начало тут

Добирались до места они довольно долго. Сначала Тина никак не могла создать необходимые ворота, потом, оставив лошадей недовольной охране, они несколько часов тряслись на рейсовом автобусе по деревенской глуши. Потом были еще ворота, совершенно разбитая попутная машина, автобус, маленький аэропорт. В какой-то момент Шангиру показалось, что за ними следят: пару раз на глаза ему попался один и тот же лысый тип. Но самолет унес их в мегаполис, потом скоростной поезд – в другой крупный город, и юноша подумал, что охрана, несмотря на указания великой, просто присматривала за ними. Дальше были новые ворота, очередной поезд, на сей раз влекомый пыхтящим паровозом, и, после ночевки в заштатной гостинице – длинный пыльный тракт и петляющие проселки в предгорьях. В следующем мире веда наняла дребезжащую железными колесами подводу, и возчик, косноязычный бородатый крестьянин, пообещал доставить их «в это чертово Лахторово» не позднее завтрашнего полудня.

- Когда в мирах было поспокойнее, - рассказывала Тина, когда утром следующего дня они тряслись на подводе по единственной улице поселка лесорубов, - мы часто позволяли себе пожить вот в таких городках, не афишируя свои знания, просто как обычные люди. А этот мир еще и забавен своими обычаями. У меня даже домик здесь собственный.
Они проехали через поселок, свернули на длинную просеку, проложенную, видимо, много лет назад, но регулярно подновляемую. Основательно заросшая тропа вывела их на небольшую поляну, покрытую высоким, по стремя лошади, разнотравьем. У кромки леса, задней стеной уходя в густые заросли, стоял крепкий бревенчатый домик с трехскатной крышей.
- В городке его так и называют: домик с крышечкой, - улыбнулась Тина. – А меня всегда считали то ли феей, то ли великим лекарем. Вот сегодня отдохнем немного, а завтра сами увидите, сколько здесь народа будет. Зря что ли по главной улице проехали?
- Тина, но причем здесь благодарность? – спросил Шангир.
- Скоро поймешь.

Дом оказался светлым и чистым, в нем пахло жильем, а не затхлыми старыми вещами. В центральную гостиную выходили двери трех комнат, большая из которых оказалась спальней Тины, а две других она предложила юношам. Саски наскоро перекусили, юноши устроили себе шикарное ложе из прошлогоднего сена в одной из задних комнат и собрались выяснить у Тины, где находится ближайший водоем, пригодный для купания, но не успели. Во входную дверь кто-то поскребся, постучал робко, словно извиняясь за беспокойство, и в центральную комнату быстро, бочком, проскользнул старичок, сгорбленный долгими десятилетиями и тяжелой работой. Незваный гость сразу начал кланяться, мелко-мелко тряся бороденкой. Ласаэ смотрел на него, недоумевая, а старик продолжал что-то очень быстро говорить и снова кланяться. В комнату вошла Тина, обхватила гостя за плечи, начала расспрашивать, стараясь одновременно успокоить. Наконец стало понятно, что у старичка очень больна внучка, девочка лет двенадцати. Шангир тут же вскочил, готовый мчаться в деревню, но веда его остановила, сказала по-аймахски:
- Я раз и навсегда отказалась приезжать к ним. Пусть везут сюда – вылечим.
- Но ребенок болен! Как старик сможет ее привезти?!
- Думаю, что не слишком болен, иначе привезли бы сразу. Потом, внучка не его, а из соседней деревни и болеет уже недели две. Он просто пришел узнать, буду ли я лечить, как прежде, бесплатно или мне нужны деньги.
Девочку таки привезли к утру, у нее оказалась банальная свинка, и Ланаэ вылечил ее, просто положив руки ей на лоб – аптечку Тина использовать запретила, мотивируя это тем, что лекарства, рассчитанные на обмен веществ эрханов, вряд ли подойдут жителям окраинного мира. Вслед за девочкой привезли лесоруба с гноящейся раной, потом больную женщину, которой все-таки пришлось вскрывать огромный нарыв на ноге, а следом потянулась целая вереница калек и больных. Юноши занимались ими, стараясь помочь всем, но за дверью постоянно стояло и лежало несколько страждущих. К вечеру все валились с ног, так как занять энергии у однокашников Тина им не разрешила, а сама помогала только в редких случаях, словно сберегая силы на что-то иное.
На следующий день больных стало больше, приезжали уже и из других поселков, а под вечер – даже из города, причем оттуда привозили наиболее тяжелых больных. Тина объяснила это наличием в городе хоть и плохих, но врачей. Появились даже две придворные дамы: одна с требованием предсказания судьбы, другая действительно серьезно больная. Последующие три дня оказались еще тяжелее, и по вечерам молодые воины валились с ног уже в прямом смысле слова. Между тем Тина по-прежнему сторонилась людей, все чаще выглядывала в окно. Незваные гости заявились к вечеру пятого дня. Веда в очередной раз приподняла занавеску и довольно усмехнулась:
- Вот и долгожданная благодарность! Ребятушки, взгляните, как вас оценили горожане. Половина столичной гвардии и все в кирасах.
- Это чья свита? – подошел усталый Шангир, потирая слипающиеся глаза. – Только важной персоны нам сейчас не хватало.
- Нет, дорогой, это не свита, а стража. Группа захвата, если хочешь. Ну что, мы просто исчезнем или будем-таки ожидать благодарности аборигенов?
- Если можно, я бы подождал. Интересно же, ошибся ли я.
- Хорошо, - женщина пожала плечами. – Только приготовься к побоям. Изувечить вас я не позволю, но все остальное – пожалуйста.
- Ты считаешь нас младенцами? Их всего-то три десятка.
- У тебя почти не осталось огня. А без него ты когда последний раз дрался? В пятой группе? Ты слабее рядового выпускника, а про них даже в уставе сказано: разрешается отступление при появлении более чем трех тяжеловооруженных воинов.
- Отобьемся, - Ланаэ тоже подошел к окну, презрительно взглянул на стражников.
- Попробуй, - улыбнулась Тина. – Только так, ребятушки. Чужие огни не вызывать, не к чему афишировать нашу связь с племенем. Не убивать.
- Великая, - опешили юноши, - это же мужики из окраинного мира. Они просто разбегутся.
- Хорошо, коли так. Постарайтесь не зацепить мирных обывателей и учтите: все, что сломаете, чинить будете сами. И стражников в том числе.
Они не отбились. Стражники зачитали какой-то бессмысленный указ, разогнали толпу, вошли в дом. Молодые воины выхватили мечи, и вот тут-то стало понятно, насколько они устали физически и что силы огней у них тоже уже нет. К тому же выяснилось, что тридцать латников – это очень много, а уж латы здесь ковали на совесть. Бросей, более кряжистый и упорный, ухитрился разбить два доспеха, но потом его просто окружили, приставили меч к позвоночнику, дубинкой раздробили руку, да еще понаставили синяков. Шангир упал гораздо раньше, и его били ногами, сломав несколько ребер и разбив голову. Через несколько минут он уже не сопротивлялся, а лишь пытался прикрыть глаза, внезапно вспомнив отрывок из учебника по медицине, где говорилось о сложностях лечения именно этого органа. Результатом стало множество кровавых ссадин по всему телу, многочисленные внутренние ушибы и еще пара переломов. Он уже мало чего соображал, когда стражники забросили их в крестьянскую телегу, рядом усадили спокойную Тину и куда-то повезли. Он запомнил только, как Ланаэ разбитыми в кровь губами звал своего коня, а Тина объясняла, что его никто не услышит, потому что лошадей они оставили за трое ворот от этого мира. Вытащили из тошнотворного липкого беспамятства его прохладные руки веды. Она осторожно касалась его ушибов и тихо шептала на аймахском: «Это пройдет, и это пройдет, а вот это поболит еще немного и тоже пройдет».
- Ты о такой благодарности говорила? – прохрипел он, чувствуя, что боль, хоть и немного успокоенная ее руками, снова поднимается от живота к груди и сломанной руке.
- Это только цветочки. Завтра вот против нас поднимется весь город.
- Но почему? Мы же только помогали.

- Госпожа, - смущенная Алиния поклонилась Савэйле, опасливо покосилась на свою сестру. – Моя мать, Вед-Атан, просила передать тебе, что она с тремя молодыми уехала на Горд. Велела сказать так: «В домик с крышечкой».
- А ты знаешь, о чем говоришь? – благодушно улыбнулась смар.
- Из памяти брата, - окончательно смутилась молодая.
- Замечательно. Тогда отправляемся на Борх’ен и готовим палату. Впереди у нас пяток переломов и, пожалуй, серьезные ожоги. Кого она потащила-то?
- Бросея, Лана… и Шангира.
- Ну Тина, ну молодец! И после этого она позволяет себе вот так беспардонно требовать моего участия? Добрая она у нас. Что смотрите, девушки? – она «возмущенно» уперлась руками в бока, собираясь командовать. – Вы с предводителем Борх’ена договорились? Вы палату заказали?
Алька ойкнула, прикрыв рот ладошкой, выскочила в коридор, на бегу создавая огонек посланника. Предводительница проводила ее взглядом, улыбнулась ждущей дополнительных распоряжений Наташе:
- Ты удивлена моим поведением?
- Не знаю. Это, конечно, только окраинный мир, и ничего особенно страшного с ними не случится, но я все равно переживаю. Ты же спокойна.
- Ну, не так спокойна, как кажется. Это только урок, но мне обидно, что урок этот потребовался моему сыну.
- Я понимаю. Кстати, Олечу он не помог.

- Эти молодые точно прилипли друг к другу, дня прожить не могут... - ворчливо заметила Савэйла.
- Они все из последних выпусков, их обучает Тина. Остальным до них далеко, - Анна устало плюхнула седло на спину крылатой кобылицы.
- А Корина зачем к ним привязалась?
- Понятно, ты спасаешь Илиза от злых чар. Надеюсь, против Лены ты ничего не имеешь?
- Нет, конечно! Но их вечные исчезновения, тайны, секреты, эти глупые поклоны...
- Это все от тининых детей, - Анна подтянула подпругу. – Веда, уж не знаю зачем, возрождает тарцанские традиции. Яр на днях сообщил мне, что молодые обязаны выражать свое почтение великим, что они еще слишком мало знают.
- Мало знают! Это все Олеч да Натка. И вообще вокруг этой четверки слишком много тайн. Все у них не так – все знают, все умеют, лучи направляют, да и, как предводители, они посильнее иного виниза. Огни вроде небольшие – младшие палы, а поди ж ты!
- Они – дети Тины, этим все сказано.
- И что твой сын нашел в этой Альке? – рассеяно погладила предводительница своего жеребца. – По мне Наташенька намного лучше.
- Она похожа на Тину, а ведой он восхищался с первой встречи. Кстати, у Яра на днях был приступ вдохновения, он про нашу веду белый стих сочинил. Вернее поэму строф этак на сорок. Так вот, расхваливая ее, он употребил странное выражение: «плащ темно-золотых волос».
- Насколько я понимаю, плащ – это длинные волосы, а у Тины довольно небрежная стрижка. Хотя, поэтическое преувеличение...
- А еще я бы не сказала, что ее руки тонкие и странно гибкие.
- Уж не ревнуешь ли сына к веде?
- А не положил ли твой Шанги глаз на Алю?
Приятельницы посмотрели друг на друга и расхохотались. Забравшись в седло, Анна вдруг спросила:
- Ты обратила внимание, как пела Тина на этих праздниках?
- Да, я слушала, когда было время. А что?
- Я, конечно, не специалист, - замялась араира, - но мне говорили, что у нее лучший женский голос в племени. Но Меритт, да и Ксана, пожалуй, поют не хуже, может даже... и лучше.
- Это так, - улыбнулась Савэйла. – Но она пела не в полную силу, так, мурлыкала. Тинатан вообще почему-то не любит показывать свой голос. Подожди, скоро у нее будет день Имени, мы уговорим ее спеть.

- Олеч, сколько еще раз я должна повторить, что этого делать нельзя? – веда остановилась у двери кабинета вождя, всем своим видом показывая, что доводы сына ей надоели. – Если бы у меня тогда был выбор, я даже вас не потащила бы в это безумие.
- Но мы есть, от этого уже никуда не деться. Для настоящих боев нас слишком мало, а ведь может стать меньше.
- Еще двое ничего не изменят.
- Двое?
- Шангир и Илизед.
- Сейчас уже десять человек обладает достаточной подготовкой...
- Это которых мы с Наткой обучали? Про детей араир даже думать не смей… Да, да, я слышу! – она прижала запястье с невнятно шипящим браслетом к уху, пытаясь разобрать хоть что-нибудь сквозь бесконечные помехи. – Да, говори, Лиг. На Дэчья? Да какого… - женщина распахнула дверь кабинета, шагнула внутрь. – Вообще все города? Вел, ты слышишь? Хасхары блокировали города вокруг Овонрака.
- Ярх выжигает Б’ферд, - устало отозвался вождь. – Причем нижний слой – даже Сотр на такое не решался…
Дверь захлопнулась, обрезая голоса. Расстроенный Олеч только качнул головой, обернулся на стоявшую у стола дежурного Наташу.
- Ну и что? – спросила девушка.
- Ты же слышала – она запретила.
- Хасхары выжгли восемь городов.
- Грязь они выжгли, - раздраженно отмахнулся воин. – Вон, спроси Шангира. Ты мне скажи, у тебя действительно готовы десять огней?
- На самом деле намного больше. Я умудрялась корректировать коды даже в самом начале, пока у нее не было сил отслеживать мои действия. Но, Олеч, веда действительно запретила…
- Она живой человек и иногда ошибается. Ты же видишь ближайшие недели не хуже ее. Давай поступим так: вызывай в селение тех, кто у тебя готов, допустим, завтра вечером. Мы предложим коды – никто не заставляет воинов их принимать, - они прошли мимо сидевшей на месте дежурного Корины, с тоскливым видом сортировавшей рапорты из дальних отрядов.
- Ты считаешь, что кто-нибудь из сасков захочет отказаться?
Олеч удивленно посмотрел на сестру:
- А ты что, думаешь, что многие согласятся? Ната, любой воин живет надеждой, что уж ему-то повезет и именно он увидит победу. Нас с тобой лишили этого еще до школ, но я думал, что ты понимаешь…
- Понимаю, - печально кивнула девушка. – Но, ты знаешь, понимаю только умом, не сердцем, если так можно сказать. Так куда мне вызывать воинов?
- Предлагаю перенести это… собрание подальше от селения. Мать в ближайшие дни никуда не собиралась, а скопление зеленых огней она уж, несомненно, засечет. Наверху, за долиной Пещер, есть небольшая поляна с каменным изваянием. Как думаешь, подойдет?
- Поляна Тора? – улыбнулась Наташа. – Там забавный узел. И она идеально подходит для ритуала. Только предложим коды, говоришь?

В тот вечер дочь веды отправила более сорока посланников. Ничего особенного в письмах не было: приглашение на посиделки у костра, напоминание о давно не виденных однокашниках. Ната писала:
«Посидим подальше от старших огней и известных узлов, вспомним последний урок…»
Дело было в том, что, заканчивая обучение очередной группы (если ей удавалось вопреки приказам матери вложить в них больше чем стандартный курс энергомеханики), Ната всегда говорила ученикам:
- Помните, однажды придет время, и воин племени, совсем не обязательно старший огонь, позовет вас. Позовет на бой, возможно, на подвиг, возможно, на смерть.
Отозвалось более тридцати адресатов, из них только двое лаконично ответили: «Буду». Несколько ребят обрадовались предлагаемой встрече, передали кучу приветов, интересовались, кто еще из общих знакомых планирует приехать. Таким девушка, вздохнув, отвечала, что всегда рада слышать, но по независящим от нее причинам встреча перенесена… С десяток бывших учеников сухо отказались, остальные либо выражали недоумение «какими-то посиделками» в такое напряженное время, либо вообще достаточно эмоционально отзывались о бездельниках из центрального мира.
С молодыми, несколько дней назад окончившими курс, Наташе тоже не слишком повезло. Человек пять сослались на сильную загруженность, кто-то даже сказал, что его еще не мучает тоска по школьным временам. Двое собирались в свой первый самостоятельный дозор и, разумеется, отказались.
- Всего должно быть человек двенадцать, - рассказывала она Альке, неторопливо собираясь на «вечерний пикник». – Ну, понятно, Шангир с Илизом, они наверняка приволокут Ленку с братом, хотя вот как раз насчет нее меня мучают сомнения.
- Кстати, смотри, что она мне вчера притащила, - Алиния развернула шелковый платок, достала изящное ожерелье, приложила к себе, крутилась перед зеркалом в золотистом сиянии свеч. – Ей мать подарила на выпуск, а Ленка ничего на шее носить не может, ей сосуды пережимает. В семнадцать-то лет! Ну-ка, примерь! – она усадила сестру перед зеркалом, ловко застегнула хитрый замочек. – Тебе идет…
- Наташа, мы опаздываем, - заглянул в дверь чем-то расстроенный Олеч. – Вы готовы?

- Тифея не будет, - докладывала Ната брату, поднимаясь по достаточно крутой тропе к назначенному месту сбора, – его отправили на поиск к олэнской границе. Меритт вроде обещалась. Дальше кто: Ланаэ, Бросей – эти подтвердили, что приедут, Ксана и Кристина. Странно, что не отозвался Элан – тем более что Итор тоже ему писал.
Элан, а по полному имени Эланивадатрен, был закадычным приятелем сыновей Тины, громогласным великаном с угловатыми манерами. В племени его попытались сначала назвать Элани, но мягкое детское прозвище совершенно не подходило этому яростному рыжеволосому гиганту, готовому сутками не слезать с коня, лишь бы мчаться вперед, в бой, в дорогу…
- Странно, там уже кто-то есть, - Олеч всматривался в мелькающий между деревьев огонек. – Итор сказал, что опоздает, молодые дороги не знают…
Он отклонил гибкие ветви кустов, пропуская сестру вперед, и остановился в недоумении. У небольшого костра сидели трое воинов, которых он меньше всего ожидал здесь увидеть. Так, ладно, Элан просто не посчитал нужным отозваться на письма, а сразу приехал. Милеш – тоже понятно, он далеко не всегда может сказать, где окажется в следующую минуту. Любопытство уносит молодого в сторону от обычных путей, потому он везде опаздывает и, зная свою необязательность, никогда не обещает твердо, что приедет. Но вот Див-то как здесь оказался? Альтарец не ввязывается в авантюры и вообще старается держаться особняком…
- Ты же не ответил на письмо! – Наташа тоже с удивлением рассматривала юного воина.
Ему она писала скорее для проформы, просто потому, что он попал в группу, прослушавшую нестандартный курс. Но вот откликнуться на невнятное приглашение…
- Ты же звала, - пожал плечами юноша. – Я приехал.

- Я ждал одиннадцать человек, ну двенадцать, а пришло пятнадцать, - Олеч оглядел собравшихся у костра возле замшелого изваяния бога-громовержца.
- Шестнадцать, - к костру вышла Корина. – Я думаю, вам здесь не нужна веда. Я хочу послушать.
- Хорошо, пусть остается, - подняла руку Наташа, пресекая возражения. – Но все здесь собравшиеся должны поклясться хранить тайну, поклясться своим огнем.
- Клянемся, - ответило ей пятнадцать голосов.
- И я клянусь, - добавила Корина.
- Хорошо, - поднялся Олеч, подошел к изваянию, прислонился спиной к холодной каменной рукояти молота, вечного спутника Тора. – Хорошо, слушайте меня, воины племени. Вы знаете, что близится война. Она уже опалила нас, многие миры уже сражаются. Но на свете есть много сил, которые в одиночку не одолеет даже араира, даже веда. Слушайте меня! – окликнул он зашумевший круг. – Я говорю: Тина - великая женщина, не потому что она моя мать – по ее делам. Давно, почти год назад она знала о предательстве Аса. Да, она не делала ничего, видимого для племени, но она готовилась к борьбе. Она нашла способ увеличить интенсивность энергии, но при этом уменьшается продолжительность жизни несущего ее человека. Высший порог здесь – серебряный огонь. Серебряные сильнее араир, но срок их жизни краток. Они в любой момент могут мысленно поговорить с ведой или с другими серебряными, но могут и закрыть свои мысли от них. Подобно араирам они путешествуют мыслью по своему желанию, могут раздваивать тело и сознание. Для создания направленного луча им требуется намного меньше времени. Но жизнь их неудачна, им не везет в любви – они воины. Видимо, никто из них не переживет эту войну. Так говорила нам наша мать. И мы выбрали. Четыре серебряные звезды горят на небе, но этого мало, слишком мало. Я сказал, воины.
Солнце опускалось, заливая поляну розовым светом, длинные тени тянулись к лесу.
- Что нужно, чтобы разбудить огонь? - спросил Ярослав. – Или кто нужен?
- Это стандартная кодировка – не более. Так что - твое желание, закат, нож, капля крови.
- Так возьми ее, - поднялся юноша.
- Не спеши, до заката есть время. Думайте, воины, я не хочу, чтобы кто-то из вас потом винил меня, да и себя тоже. И еще. Мать сказала, что серебряный не может потерять сознание от горя или боли. Только при воздействии на точки. При чужом воздействии. Кто знает, что вас ждет впереди.
- Смотри, уже спустилось солнце, - указал на небо неожиданно серьезный Див.

Продолжение следует...