегорму, и вот оба коня склонились над саском. Гнедой тронул его копытом и, когда тот встал, подтолкнул к приведенному жеребцу. Дикий конь покорно склонил голову, давая надеть узду. Сегорм погладил его по благородному лбу, по щеке… Воин удивленно посмотрел на Талгара: «Но он же болен, очень скоро умрет!» Гнедой так низко опустил голову, что глаза скрылись в густой траве.
- Значит, так надо, - вздохнул Сегорм и промолчал всю обратную дорогу.
Во дворе госпиталя он привязал измученного серого к опоре крыльца и прошел к Торесу. Увидев его, музыкант попытался приподняться, но Сегорм тут же уложил его на подушки:
- Не шевелись, Тина не велела. Мы привели серого жеребца, только он умирает.
- Спасибо, ты спас меня, - скальд слабо улыбнулся и закрыл глаза, пережидая приступ боли.
- Спасибо Талгару, но что дальше? Я надеюсь, что ты не задумал…
- Позови сюда Тину, когда Савка ее перевяжет.
- А разве она еще…
- Вас не было двадцать минут, я не понимаю…
- Однако! Значит, даже со сменой времени... Ладно, я пошел искать Тину.

Младшая араира обнаружилась неподалеку – в кабинете Савэйлы, исполнявшей в текущем месяце обязанности старшего врача. На самом деле девушка носила войсковые петлицы с восьмилучевой звездой, так как была предводительницей местной полутысячи, в том числе сотни, официально приписанной к охране вождя, но Велимир изначально отказался от какой-либо охраны, и Савка, как звали предводительницу еще со школьных времен, взвалила на себя множество административных проблем. В результате ее некоторое время даже прочили на должность младшего вождя, но тут уже воспротивилась сама Савэйла, не желающая окончательно превращаться в тыловика.
Сейчас из-за двери ее кабинета доносились взволнованные голоса. Вот что-то сказал Велимир, долго звучал хорошо поставленный женский голос. Ах да, это Люас. Потом вмешалась сама Савэйла, Тина резко и коротко перебила ее. Сегорм вдохнул побольше воздуха, как перед прыжком в холодную воду, и открыл дверь:
- Тина, тебя уже перевязали? Там Торес зовет.
Он сказал все это на одном дыхании и лишь потом заметил, что все чем-то возмущены и даже напуганы. Одна Тина будто обрадовалась его словам, встала, поправила новую повязку:
- Да, заходи, я сейчас иду, - и вышла, хлопнув дверью, предварительно сказав с порога: - Поверьте, я бы очень хотела ошибиться.
Вскочившая Люас выбежала за ней следом, бледная Савэйла автоматически начала собирать разбросанные по столу обрывки перевязочного материала.
- Что случилось? – повернулся Сегорм к брату.
- Тина снова спорит с законом. Настаивает на том, что выведенных школьников нельзя обучать всех вместе. По ее словам, ей пришлось влиять на результаты биометрии.
- Лично я думаю, - вмешалась Савэйла, - что влияла она не на приборы, а на огни. Я нашла следы многократного переполнения, а как Тина относится к своему здоровью – мне ли не знать. Двое суток проходила с обломком стрелы в плече. «А я и забыла», - передразнила она младшую араиру. – И она еще берется за обучение молодых!
- Тина решилась на наставничество? – опешил Сегорм. – Мы же уговаривали ее почти три года.
- И не уговорили. Она придумала нечто новое: хочет одну из молодых не отправлять в Школы, а оставить при себе. Дескать, девица важна для племени как никто другой, от нее зависит победа во всех грядущих войнах, которые ра-Ина нам тут напророчила.
- Подожди, это та Анна, которой тоже плечо пробило?
- Да не плечо, - отмахнулся Велимир, - царапнуло ее по лопатке, давно уже все залечили. И отправлю я ее завтра в Школы, какими бы ответными нападениями хасхаров Тина нас ни пугала. Не нравится – пусть, действительно, идет в наставники, а не болтается по заброшенным мирам.

Люас догнала Тину во дворе:
- Валя, Велимир прав. Не стоит ребят разбрасывать по разным классам. Они все-таки столько лет вместе.
- Людмила Лексевна, у них разные огни. Ту же Машу я вообще вытащила обманом. Ну, смотрите, есть рядовые воины, да? Они просто не имеют огней. Потом красные эрханы. Они самые слабые в племени, хотя их и много. Маша – даже не яспис [3], а это один из низших красных огней. Она лишь лалик [4]. Вы же сами знаете, что все ее пятерки – на зубрежке. А вот Натка – зеленый эрхан, смар [5], из нее вполне может получиться неплохой предводитель. А училась она как? И теперь мы Маше говорим, что, мол, Натка лучше нее?
- Почему лучше?
- Ну сильнее, старше, важнее – называйте, как нравится. Только я не знаю, как втолковать это подростку шестнадцати лет. В Школах им все объяснят, только постепенно. Так что давайте не будем ставить такие эксперименты, хотя… Эй, Важа, - обратилась она к тоскующему у крыльца часовому, - почему конь посреди дороги брошен? Сегорма на вас нет!
- Так сам вар-Сегорм и привел…
- Вот как… - Тина подошла к серому жеребцу, погладила его по спине, коснулась щеки, вздохнула, - скальд как всегда спешит. Важа, мне нужны конные носилки, я увожу Тореса. Возьми пару рядовых, соберите нам палатку, кошму, припасов на несколько дней пути. Помогите мне вынести его. Да, и приведите Талгара.
На сборы ушло меньше десяти минут. Подбежавшие рядовые воины вынесли музыканта, уложили его в матерчатую люльку, Талгар подтолкнул серого к этим конным носилкам, тот подошел ближе, теплыми губами коснулся лба юноши.
- Какой красивый, - почти беззвучно прошептал скальд. – Серебристый…
- Ты решился? – спросила Тина.
- Да.
- Тогда едем. Люас, скажите вождю, что я вернусь через пять дней.

- Вел, ты знаешь, - Савэйла прошлась по кабинету, остановилась перед вождем, - она, конечно, наговорила много глупостей, но рациональное зерно во всем этом было. Обучение в наших школах слишком растянуто. Мы пичкаем рядовых бесконечной теорией, а эрханов огромными текстами, большая часть из которых интересна только любителям сказок.
- Только не говори мне, что ты задумала реформу, - вождь присел на подоконник, смотрел, как пятилетний мальчуган учит совсем маленького щенка грифона уворачиваться от игрушечного меча. – Молодые приходят из миров, где их заставляли поклоняться уродливым богам или полагаться только на силу науки. Мы обучаем горожан владению мечом, а крестьян – волновой теории времени.
- У нас не так много феодальных миров.
- Ты предлагаешь разбить группы? И как я докажу дворянчику с Корба, что фотоны существуют не только в моем воображении? Или пусть он верит, что все наши системы связи – обычное колдовство, которое от него просто скрывают за умными словами? И куда мы придем с такой ложью?
- По мне колдовство – это когда араиры общаются друг с другом безо всякой связи, - улыбнулась Савэйла. – И только не надо мне рассказывать про напряженность полей – я все это знаю не хуже тебя. А вот понять не могу. Вождь, она все-таки араира, я не думаю, что она пугает нас просто так.
- Да понимаю я все, Савка, - он спрыгнул с подоконника, тоже прошелся по комнате. - Только я ничего не чувствую. Я с шаманом говорил и не раз – не видит он войны.
- Или не хочет видеть.
- Да нет, именно что не видит. Меня-то он не обманет, я ж все-таки не яспис. Потом подумай – Ярхааба уже месяц не слышно, он, говорят, закопался в Хаардане, а туда прийти легко, да только вернуться оттуда сложно. Вакоры его войсками не занимаются, все власть делят. Зачем мне выпускать из школ молодых, которые едва научились держать меч?
- Чтобы их доучивали предводители, а не наставники, которые лет по пять не были в настоящих стычках.
- Все, это беспредметный разговор. Давай так: садитесь с Сегормом, пишите новую школьную программу. Если ухитритесь сочинить что-нибудь более разумное, чем действующая, я поговорю с наставниками.
- С Сегормом я буду писать ее года три! – возмутилась девушка.
- Зато он не даст тебе порезать устав. Если сумеете сделать к следующему совету – будете молодцы.

Между тем Тина неспешно вела свой караван к западу. За первыми же воротами она устроила получасовой привал.
- Это Мезокаллея? – удивился музыкант.
- Да, для начала. Нам пути более четырех суток, да еще и по хасхарским мирам. Пусть лошади отдохнут. А ты еще раз подумаешь.
- Тина, пообещай мне, что вы сначала убедитесь в его болезни, - юноша прижался к теплому боку серого.
- Да, конечно. Не качай люльку.
Двое суток они ехали по Мезокаллее, сделав по пути лишь несколько коротких привалов. Затем быстро прошли еще несколько малых миров, чуть задержались в Киимере, куда пробрались неизвестной музыканту тропой, а затем миры замелькали так быстро, что Торес, видевший только небо да ветки деревьев, запутался в незнакомых переходах. Но вот кони ступили на дно глубокого и узкого каньона.
- Все, нам остались одни ворота, - облегченно вздохнула Тина.
Скальд посмотрел вверх: там высоко-высоко меж темно-бурых скал виднелся кусочек оранжевого неба. Ему вдруг очень захотелось, чтобы в небе появилась птица, но оно оставалось пустым.
- Расскажи, куда мы едем.
- Хорошо. Это странный и страшный мир. Имя ему – Вайерон. Говорят, там была атомная война. Жизнь сохранилась под землей, в нескольких огромных пещерах. Предки создали в них освещение и климат, а нынешнее население не может ничего. Живут там почти одни мутанты, природа и радиация создают причудливые формы, а помогают ей два четырехруких старичка. Одного зовут Тон или Утон, другого – Тун. Это, конечно, прозвища, но свое настоящее имя тебе ни один вайеронец не скажет. Никто не знает, сколько лет этим старикам – они вечны. Добираться до них жителям пещер очень трудно - старики живут на поверхности, но к ним постоянно идут. Они принимают роды, исправляют врожденное уродство или создают новое. Ходят про них и другие слухи, зачастую довольно страшноватые. Так что местные князьки к ним не суются. Ты, кстати, не боишься?
- Нет, зачем…
- На самом деле они добрые. Да, учти, тебе придется прожить год в нижних пещерах, чтобы в совершенстве овладеть новым телом. И… чтобы наши немного позабыли о тебе.
- Да, конечно. Я понимаю.
Они прошли последние ворота и оказались в ущелье еще более темном и глубоком. Борта его поднимались вверх метров на двести, почти смыкаясь над головами путников, и солнечный свет сюда не проникал. Ущелье заканчивалось круглой площадкой, на которой плясал огонь, освещавший вход в громадную пещеру. Тина спешилась:
- Ойе, Тун, Утон, я вернулась!
Эхо откликнулось утробным рыком и хохотом, заметалось между скалами. Из пещеры выбежал маленький круглый старичок в сером балахоне. Двумя руками он схватился за голову, одну протянул Тине, а еще одной пытался привести в порядок свою бороду, носившую явственные следы прерванной трапезы. Слова посыпались из него как горох:
- Тина, дитя мое! Тон, она вернулась! Надолго ли ты к нам? Тони, Тон, да где ж ты, старый соня!
Из пещеры потягиваясь вышел второй старик, такой же невысокий, но худой и очень заспанный. Он принялся ворчать, что его разбудили, но, увидев Тину, просиял и даже согласился поцеловать ее в щечку (женщине пришлось присесть).
- Что привело тебя в наши края? Сомневаюсь, что лишь желание увидеть старого Утона.
- Ты говоришь так каждый раз, старый ты соня. Но сегодня ты не ошибся – я по делу. Посмотрите этого коня.
- Э, да ты не одна, - только что заметил Тун и подбежал к жеребцу. Лицо его помрачнело: - Он болен, скоро умрет. Зачем ты привела его сюда, дитя мое? Чтобы огорчить нас?
- И ты тоже больна, - добавил Утон. – Что с рукой? Ты продолжаешь творить глупости?
- Это царапина, - попыталась возразить араира, но старички тут же усадили ее на камень у костра, Тун быстро и очень аккуратно прощупывал ее плечо:
- Ты не бережешь себя. Тут все воспалено. Вот опоздала бы на день – пришлось бы отрезать руку. Или ты и приехала за этим? Решила все-таки вернуться?
- Чур тебя, - Тина поморщилась, то ли от неловкого прикосновения к плечу, то ли от одной мысли о возвращении.
- Нет? Слава Времени. А то пришьем тебе лошадиную ногу вместо руки…
- Еще есть голова змеи – это будет впечатляюще.
- Давайте о моем плече позже, - Тина поймала беспокойных старичков в охапку, усадила на землю рядом с собой. – Возвращаться я не собираюсь, и даже мысли такой у меня возникнуть не может, вы же знаете. Никто не должен услышать, что я была здесь. А коня я привела не для себя – для друга. Одна колдунья из Лохрана говорила мне о двух старичках, которые могут создать кентавра из человека и коня.
- Старая ведьма сказала правду, - пробурчал Тун.
- А еще она говорила, что все кентавры, жившие на Вайероне, погибли.
- И это правда, - вздохнул Утон, - но не вся. Они жили здесь, в нижних пещерах, а потом умерли, точнее их убили. Один из них женился на молодой кентаврихе, настоящей, ты же знаешь чудеса внутренних зон. У них родился сын, но не маленький кентавр, нет, просто жеребенок. Я знаю, потому что помог ему появиться на свет. Его изгнали – ты помнишь этот обычай. Он был нормальный жеребенок, но думал и говорил, как человек, только разве убедишь владык… Это было достаточно давно, лет, пожалуй, двадцать. Да, ты тогда еще… впрочем, оставим. Через неделю его мать умерла, говорят, что от горя, но… А кентавр бросился на Твердака, я слышал даже, что ранил его, но охрана, конечно...
- А остальные?
- Владыки приказали… ну, тот же закон, ты помнишь, да?
- Помню, - вздохнула Тина. – Спасибо тебе за правду. А теперь помоги мне. Мой друг был великим певцом. Он ранен в бою и уже никогда не сможет ходить и петь: пули разбили позвоночник и порвали диафрагму.
- И ты ничего не смогла сделать?
- Что сумела – сделала, большее не в моих силах. Смотрите сами – я привезла его, - по ее знаку кони опустились на колени, она отцепила люльку, и Торес «предстал» взорам мудрых стариков. Утон провел над ним руками:
- Ты блокировала огонь? Сними внушение.
- Ладно, - Тина отвернулась, и жестокая боль обрушилась на юношу, скручивая нервы, перехватывая дыхание, не давая даже закричать.
Круглый Тун встал рядом с братом, тоже провел над раненым рукой:
- Да, ты права.
Боль отступила так же внезапно, как и пришла, но теперь Торес чувствовал себя… как-то иначе, словно невидимые пальцы, пробежав по всему телу, расправили судорожно сведенные мышцы, остановили боль в нервах.
– Не огорчайся, когда-нибудь в мирах найдут средство для восстановления…
- Только он не доживет до того времени! – оборвала его Тина. – А он нужен племени, нужен мне. Торес мне как брат. Помогите, вы ведь можете!
- Ты просишь сделать его кентавром?! – Утон отшатнулся в ужасе.
- Это безумие, - возмутился Тун. – Юноша, неужели ты согласился?
- Я сам уговорил Тину, - скальд посмотрел на затухающий багровый огонь костра, на черную жилу, прорезавшую скалу рядом с пещерой. – Дома на стене висит моя гитара. Я никогда не расставался с ней. Мой конь на дне пропасти, а я не могу даже умереть. Больше всего на свете я любил дорогу и песню. Помогите мне вернуть мое счастье.
- И жить вечно в нижних пещерах? – нахмурился Утон.
- Он пробудет там лишь год.
- Это невозможно, Тина.
- Его ждет все племя. Если бы не он, я была бы мертва. Он заслонил меня от этой стрелы и пострадал сам. Если вы не слышите просьб – помогите хотя бы из благодарности.
- Я никому не пожелаю такой судьбы, - вздохнул Тун, – но вы молоды. Кто знает, может быть, вы измените миры. Ты уговорил нас, юноша, мы сделаем из тебя кентавра, только сначала я все-таки займусь плечом Тины, или она, в самом деле, лишится руки. Ты будешь ждать, пока он встанет, Тина?
- Нет, но вернусь недели через три.
- Пешком через три недели? – удивился Тун.
Тина чмокнула его в щеку:
- Ты как всегда рассеянный! Вот мой конь, - Талгар подошел ближе, поклонился старикам.
Тун посмотрел на него сердито, Утон нахмурился:
- Он слишком высок для тебя. Тина, давай и вправду займемся рукой.
- Да, кстати, Утон, - сказала араира, вновь усаживаясь у костра и глядя, как старик разбинтовывает ее плечо. - Один теоретический вопрос. Если моя кровь попадет в чужой организм, чем это может грозить?
- Переливание или рана?
- Не переливание, ты же знаешь, моя глупость так далеко не заходит.
- И много крови?
- Ну, допустим, на наконечнике стрелы.
- Воспаление было?
- Нет. Это плохо? Мои знания по генетике… Клянусь Временем, больно, Утон!
- Терпи, не надо было так запускать рану. Проверь воина на силу огня: может возрасти единиц на двести – двести пятьдесят. Вряд ли, но возможна передача навыков трансформации организма. Но, повторяю, это очень вряд ли. Ну и родовое проклятие – уж его-то точно не избежать. Все, давай забинтуем, и постарайся не растрясти руку в дороге.
- Тал не позволит, - улыбнулась араира. – Ну, удачи тебе, Торес.
Проводив светловолосую гостью, старички покачали головами, переглянулись.
- Ты видел ее коня? – спросил притихший Утон.
- Видел. Очень похож… Юноша, как его зовут?
- Талгар. Это он нашел серого…
- Талгар. Сын кентавров. А Тина об этом не знает. Вот она, преданность, - вздохнул старик и склонился над музыкантом. – Ну-с, юноша, если уж ты решился…

------------------------
[2] Темно-зеленый гранат. Для обозначения силы огня Люас использовала древнерусские, а не классические тарцанские названия драгоценных и полудрагоценных камней, что позднее стало литературной традицией всех летописцев земного происхождения. (Здесь и далее примечания составителя)
[3] Яшма
[4] Лал (красный камень) небольшого размера
[5] Принятое в племени сокращение от «смарагд»

Продолжение следует...