начало тут

Алиния и Итор появились в комнате, когда усталая веда, подготовив завтрашнюю речь, собиралась ложиться спать. Они возникли прямо из воздуха совершенно беззвучно, склонились в изящном полупоклоне:
- Вед-Атан, мы...
- Зачем вы пришли? Я же просила не проявлять силу огней. Что, если кто-нибудь заметит?
- Натка нас там покараулит, - отмахнулась Алиния. - А твои надзиратели спят.
- Сегорма на них нет!
- Мы из-за него и пришли вдвоем. Я побоялся отпускать ее без защиты, - Итор виновато хлюпнул носом.
- Винизу неподвластны перемещения в огне. Так зачем ты хотела меня видеть, Аля?
- Сегодня на площади ты мне шепнула, что «все в порядке». Я слишком хорошо знаю, что ты считаешь порядком. Когда сгорел наш дом, когда Итора покалечил визгат и когда Олеч чуть не погиб в школах – ты что говорила? Что все в порядке! Люас тоже так сказала, когда тебя ранили.
- Малыш, но ведь все на самом деле в порядке.
- Вот, опять! Тебя арестовали, Сегорм бросается на молодых, мы чуть не сцепились с эрханами, за нами следят – и все в порядке? Мне такой порядок не нравится!
Тина усадила ее рядом с собой, обняла за плечи, погладила по соломенным волосам:
- Милая ты моя, маленькая. Ты поживи в этой войне, тогда поймешь наш порядок. Или не поймешь. У тебя вечно конфликты с начальством.
- Нас зовут! – сказал постоянно прислушивающийся к окружающему миру Итор.
- Да, верно. Ну, идите. Все образуется.

- Прежде чем вы начнете меня обвинять, скажу вот что. Во-первых, вождь не виноват ни в чем. Сейчас в его памяти стоит столько блоков, что если их все снять, его жизнь станет раза в три длиннее. Я не буду рисковать заниматься блоками сейчас, так как далеко не все они принадлежат мне или присутствующим здесь воинам и так как я не хочу превращать ваш, с позволения сказать, суд в вечер воспоминаний. Во-вторых, я заранее говорю, что нарушила многие обычаи и нарушу еще больше, потому что они только мешают племени. И, в-третьих, найдите Стаса, скажите ему, что я знаю, где Анна, пусть не ищет ее, а придет сюда. А вот теперь я вас слушаю.
Поднялся Сегорм:
- Скажу я и думаю, что выражу общее мнение. Ты, которая должна быть хранительницей обычаев, сама их нарушаешь, причем нарушаешь нелепо. У тебя, белой веды, родились дети. Ты же знаешь, что это может привести к гибели света. Ты растила их в быстром мире, скорее всего у себя, на Земле, а это запрещено для всех, как нарушение человеческой этики. Теперь твои дети всего на год младше тебя. Все четверо, хотя родились в разное время. Ты обманывала главу школ, ты нарушала закон. А теперь еще говоришь, что ставила блоки на память вождя без его разрешения.
Эрханы одобрительно зашумели – логика в словах Сегорма была. Никто не хотел умирать из-за прихотей подруги вождя. Кроме того, мысль «почему ей можно, а мне нет, почему я должна мучаться с детьми в медленном мире?» восстановила против веды многих предводительниц.
Встал Велимир:
- Я согласен с моим братом: это нарушение обычаев и угроза для племени. В этой истории я обиженный и потому, конечно, могу судить слишком строго. Но я скажу, а вы решайте. Я считаю, что эти молодые должны исчезнуть. Как – неважно. И впредь любого, кто осмелится нарушить закон, нужно строго наказывать. Возможно, наказывать смертью. Я сказал, воины.
В середине речи вождя, смутившей, пожалуй, даже самых жестоких, в зал вошел Стас, тихо сел неподалеку от Тины. Она кивнула ему успокаивающе: мол, знаю я, где твоя супруга, ничего с ней не случится, так что сиди, слушай.
Вскочила Маэри:
- Я скажу, что вождь прав. Близится война, это уже не тайна. Мы не можем рисковать, слишком много поставлено на карту. Пусть уйдут в Хаардан, оттуда нет возврата. Не думаю, что кто-нибудь будет сильно жалеть.
- Правильно, пусть уходят! Там им будет хорошо.
- Не опасно ли это для племени? А как же она? - послышались голоса.
Стас в ужасе смотрел по сторонам:
- Это что, судилище инквизиции? Ведь вы говорите о людях!
Тина сделала ему знак: «Помолчи» - но юноша уже не мог сдерживаться:
- Вы хоть думаете, что говорите? Это же люди, живые. Ведь Тина мать им, а вы ей в глаза... Вы звери, звери хуже хасхаров... боитесь за свою шкуру...
Его прервали:
- А ты чего вмешиваешься? Племя важнее четырех ублюдков! Что ты так беспокоишься или они твои дети?!
Повисла тишина, собравшиеся предводители сами испугались своих слов. Обвинить веду в измене, да еще с кем! Он ей в сыновья годится. А может быть...
- Уж не сын ли ты ей? – спросили из дальнего угла.
- Хватит! – стукнул по столу кулаком Сегорм. – Это уже полная чушь. Мы высказались. Тина, можешь ли ты ответить?
- Могу, - женщина поднялась со своего места. – Начну с того, что Стас мне не сын, хотя бы потому, что все вы видели его родителей на прошлом празднике возвращения имен. Прости их, Стас, за эти слова. Также он и не отец моих детей, ибо их отец – Велимир, каким бы обиженным он себя ни считал. Теперь о нем. Да, я ставила блоки на память без его просьбы, но этим, по-моему, занимаются очень многие. Кстати, Савка, сними у меня свой блок с вечера после скачек, а то я вынуждена пользоваться вашими воспоминаниями, которые не полны. Вообще, я думаю, что если освободить всю память в племени, начнется гражданская война. Но вождем я вечером займусь, - шепот недовольства пронесся по залу.
- Так, теперь о школах. Вы же не оставили мне другого выбора! Иначе это судилище, как верно его назвал Стас, состоялось бы еще раньше и вы покусились бы на жизни безымянных детей. Теперь о возрасте. Маэри правильно сказала: близится война, нам нужны воины, а не дети. Какой смысл уходить в миры и приводить оттуда пятимесячных младенцев, которые только свяжут нам руки? У нас остается год, не больше, и за него очень многое надо сделать. Я ответила на все мелкие вопросы? Хорошо.
Теперь главное. Почему я нарушила запрет. Вы теперь все говорите о войне, но представляете ее чередой мелких стычек на границе, может, чуть интенсивнее, чем сейчас, но всего лишь стычек. О да, возможно, вам видится пара крупных сражений с хасхарами, но это все. А кто-нибудь подумал о мирах? О том, как наши ссоры с красным племенем отразятся на армиях и политике? Хасхары, даже если они будут зачинщиками – не самая страшная угроза. Доказательства? Я могу вывалить на вас горы формул, из которых вождь да, пожалуй, старшие винизы смогут вывести описание разрыва полей и сами рассчитать природные катаклизмы и возмущения в психосферах миров. Но я скажу о другом. Вот вы здесь вспоминали «Песню о конце времен», дескать, именно из нее произошел ваш дурацкий закон... да, дурацкий, как бы ты, Сегорм, за него ни ратовал. Мне иногда кажется, что я одна читала обязательные тексты. Вторая строфа «Песни» говорит что:
Мчались они на восход, с ними предатель погибший.
Твердили коням, подгоняя огни, о надежде.
Тот, что родится, воином станет, свет защищая,
Пусть его клятвы и чаша во тьме ожидали.
Скажи мне, во всем виноват обычай, не так ли?
Вы хотя бы прочитали это или знаете только вбитое в вас в школах и теперь попрекаете меня? Вы помните скачку? Разве не влияли мы на коней? Разве не был среди нас предатель, нынче погибший? Не о той ли клятве, что унесла свет, говорят эти строки? Поверьте мне, шаман знал эти тексты лучше вас. Он мешал мне, потому я спорила с ним за младшую араиру, потому посылала Стаса на Палиа, когда раскрылось предательство шамана. Помнишь, Сегорм, ты спрашивал меня об этом? А, может, еще вспомнишь, как хотел на коленях вымаливать прощение? Говорил, что был не прав.
Воин подошел к ней, опустился на одно колено, склонил голову:
- Я и теперь говорю то же. И повторю: пусть лучше умру я, чем хоть однажды ты вновь почувствуешь боль. Прости меня, если сможешь.
Тина взяла его за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза, взъерошила его светлые волосы:
- Сегм, как я могу обижаться на вас. Вы говорите, что думаете, вы пытаетесь найти выход, вы забыли все суеверия и грязные тайны, вы так легко радуетесь и печалитесь, - она обвела взглядом опустивших глаза советников. – Я люблю вас всех, я горжусь вами. Наша судьба близка и мне нужна ваша помощь. Безоговорочная помощь. Хватит с нас болтовни и предательств.

- Я сказала все, что обещала. Вы узнали все, что хотели, не так ли?
- Да, Вед-Атан.
- Тогда вы свободны. Завтра будет издан приказ и, я думаю, собран малый совет. Сейчас же прошу задержаться всех, кто был у меня вечером после скачек. Ты, Стас, тоже не уходи. Да, и советую всем снять лишние блоки с памяти вождя, иначе будет очень больно.
Совет расходился, воины обсуждали услышанное. Пока дежурные рядовые убирали нагроможденные в зале стулья, Тина подошла к молодому араире:
- У тебя остался ко мне один вопрос.
- Да. Где она?
- Вот этого я тебе не скажу, а то ты срочно помчишься к ней, что запрещено все тем же законом. Придется сохранить хотя бы эту его часть.
- Причем тут закон?
- Мальчик, у тебя родился сын. Ему сейчас, - Тина посмотрела на часы, что-то прикинула в уме, - примерно недели две. И дорога ему открыта, в том числе и твоими стараниями. Анюта завтра вернется. Подари ей цветы – она родила величайшего героя, если наши предводители не изуродуют ему жизнь.
- Подожди, я что-то не понимаю. Как, когда?
- Давай поговорим попозже. Ребята, вы закончили? Спасибо, - Тина подождала, пока вышли рядовые, кивнула оставшимся в зале: - Ну что, поделитесь впечатлениями?
- Ох, - сказал Сегорм.
- Вот именно, что «ох», - подтвердила Савэйла. – Что ты думаешь делать дальше?
- Все то, что обещала. И приказ мы с вами сегодня напишем, и планы постараемся разработать хотя бы на ближайшие месяцы, а начнем...
- Начни с моей памяти, - предложил Велимир.
- Хорошо. Ты хочешь снять все блоки?
- Да. Кроме одного – он очень давний, еще когда погибла мать... Сегорм знает, - вождь опустил глаза.
- Ну как скажешь. Давай-ка посмотрим, - светло-сиреневый шарик огня завертелся на ее ладони.
Вождь откинулся на подушки дивана и, казалось, внимательно наблюдал за огоньком, но, когда веда перевернула руку ладонью вниз и шарик исчез, Велимир продолжал смотреть в ту же точку. Тина провела ладонями у него над головой, затем резко махнула руками в сторону, будто стряхивая капли воды:
- Мои все. Савка, ты там тоже немало намудрила. Снимай сама, а то больно будет.
Предводительница нехотя подошла:
- Я плохо чувствую.
Тина кивнула Стасу, тот быстро выстроил в воздухе небольшой экран, испещренный разноцветными светящимися точками. Савэйла указала пальцем:
- Вот этот мой, этот и вон те два, - точки, на которые она показывала, гасли. – Вроде все.
- Да, а вон тот не твой? - прищурился Лиигат.
- Нет, - она сделала невинное лицо.
- Ой, берегись, я проверю, - Тина погрозила ей кистью боевого пояса. – Я же все равно буду снимать все.
- Ну ладно, - на экране погасли еще четыре огонька, - вот теперь уже точно все.
- Верю. Теперь ваши, предводители. И у меня снимите заодно, я все равно пользуюсь информацией, там лишь заголовки остались.
- Хорошо, - проворчал Сегорм, провел рукой перед экраном. - Все. Один остался, который он просил не трогать.
- Спасибо. Стас, ты не успел?
- Успел, но уже снял, - смутился юноша.
- Так, прекрасно, - веда потерла руки. – Остальным пусть будет хуже. Ребята, давайте отсортируем их по владельцам.
Около часа они разбирали корявые, часто неполные подписи к блокам. Наконец, Савэйла отошла от экрана, довольно потянулась:
- Ну, Татьяна, везде успела! Поикалось же ей сейчас. Из-за двух фраз городить целый блок!
- Да уж. Тина, а эти чьи остались? – указал на экран Сегорм. Там мерцали семь красных, зеленая и две синих точки.
- Зеленый твой, синие чьи – не знаю, сейчас будем разбираться, уж слишком плотно сидят, Анюта такие сотворить не могла.
- А красные?
- Не догадываешься? – грустно улыбнулась веда.
Белый луч осветил зеркало в дальнем углу комнаты, в нем метнулся знакомый изломанный силуэт. Сегорм подошел поближе, осторожно коснулся укрывающего зеркало экрана, и из глубины матового стекла на него надвинулось искаженное гневом лицо шамана. Воин отшатнулся:
- Он же мертв!
- Может быть. Тогда кто-то поддерживает его огонь, - сказала Тина.
- Хозяин синих блоков. Но он может быть и живым, - движением руки стирая видение, пояснил подошедший к зеркалу Стас.
- Нет!
- Почему «нет»? – печально спросила веда. – Нас очень легко обмануть. Ты же видел, что умудрился сотворить вождь. Сам себе поставил блок, а потом пристроил к нему еще два. Это ведь и в чужой голове надо суметь, а тут своя. Ну ладно, займемся неизвестным.
Тонкие белые лучи опутали голову вождя. Тина закрыла глаза, произнося сложную формулу, больше похожую на заклинание – Стас, по крайней мере, понял не больше половины слов, хотя и задействовал все известные ему языковые коды. Через минуту синие огоньки на экране погасли. Женщина вздохнула, сбрасывая чудовищное напряжение.
- Зачем ты вмешиваешься в мои дела? – спросил красивый мужской голос, и посреди комнаты возник высокий черноволосый юноша в ауре синего сияния.
- Мхаардаама! – воскликнула веда, отступая на шаг.
- Ты помнишь меня, - казалось, удивился он.
- Я многое помню, ты мне не помеха. Наша жизнь тебя не касается.
- Меня касается все, а вот ты лезешь не в свое дело. Кто ты такая, чтобы беспокоиться о войне?
Яркие золотые лучи сбили его сияющую ауру. Мхаардаама попятился:
- Кай-я-ай-йалла!
- Наконец-то догадался! Меня призывали не для того, чтобы я могла что-то забыть.
- Но ты все равно в моих руках. Я захватил твое время в Мезокаллее.
- Я знаю, и мне ты этим не страшен. Теперь оно опаснее тебе, ты дорого заплатишь за мою кровь.
- Чем?
- Я ставлю три условия: убери шамана.
- Я рад, - он щелкнул пальцами, красные огоньки на экране погасли.
- Я просила убрать его, а не его блоки! – белый луч снова метнулся по зеркалу.
- Хорошо! – он взмахнул рукой, посыпалась штукатурка, вдали громыхнуло.
- Затем, ты мне дашь три часа сейчас. Они тебе ничего не стоят, а я даже помогу.
Он задумался, синее сияние поднялось вновь:
- Хорошо.
- И последнее: до моего дня ты не коснешься дел, к которым приложена моя рука.
- Нет!
- Да. И ты поклянешься своим именем, иначе... – паутина белых лучей между ее ладонями выстроила очертания этера.
- Да, клянусь, клянусь! Клянусь... – прошептал он, синее сияние заметалось вокруг него, ударил гром, вспыхнуло пламя, сасков накрыло взрывной волной. Каким-то чудом свечи не погасли, их зыбкое пламя освещало разгромленную комнату. Абсолютно целым, да и то из-за своей бестелесности, остался лишь экран с одинокой зеленой точкой.
Первым, кряхтя как столетний дед, поднялся на ноги Лиигат и тут же протянул руки женщинам. Савэйла медленно встала, потирая ушибленный локоть, Тина уже стряхивала грязь и обрывки бумаги со своей расшитой парадной формы, которую так и не успела сменить.
- Однако, - протянул разведчик, оглядывая опустошения, произведенные исчезнувшим Мхаардаамой. - Тина, все твои друзья так взрывоопасны?
- Многие, и ты из их числа. А уж вождь – точно. Он нас убьет за свои бумаги, - улыбнулась Тина.
- Ты с ним закончила? Давай его разбудим - надеюсь, он нас все ж таки простит, - сказала Савэйла, гася экран.
- У него не будет ни выбора, ни времени. Так что можно будить, - согласилась веда, проводя рукой перед лицом Велимира.
Араира вздрогнул, сел на диване, помотал головой, стряхивая остатки морока. Потом посмотрел по сторонам:
- Не знаю, сколько прошлого я приобрел, но кое-что из настоящего явно пропустил.
- Ты прав. Тебе потом все расскажут, - остановилась перед ним Тина. – А сейчас времени нет. Мхаардаама захватил то время, когда я лечилась в Мезокаллее. Ты помнишь, Савка, что рана быстро зарубцевалась. Для меня тогда прошло почти полтора месяца. Это время настанет для меня снова через три часа, и второй раз от него не убежишь. Все эти дни я не смогу вам помогать, потому слушайте меня внимательно. Завтра вернется Анна...

Продолжение следует...